Рука ОВИРа

Без бумажки ты букашка и сразу это почувствуешь.
Фото Олега Ласточкина (НГ-фото)

Иногда мне это снится в кошмарном сне.

Протертый линолеум в коридоре. Обшарпанные грязные стены. Замшелый потолок. И я стою в длинной-длинной очереди, которая, кажется, никогда не кончится. Мне хочется уйти и стыдно оттого, что я стою. Но мне надо. Очень-очень надо.

Я стою в очереди в ОВИР.

Сколько раз я ходила проторенной дорожкой в это Учреждение. По летней жаре, в осенний листопад, среди зимних сугробов. Дорожка идет через маленький парк и всегда очень красива. Однако контраст между этой красотой и тем, что ожидает меня в тисках ОВИРа, навсегда поселил в моей душе отвращение к утренним парковым прогулкам.

Идти почти всегда надо в 5 часов утра. Занимать очередь. Записываться в какие-то мифические, почти потусторонние списки, составляемые невидимыми людьми. Перед железной дверью паспортного стола в ночном сумраке всегда стоит парочка старушек и молодых вышибал жеребцового вида. Даже зимой одна из старушек достает скомканный листочек и задубевшими руками вписывает вашу фамилию.

Успокоившись, вы идете досыпать до открытия Учреждения. В этот священный для всех ждущих момент в железную дверь устремляются все сразу. Образуется давка. Усталые люди нехотя бранятся.

Однако попадание в облезлые внутренности Учреждения не сулит конца ожиданию. Все двери внутри еще долго закрыты. Входить нельзя: изнутри раздается недовольная ругань. На стенде советских времен всегда висит несколько бумажек: образцов заявлений на загранпаспорта и анкет. Стола около стенда нет никогда. Хмурые люди – почему-то все в Учреждении очень несчастливы – переписывают образцы, то и дело судорожно дуя на ручки и переспрашивая впереди стоящих. Некие доброхоты приглашают в коммерческие структуры, «где все за вас сделают за небольшую плату».

Часа через два списки почти всегда оказываются недействительными. Начинается всеобщая перепалка. Очередь принимается критиковать систему списков. Лет десять назад их защищали бабушки коммунистического вида. Год назад я поразилась пополнению рядов молодыми девушками комсомольской наружности. И те и другие яро отстаивают «порядок».

Однако пройти в заветную дверь удается не сразу даже по списку и даже по очереди. Перед ней стоит то увесистая матрона с непробиваемой грудью, то сумрачный бугай непонятного рода занятий. Поэтому приходится ходить по два-три дня – до победного конца.

Часто я становилась свидетелем нервного срыва у женщин, оставивших дома малых детей и вынужденных уйти, не дождавшись своей очереди, или студентов, у которых из-за позднего оформления паспорта под угрозой была поездка на учебу за границу.

А еще в ОВИРе с вас требуют ворох документов. Надо заполнить и учетную карточку, и анкету сталинского образца, где обязательно должны быть указаны «полные названия (без сокращений) и подробные адреса организаций, где вы работали (учились) за последние 10 лет по настоящее время». А если вы не работали и не учились, тогда следует обязательно указать «находился на иждивении» и у кого именно.

Однажды я отказалась указывать все места работы и учебы за последние десять лет и заявила, что по Конституции Российской Федерации (ст. 24 п. 1) не допускается «сбор, использование и хранение информации о частной жизни лица без его согласия».

Знали бы вы, как посмотрела на меня чиновница! «Так было всегда, так нужно», – сказала неумолимая хранительница бюрократических устоев.

Откуда ей знать, что в остальном – далеком от российского – демократическом мире получить заграничный паспорт имеет право каждый гражданин, независимо от рода занятий, лишь по предъявлении своего удостоверения личности. Ему нужно только принести две биометрические фотографии. С 1 ноября с.г. в ФРГ в микрочип в паспорте вносятся и отпечатки пальцев. Ни заполнять отживших свой век анкет и учетных карточек, ни толкаться в многочасовых и многодневных очередях нормальный европеец не должен.

Однажды пришла я в Берлине в Ведомство по делам граждан приклеить визу в новый российский паспорт. Очереди не было. Были такие автоматы, где можно вытянуть бумажку с номером и сесть в ожидании, когда он на табло выскочит: это означает, что тебя вызвали. Просидела я всего минут пятнадцать. Вошла в просторное чистое светлое помещение. Вежливая чиновница взяла мой паспорт – и через десять минут дело было сделано. Рядом за то же самое время был выдан заграничный паспорт некоему простому гражданину ФРГ. Кроме удостоверения, фотографий и старого паспорта (который, кстати, действителен десять лет, а не пять, как у нас), с него никто ничего не потребовал.

Прокрутив в голове процедуру получения загранпаспорта в России, я не нашла ответов на много вопросов.

Почему паспорт должен меняться через каждые пять лет? Неужели трудно цивилизованно организовать очередь в ОВИРах? Для чего с нас требуют сведения о десяти годах нашей жизни? Почему готового паспорта надо ждать неделями? Проверяет ли кто-то на самом деле все сведения миллионов заявителей? А если проверяет, то в каких целях? Если с целью не выпустить за границу – то это прямое нарушение 27-й статьи Конституции РФ: «Каждый может свободно выезжать за пределы Российской Федерации».

Разве в нашу компьютеризированную эпоху невозможно по-другому выявлять по-настоящему опасных уголовных преступников и террористов? Если это до сих пор невозможно – то как же обстоит дело с национальной безопасностью в глобализованном мире?

Очевидно, однако, что и анкеты, и учетные карточки – остатки системы всеобщего слежения, которая практиковалась в СССР. Не пора ли сделать систему оформления заграничных паспортов достойной свободных граждан свободного государства?

Интересно, что после всех мытарств рука ОВИРа настигнет вас при вылете из страны в аэропорту «Шереметьево». Вас огорошат еще одним антиконституционным вопросом: «Цель вашей поездки за границу?» Но если вы процитируете 27-ю статью, строгая девушка в окошке скажет: «Назовите что угодно, у меня графа такая есть, ее надо заполнять».

В других европейских государствах таких вопросов своим гражданам при выезде никто никогда не задает...

Берлин