Александра Самарина.
Российским паломницам нет хода в мужской монастырь. Мощи святого Саввы им выносят к порогу.
Фото автора
Отец Владимир в интерьере ресторана трехзвездочной гостиницы «Первые цари» города Иерусалима смотрелся весьма экзотично: в черной рясе, окруженный разновозрастными паломницами в платочках, на фоне многодетных и громкоголосых еврейских семей. На следующее утро группа готовилась совершить марш-бросок в Вифлеем. И невозможно было к ним не присоединиться.
Автобус уходил от одной из гостиниц мусульманского квартала. Здесь царила совершенно другая атмосфера – по сравнению с западной частью города. Улицы переполнены праздно слоняющимися толпами. Бедновато одетые прохожие, кажется, не замечают чужаков. Нас предупредили: вечером здесь лучше не разгуливать. Впрочем, паломники чувствовали себя вполне уверенно. С гостиничного крыльца они деловито высматривали транспортное средство, которому положено было провезти их по святым местам.
Родство душ обитателей этого маленького анклава было установлено мгновенно. Более того, корреспондента «НГ» не только приняли в дружный коллектив доброжелательно и единогласно, но и подвергли особой опеке. Поскольку взаимоотношения корреспондента с Богом виделись его товарищам по путешествию печально непрочными. Отчего корреспондент, вероятно, казался окружившим его паломникам слегка ущербным и требующим защиты.
На самом деле коллектив сложился женский. Мужская часть представлена была тремя священниками: отцами Владимиром, Саввой и Диомидом. Последний оказался совсем молодым человеком и, сними он черное длиннополое одеяние, вполне мог обернуться студентом Бауманки, к примеру.
В пятнадцати минутах езды от Иерусалима, при въезде на палестинскую территорию, – блокпост. Документы у паломников не проверяли. И дорога в Вифлеем, к церкви Рождества Христова – главной цели путешествия – оказалась легкой и открытой. Отец Владимир, уже в третий раз путешествующий по святым местам, рассказывал: «В прошлый раз мы здесь попали в перестрелку... Нет, в автобус не попали».
Храм Рождества принял россиян в свои прохладные объятия, позволив каждому приложиться губами к металлическому изображению звезды, поместившейся в крошечной пещерке, где родился Сын Божий. Среди россиян сновали японцы, для которых посещение храма было одним из важных пунктов туристической программы. Особенно нравилось японцам фотографироваться на фоне лампадок, помещенных в пещерке по соседству – там, куда помещен был божественный младенец сразу после рождения.
Автобус колесил по Палестине, заезжая в монастыри, у каждого из которых была долгая история. В том числе – история противостояния настоятелей и местных арабов. Рассказывали: архимандрита Ерофея, главу монастыря Феодосия Великого, местная администрация угрозами вынуждала расстаться с землей, подписав дарственную. «Убивайте, – ответил тот, – земли не отдам». Палестинцы отступились: «Живи!». Архимандрит жив и поныне. Он встретился нам случайно, пребывая гостем в другой обители. В зеленом дворике монастыря паломницы, отстояв маленькую очередь, благоговейно прикладывались к иссохшей руке старца. Среди паломников затесался 13-летний отрок Ваня. Родители его – репатрианты из России. Прикомандирован был мальчик к отцу Савве. Днем, проголодавшись, поинтересовался едой. Услышал в ответ: «Мы не обедать приехали. Терпи». И терпел. Обеда в тот день не случилось.
В монастырь Святого Саввы, что на краю пустыни, отделяющей палестинские деревни от Мертвого моря, приехали под вечер. Дорога пролегала через горную деревню, и на виражах захватывало дух. И бежала за автобусом арабская ребятня, размахивая руками и что-то выкрикивая. Спускаться к монастырю пришлось бы пешком по горной дороге, если бы не арабские маршрутки. Заведение это отличается крайне жестким уставом. Зайти и поесть паломницам не удалось. Зато им вынесли миску с ломтями хлеба и воду. Что тоже оказалось кстати. А потом вынесли к калитке главное: мощи святого. Меня долго уговаривали тоже «приложиться» к небольшому ящичку, в котором, словно в краеведческом музее, были выложены крохотные косточки великого человека.
На обратном пути вышло осложнение. На блокпосту паломников высадили из автобуса, и пришлось долго ждать в холодном ангаре, пока проверят документы у другой группы. Холод и солидарность заставили сплотить ряды. Ожидание скрашивалось хоровым песнопением, принимавшим все более патетический характер. «И смертью смерть попра-а-в!..» – неслось под высокий потолок, где на металлических кронштейнах развешаны были огромные лампы дневного света.
Счастливцы, прошедшие контроль, выбегали с другого конца блокпоста, врезаясь в густую толпу арабов, в это же время возвращавшихся «в родные палестины» после трудового дня. Те тоже пели, только громче и решительнее. Назад ехали в полной и безоговорочной восточной тьме. По выражению отца Владимира, «наполненными». Мой собеседник посетовал только: душа его требовала паломничества настоящего, не автобусного. Мечта отца Владимира – пройти с посохом все эти места. Пусть за полгода, даже за год. Невозможность такого предприятия угнетала священника из далекого чувашского города Алатырь.
