Игорь Яркевич
Чисто мужского труда не бывает.
Александр Самохвалов. Женщина с напильником. 1929. ГРМ
Россия – женская страна. И не надо со мной спорить. Все и так слишком очевидно. Мужчина не принес России счастья. И Россия дала ему мало счастья. Мужчина в России не в своей тарелке. Мужчина обезумел и утопил все то, что снизу и сверху; подводную лодку «Курск» и космическую станцию «Мир». Мужчина проиграл в футбол и хоккей.
На дворе – третье тысячелетие. Пусть все ждут от третьего тысячелетия что угодно. Вступления России в ВТО. Нового Толстого. Или даже нового Пушкина. Встречи с инопланетянами. Каких-то других реализаций русской мечты. Пусть! Я с ними не спорю. Но я жду полной победы феминизма в России.
Собственно говоря, какой феминизм? Какие права женщин? Прав нет даже у мужчин. Поэтому современная русская феминистка доверия не вызывает. Но и мужчина уже надоел. Поэтому прав у него нет, а вот у женщин – будут!
Для этого есть все основания. Во-первых, женщин в России безнадежно больше мужчин. Во-вторых, русская женщина талантлива. Русская женщина уже многое может и умеет. Она была императрицей Екатериной, поэтессой Ахматовой, космонавтом Терешковой, певицей Пугачевой. Она может так же лихо кувыркаться на бревне, как Ольга Корбут. Она может быть Родина-мать. Она даже может быть матадором.
Победу феминизма можно представить везде. Но только не в русской литературе. Слишком русская литература не любила женщин и слишком долго она их мучила и над ними издевалась. Список побед русской литературы над русской женщиной – длинный список. Его достаточно, чтобы феминизм организовал Нюрнбергский процесс над русской литературой.
Мне, может быть, больше, чем другим, виден мужской геноцид русской литературы в отношении женщин. Женщина в русской литературе всегда была объектом унижения и страдания, причем неизвестно за что! Непонятно, за что зарезали Настасью Филипповну. По любой логике зарезать надо было или князя Мышкина, или Рогожина, но зарезали именно невинную Настасью Филипповну. При этом у читателя складывается впечатление, что расправились с ней по совести и за дело: мол, так ей, суке, и надо...
Некрасов дошел до крайней степени садизма по отношению к женщине. Он заставил ее саму войти в горящую избу и остановить на скаку коня. Это, в общем, уже даже и не женщина, а МЧС XIX века.
Но предтечами феминизма в России были именно мужчины. Те мужчины, которые убивали самых ярких русских мужчин и таким образом расчищали пространство для женщин и феминизма. Например, Дантес. Или Иван Грозный. Неоценимы и заслуги Ленина и Сталина перед феминизмом; Ленин и Сталин – отцы русского феминизма.
Самый решительный отец – Петр Первый. Он убрал с лица мужчины тот мужской признак, которого у женщин быть не может и благодаря которому мужчина чувствует над женщиной априорное превосходство. Он бросил бороду на алтарь феминизма. После полной победы феминизма мужчины не смогут себе позволить даже легкую небритость, а Петра Первого феминистки отчеканят на монетах.
Конечно, феминизму сопротивлялись. Даже еще не зная ничего о феминизме, враги феминизма уже предчувствовали возможность его появления и, естественно, убивали женщин. Нет женщины – нет и феминизма. Так, например, поступил Степан Разин. Он утопил не столько персидскую княжну, сколько утопил в зародыше русский феминизм. Но зародыш не утонул. Зародыш выжил и стал песней.
Феминистский Нюрнбергский процесс будет судить и Степана Разина за его попытку утопить зародыш феминизма. В перерывах между заседаниями феминистки придут возлагать цветы к Вечному огню над могилой Неизвестной феминистки и вспоминать самые яркие страницы русской женской истории.
Крупская, например, хотя феминисткой и не была, но пользовалась презервативом. И у Ленина не было детей. И в этом великая заслуга Крупской перед Россией; дети Ленина принесли бы России еще больше горя, чем Ленин.
Сталин женщин не любил, а некоторых из них убил собственными руками. Зато гарантировал женщине право на трактор и самолет. Сталин охотно подпускал женщин к тракторам и самолетам.
Таких примеров много. Все феминистки вспомнить не успеют, но многие все же вспомнят. А потом снова пойдут на заседание феминистского Нюрнбергского процесса над русской литературой и Степаном Разиным.
Мужчина уже всем надоел. Прав у него слишком много. Он своих прав недостоин. Русский мужчина практически не изменился. Он остался равнодушен к свободе. Русская женщина лучше использовала первые десять лет русской свободы.
Она сменила пишущую машинку на компьютер. Легко и свободно может оперировать терминами «маркетинг», «рейтинг» и «кастинг». Потеряла интерес к русским писателям, но научились находить общий язык с бандитом, продюсером, олигархом, риелтором и банкиром. Она уже сама бандит, продюсер, олигарх, риелтор и банкир. Она научились водить машину и не краснеть при слове «минет».
Она научилась есть по-китайски палочками. Перестала бояться тефалевой сковородки, гомосексуализма, интернета, бутика, фитнес-клуба и слова «мода». Посмотрела мир и показала ему себя; посмотрела пока лучше, чем показала. Ничего, еще покажет.
Она еще долго будет путать феминизм с лесбиянством, но прогресс все равно налицо. Она разучилась пить водку стаканами на кухне и пьянеть не столько от водки, сколько от настоянного на водке полета русской мужской души. Пьянеть от стихов. Она теперь пьет «Чинзано» рюмками в комнате, где только что закончился евроремонт.
Русский мужской мир, естественно, хочет заставить ее вспомнить, как пьют водку стаканами и пьянеют от стихов. Пора назад – к истерикам, к похмельям, к последнему рублю в кармане, к выяснению отношений с пьяным мужем, к макаронам по-флотски, к картошке в мундире, к родительскому собранию, к соленому огурцу, к порванному презервативу – ко всему тому, что русский мужской мир считает размахом и полетом.
Но она там уже была. Она лучше утопит русский мужской мир, как он утопил «Курск», чем вернется туда. И назад ее уже не заставит вернуться никто. Никакие стихи. Ни один банковский кризис. Ни один стакан водки. Ни один русский писатель. Никто.
