Павел Круг. ТЕПЕРЬ ТОЛЬКО ВЕРА
Мы так часто слышим слова о «моральных устоях», «ценностных установках» и «цивилизационных кодах» из уст представителей духовенства, что давно привыкли к ним, не стараясь особо вникать в смысл этих словосочетаний. Более того, проходят годы и становится все более заметно, что от заклинаний подобного рода человеческое сообщество нравственнее не становится. Здесь уместно сравнить проповедь священника, борющегося с нравственными недугами, с действиями врача, исцеляющего болезни физические. Допустим, известный профессор медицины из столицы дает своему пациенту рецепт, как ему лечить ревматизм. Пациент возвращается в родную глубинку и рассказывает всем, у какого маститого профессионала он получил рецепт. Однако ревматизм он лечить не будет. И не только потому, что в деревне нет аптеки. Бумажка с рецептом для него сама по себе является святыней, с которой нельзя расстаться ни за какие земные блага.
Конечно, говорить о морали и давать рецепты нравственного возрождения общества – призвание любого священника, не затворяющегося в келье, но активно действующего в современном обществе. Ярким примером такой позиции стало выступление Патриарха Алексия II с трибуны ПАСЕ в начале этого месяца. «Не считаясь с нравственностью, в конечном итоге мы не считаемся со свободой, – сказал Патриарх. – Отказ от моральной оценки действий человека, власти и народа делает многие общественные проблемы неразрешимыми». И далее: «...мы считаем недопустимым изгнание религии из публичного пространства. Настало время признать, что религиозная мотивация имеет право на существование, в том числе и в публичной сфере». Выступая в Страсбурге, Алексий II связал воедино христианскую веру, мораль и – специально для парламентариев Совета Европы – гуманистическую концепцию прав человека.
Удивительно, но всего днем раньше читинский заключенный Михаил Ходорковский опубликовал в сети свое размышление под названием «Мораль и справедливость». Случайно или нет, но о том, что бывший олигарх выступил в роли защитника нравственных ценностей, стало известно именно тогда, когда Алексий II говорил о них во Франции.
С длинной речью Патриарха в Страсбурге небольшое по объему письмо Ходорковского из Сибири сближают два основных момента. Во-первых, и в том, и в другом документе современному обществу предлагается вернуться к традиционным представлениям о морали, связанным с религиозной верой, иначе оно, по сути дела, обречено на гибель. Во-вторых, оба послания обращены к аудитории преимущественно либеральных взглядов. Существенная разница вот в чем. Аргументация Алексия II в пользу неразрывности нравственности и свободы личности отталкивается от христианского вероучения. Со своей стороны, Михаил Ходорковский выводит безальтернативность веры и необходимость использования нравственного критерия для оценки действий человека и государства из соображений прагматической целесообразности.
Ходорковский начинает свое письмо с констатации того, что общественное сознание управляется мифами. Соответственно, чтобы изменить ситуацию в обществе в лучшую сторону, нужен миф или правда, похожая на миф. «Такой миф (а может, правда) изложен в Библии, – пишет Ходорковский. – Суть его: аморально жить плохо. Почему плохо? Можно привести сто доводов «за» и «против». Это вопрос веры. Мы верим, что «возлюби ближнего своего как самого себя» – путь к внутреннему согласию с собой. Жить же по-другому можно, но неправильно. Апелляция к морали сегодня последнее, что у нас осталось. Она же первое. С нее надо было начинать».
Очевидно, Ходорковский и сам понимает, что роль моралиста ему не вполне подходит, поэтому в конце он просит прощения за высокий стиль. И делает еще одно пояснение: «Проблема сегодняшней либеральной общественности в том, что главный аргумент за либеральные ценности лежит в плоскости веры – «человек рожден со стремлением к свободе и счастью» – а русские либералы, не верующие по историческим причинам, не воспринимают аргумент веры всерьез».
Эти слова созвучны той критике пороков либерального общества, которую в России слышат от представителей Русской Православной Церкви и на которой множество консервативных политиков по всему миру успешно делают политический капитал. Однако Ходорковского трудно заподозрить в политической или клерикальной ангажированности. Скорее наоборот, в нынешнем положении он интеллектуально свободнее, чем многие олигархи из той среды, которую он вынужденно покинул. И это ключ к пониманию того, почему, выбирая между верой и неверием, бывший олигарх предпочел первое.
Реакция общественного мнения на письмо Ходорковского была самой разной. Одни не верят в его подлинность либо списывают на условия заключения, в которых находится предприниматель. Похожие сомнения существовали, когда Ходорковский неожиданно поменял свои политические убеждения, совершив знаменитый «левый поворот» (тогда подлинность письма экс-олигарха вскоре была подтверждена). Другие готовы провозгласить Ходорковского «совестью поколения олигархов»: в своем коротком послании он говорит об ошибках приватизации в 1990-е годы.
Возможно, скоро можно будет говорить о появлении в России феномена «кающегося олигарха», склонного к евангельской проповеди, – по аналогии с «кающимся дворянином» второй половины XIX века. Жизнь полна удивительных совпадений, и бывает так, что призывы к нравственному и религиозному возрождению общества раздаются там, где их ждешь меньше всего. Главное, чтобы выписанные рецепты не становились реликвией в кунсткамере, но были использованы по прямому назначению. Лекарство – в жизнь!
