Игорь Яркевич
Фигуристы Людмила Белоусова и Олег Протопопов – советские инь и ян.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Я не коммунист. Но мне тоже жалко уходящую советскую красоту. Она не спасла ни мир, ни даже советскую власть. Ее не жалко. Она того не стоит, чтобы ее жалеть. Но ее все равно жалко.
Советская красота родила себя сама. И сама себя сделала. Она была самодостаточна. Советская красота была сама себе имиджмейкер и сама себе визажист. Сама себе пластический хирург. Иногда она вместе с морщинами отрезала себе голову.
У советской красоты было много лиц и даже положений в пространстве. Она все время ускользала. За ней постоянно нужен был глаз да глаз. Иногда она уходила под землю, одевалась в мрамор и была московским метро. Иногда она росла вверх и тогда становилась Останкинской телебашней. Иногда – вширь и тогда была Нонной Мордюковой или Людмилой Зыкиной. Или Сергеем Бондарчуком. Иногда она резко худела и тогда уже была Мариной Нееловой или Олегом Далем. Иногда она много рожала детей и была Мать-героиня. Иногда у нее были стальные глаза, и тогда она была Родина-мать. Иногда она летела в космос и тогда была космонавтом Терешковой. Иногда советская красота садилась на трактор и тогда была Пашей Ангелиной. Иногда она уходила в тыл врага и тогда была Зоей Космодемьянской. Иногда она уходила плавать в северные широты и была ледоколом «Ленин». Иногда кувыркалась на бревне и тогда была Ольгой Корбут. Иногда делала успешную карьеру в партии и тогда была министром культуры Фурцевой.
Советская красота не стояла на месте. Она стремительно развивалась. Каждое новое поколение советских людей было красивее предыдущего. Но что-то и теряло. В 20-х годах у комиссаров были Маркс, маузер, кокаин, римский нос и кудри. Но они не умели ездить на коньках. У коммунистов 30-х годов не было римского носа. Он исчез вместе с 20-ми годами. Но зато были Сталин, Любовь Орлова, Маяковский, греческий нос и томный голос. Но они тоже не умели ездить на коньках. В 40-е годы коммунисты потеряли греческий нос и томный голос, но зато у них появились Клавдия Шульженко, боевые сто грамм и военный профиль. Но и они тоже не научились ездить на коньках. В 50-е годы коммунисты были еще красивее. У них были Хрущев, оттепель и космический блеск в глазах. Им уже был не нужен военный профиль. Но они тоже все еще не умели ездить на коньках. Самыми красивыми были коммунисты 60-х годов. Тогда советская власть встала и придумала фигурное катание. И тогда советская красота плотно встала на коньки и достигла своего пика.
Тайны коммунистов до сих пор не раскрыты. Мы до сих пор не знаем самого главного. Кто написал «Тихий Дон»? Кто из советских людей до Гагарина летал в космос? Было у Сталина шесть пальцев на правой руке или пять? И про фигурное катание мы ничего не знаем тоже. Кто создал фигурное катание? Кто разработал его идеологию? Мужские шовинисты? Будущие феминистки? Бисексуалы? Трансвеститы? Кто? На что они надеялись? Возможно, на то, что фигурное катание будет колыбелью будущего советского человека. В будущем советский человек станет андрогином. Он будет и мужчиной, и женщиной одновременно и будет ездить только на коньках. И что же это было такое – фигурное катание? Олимпийский вид спорта? Балет на льду? Или это были ожившие «Рабочий и колхозница»? Или советские инь и ян?
Советское фигурное катание пришло из ниоткуда. В России всегда и плохо танцевали, и плохо стояли на коньках. В России прилично танцевали только цари и русские писатели. Трезвыми русские люди, даже умея танцевать, танцевать стеснялись. Вообще-то русские люди плохо танцевали всегда, и обычно за них это делали балерины, пьяные, украинцы, цыгане и медведи. Придумав фигурное катание, коммунисты закрыли пробоину танца в корабле русской жизни.
Советское фигурное одиночное катание я совсем не помню. Парное катание тоже не помню. Но все-таки помню. Помню несколько пар. Помню Роднину–Зайцева. Помню Пахомову–Горшкова. Помню Белоусову–Протопопова. Помню их тренера Жука. Помню, что Роднина, Пахомова, Белоусова были маленькие, злые и абсолютно неженственные. У них были мужские попы и мужские глаза. Зайцев, Горшков и Протопопов были, наоборот, высокие и женственные. Тренер Жук больше был похож на фигуристку, чем на фигуриста. Он тоже был маленький и злой.
Советские люди не любили спорт. Они не любили сильных людей. Советских людей в их жизни много били, и они знали: чем сильнее человек, тем он может больнее ударить. Но советское фигурное катание советские люди любили. Там все было очень красиво; там были танец, музыка и лед. А танцующий под музыку на льду ударить не может. Если даже ударит, то не так больно, как стоящий без музыки на земле. Поэтому советское фигурное катание все так любили. Его любили дети, подростки и одинокие мужчины, потому что у фигуристок были короткие юбки. Его любили одинокие женщины, потому что у фигуристов были длинные ноги и фигуристы крепко держали партнерш на руках. За длинные ноги фигуристов и за то, что фигуристы вообще были более женственны, чем все остальные спортсмены, его любили и гомосексуалисты. Его любили и феминистки, потому что фигурное катание – единственный вид спорта, где женщина существует одновременно и наравне с мужчиной. Его любили и бисексуалы, потому что женщина и мужчина там были в равной пропорции. Трансвеститы фигурное катание тоже любили, поскольку фигуристки были похожи на переодетых мальчиков. Его любили и русофилы, потому что танец сопровождала музыка, которую русофилы считали русской музыкой. Его любили и старые большевики, поскольку вместе с советской красотой прошли весь ее сложный и долгий путь до ее воплощения в фигурном катании. Его любили даже диссиденты. Они искренне надеялись, что однажды фигурист не поймает после прыжка фигуристку и они оба упадут на лед. Упадут и уже не встанут. Вместе с ними упадет и советская власть.
Коммунисты были мощные продюсеры. Не имея никакого вкуса, они могли подстроиться под любой вкус. Они могли продюсировать что угодно и кого угодно. Они могли представить эталоном культуры такие маргинальные ее сферы, как опера и балет. Они могли навязать как эталон красоты фигурное катание – абсолютно маргинальный и априори понятный только посвященным вид спорта, где предельно сложные правила, где нет прямого контакта спортсменов, где победа присуждается только по очкам. Но его любили все. Тайну своего продюсерского дара, как и все свои остальные тайны, коммунисты, кажется, навсегда уносят с собой.
У коммунистов нечему учиться. Но в продюсировании красоты есть чему поучиться и у коммунистов.
