Дмитрий Квон
Вот оно, счастье – изучение возникновения иерархических структур во Вселенной! Именно этим заняты сотрудники лаборатории нелинейных физико-химических процессов Института химической физики РАН. Крайний слева – заведующий лабораторией доктор физико-математических наук Владик Аветисов.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Все, что происходит с нами, случайно┘ И фатально. Каждый из нас – всего лишь точка в координатах пространства-времени, попавшая в то или иное место этого пространства волею, конечно же, случая. А дальше мы уже не состоянии ничего ни изменить, ни предотвратить┘ Потому что «мы не пророки и даже не предтечи и в полдень матовый горим как свечи».
Я пишу о физиках, принадлежащих к поколению, которому повезло более всего из попавших в XX столетие, подарившее миру две мировые войны, концлагеря и «небо крупных оптовых смертей». Первые из этого поколения родились в годы Террора, и поэтому все его прелести миновали их сознание за неимением оного вследствие младенческих лет. Другие появились на свет позже уже во время войны или сразу после нее. Детство первых пришлось на Войну. А в детстве даже самая страшная война кажется приключением. Вторые же миновали ее так же, как первые Террор, – были младенцами. Или вовсе еще не появились на свет.
В результате молодость первых и юность вторых попали в Оттепель – самое светлое и безоблачное десятилетие в тысячелетней истории России. Страна жила как в явленном раю. Никогда ощущение счастливого безумия происходящего и того, что все самое лучшее еще впереди, не охватывало так людей. Взлетали ракеты и летали спутники. Человек в космосе. Физики и лирики. Все люди братья. Вечера поэзии в Политехническом. Атом в руках человека. Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.
А какие писались романы. Достаточно перечислить названия, чтобы почувствовать сказочные и счастливые шаги той очень короткой эпохи, едва уложившейся в одно десятилетие: «Искатели», «Битва в пути», «Иду на грозу». А какие были песни: «Мой друг рисует горы/ Далекие как сон┘», «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так┘», «Милая моя, солнышко лесное┘», «Где милая моя и чайник со свистком┘», «Солнечный круг, небо вокруг┘». И пелись они в полной уверенности, что повсюду только друзья и милые, а вокруг небо и на нем солнечный круг.
Это был расцвет советской культуры, когда она, даже отделенная от остального мира железным занавесом, рождала новые мировые стандарты. И одним из таких стандартов была советская физика. Сохраненная и не уничтоженная – в отличие от биологии и генетики – благодаря атомной бомбе, она в эти годы писала свои лучшие страницы. Гений Ландау успел совпасть с первой половиной этой поры. А организаторский гений Капицы-старшего переживал очередную молодую пору. И в физику шел весь молодой интеллектуальный цвет Страны Советов. И счастливы были юноши, попавшие в физику. И им не надо было объяснять, что такое счастье. Они сами были способны осчастливить кого угодно. Это и о них Окуджава пел «все они красавцы, все они таланты, все они поэты».
Сейчас, спустя почти полвека, случившееся кажется чудом. Полвека – срок более чем достаточный, чтобы в очередной раз «хищные вещи века» взяли свое и не оставили почти никаких следов счастливых безумств и безумных надежд. К тому же есть Время, перед которым бессильны даже «хищные вещи века», и красавцы, таланты и поэты той поры кто давно, а кто недавно перешагнули рубеж шестидесяти лет – возраст, между прочим, в котором автор «Старосветских помещиков» застал Афанасия Ивановича Товстогуба.
Но поколению «красавцев, талантов и поэтов» (КТП) повезло еще раз: оно попало в эпоху других возрастных стандартов, когда 60-летний пенсионный возраст, введенный молодыми строителями Советского государства, кажется по меньшей мере странным... А с ним повезло и следующим поколениям физиков, конечно, уже не таким блестящим и не таким талантливым, но успевшим вкусить уроки настоящей, глубокой и поэтому бесконечно прекрасной физики, даваемые и по сей день пусть и начавшими таять представителями поколения КТП. И это создало парадоксальную ситуацию в российской физике.
В эпоху, когда уровень научных исследований определяется уровнем индустрии высоких технологий, когда благодаря их бурному развитию в странах Дальнего Востока буквально у нас на глазах вышла на уровень мировых стандартов японская физика и стремительно выходят на этот уровень китайская и южнокорейская, в России, где высокие технологии существуют только в параноидальных проектах академиков-начальников и дорвавшихся до власти новых опричников, российские физики по-прежнему держат высокую планку. И планка эта поддерживается, как и все и всегда в России, одним духом. Духом, интеллектом, нигде и никогда не виданной глубиной и широтой знаний поколения физиков Оттепели, где краше был действительно тот, кто «жарче страдал» над уравнениями Максвелла, Шредингера и Дирака, жарче любил сверхтекучесть и сверхпроводимость и с не меньшим жаром конструировал и строил ускорители и магнитные ловушки, ракеты и атомные реакторы, сверхпроводящие магниты и криостаты.
Иосиф Бродский в своих «Полутора комнатах» заметил: «За вычетом литературы двух последних столетий и архитектуры своей бывшей столицы единственное, чем может гордиться Россия, это история собственного флота». Выбор поэта вряд ли может быть оспорен. И все же замечу, что он был бессознательно «конъектурен». Литература была его профессией, бывшая столица – родным городом, а отец служил во флоте. Будь поэт не столь «субъективен», наверняка бы он отнес к приведенному списку и физику Оттепели.
Новосибирск
