Почтовые приключения

Казалось бы, отправить посылку не просто, а очень просто. Но далеко не всегда это так.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

Ползунки и распашонки упали на грязный прилавок. Очевидно, в таком виде посылать их было нельзя. Потом меня попросили распаковать старую записную книжку. Открыть – а это значило разорвать – пакет со сладостями. Вынуть все книги и развернуть все свертки.

Все это происходило не так давно в одном из московских отделений «Почты России».

Вы спросите: на меня пало подозрение в террористической деятельности? А может, я была под колпаком уголовной милиции? Или у меня кавказская внешность?

Нет, нет и нет.

Я просто пришла на почту с посылкой на мой адрес в Берлин. За день до отъезда я обнаружила, что все вещи, которые я хотела взять с собой, не влезают в чемодан. Хорошо, подумала я, можно послать и по почте. Даже если это долго длится – мне не к спеху.

И на самом деле – просто хотелось иметь при себе пару старых детских вещей своей дочери. Из ностальгии, по сентиментальной семейной традиции. Еще я положила в посылку нужные мне книги: пару-тройку новокупленных и старые – студенческие словари и две детские художественные книги. Вдобавок замечательные российские сладости, понравившийся мне новый школьный пенал, несколько забавных школьных тетрадок и клубки пряжи для вязания, купленной лет десять назад.

Сложив все это в обычный картонный ящик, я пришла на почту. Это оказалось большой ошибкой.

Сотрудница почты потребовала купить ящик с надписью «Почта России» и переложить вещи. На виду у людей делать мне этого не хотелось, время еще было, и я пошла домой, чертыхаясь и ругая себя за недальновидность. Переложила вещи в новый ящик, заклеила его со всех сторон изолентой и пришла снова на почту.

«Открывайте!» – прозвучал грозный приказ. «Что открывать?» – пролепетала я. «Посылку, девушка, и побыстрей, мне некогда. Очередь».

Я оглянулась. За мной стояли три человека. Я посмотрела на их лица, готовые отобразить все мыслимые и немыслимые нюансы недовольства. Попробовала отговориться: там личные вещи, ничего такого нет. Но, получив резкий отпор и зная, что российские чиновники неумолимы, краснея и стыдясь открыла посылку. Сотрудница почты запустила в нее руки и стала складывать вещи на прилавок.

«Что вы делаете?» – беспомощно возопила я, стыдясь, любопытных взглядов. «Старые вещи посылать нельзя. Только новые запакованные и с чеками». – «Почему?» – «Закон такой. За границу нельзя».

Я начала судорожно вспоминать, сколько раз я получала посылки из России и лежали ли там старые вещи, чтобы создать прецедент. Не вспомнила. Эх, не повезло!

На всякий случай я спросила, почему нельзя. Мне сказали, что такова инструкция. Я попросила принести и показать мне инструкцию. Показывать пришла сама начальница отделения. Действительно, в засаленном талмуде были перечислены ограничения на прием почтовых отправлений за границу. Например, старые вещи посылать нельзя, все должно быть в магазинной упаковке.

Странно, подумала я, привыкшая посылать из Берлина в Москву своей подруге, у которой дочь младше моей, ношеные, но еще почти новенькие детские вещи...

На всякий случай поинтересовалась, почему же нельзя. «У нас свои законы. Нельзя – значит, нельзя».

Ведь это что же получается: если кто-то хотел бы переслать родственнику в Германию подержанную вещь – то только с курьером? А лучше – лично? А еще лучше – с проводником, как в старые советские времена. Деньги в руку – посылку в купе? А как же таможня?

Все эти мысли хаотично кружились в моей голове, пока сотрудница почты сортировала мои вещи.

«Опля! – с восторгом от упоения властью воскликнула она. – Книги раньше 1956 года издания нельзя!» Я посрамленно смотрела на старый, всеми поколениями детей в нашей семье читанный томик Аркадия Гайдара 1953 года издания. Очередь уже веселилась. Ну хоть это хороший знак.

По моему требованию начальница отделения принялась искать соответствующий параграф во все том же засаленном талмуде. Не нашла. Талмуд закрыла, но книгу в посылку положить не разрешила.

Я стояла перед горкой жалких домашних реликвий и книжек, не решаясь что-либо предпринять...

Но тут на помощь мне пришла сама грозная сотрудница почты, объяснив: если я куплю полотняный мешок и зашью в него посылку, то мне можно будет послать старые вещи. Подумав, я согласилась. Женщина принесла мешок, иглу и нитку. Запаковывая посылку, я незаметно для нее вложила и томик Гайдара...

Это уже потом, в Берлине, мой муж спросит меня, что за странного монстра я получила по почте из России. Уже потом я, распарывая наскоро сделанный на боку посылки шов, буду смеяться, забыв унижение и гнев, которые обуревали меня в московском почтовом отделении. Потом, пойдя на берлинскую почту, чтобы отослать очередные посылки с детскими вещами в Бонн и Москву, я буду беспомощно сжимать кулаки и спрашивать себя: ну почему, почему у нас все не как у людей?

Почему в Германии посылки можно посылать в любых ящиках, а не только купленных на почте? Почему сроки доставки посылок внутри Европейского союза и по Германии максимум три дня, а в рождественские праздники почта извиняется, что срок может расползтись до недели? Почему здесь можно посылать старые вещи? Почему никто не просит тебя показывать содержание посылок, которые идут за рубеж? Почему оформление посылки длится три минуты?

Мы гордимся своей страной. При малейшем упоминании, что что-то «тут» не так, а «там» лучше, лезем на обидчика с кулаками, исполняясь чувством истинного патриотизма.

Что ж, можно спокойно игнорировать все, что «не так», что вызывает раздражение, что прямо находится на грани абсурда или за гранью разумного. Можно пребывать в ложной спокойной уверенности, что произвол чиновников и абсурдные требования есть и «там». Только пока аллергия на критику не исчезнет, а псевдопатриотический праведный гнев не иссякнет – все «тут» так и останется абсурдным и неразумным.

И большое стадо послушных разумных патриотов будет зашивать посылки в мешки и терпеть унижение, а может, даже его и не замечать, потому что «так оно надо». Потому что за границей – это «там», а у нас – свои правила и законы. Например, защита от терроризма. А вдруг в посылке будут секретные сведения, бомбы и огнестрельное оружие? Приборов, чтобы просвечивать посылки, на таможне, видимо, нет. А может, раньше не было, теперь есть, но правила остались со времен царя Гороха. А правила надо соблюдать. Хотя бы на почте. Хотя бы чтобы позлить тех, кто почему-то живет «там», и вновь преисполниться патриотизмом.

Берлин