Николай Климонтович
Свободно конвертируемая валюта – вот она, надо лишь преодолеть подступы к ней.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
Давно, еще в годы советской власти, мне довелось познакомиться с провинциальной девушкой, обожавшей стихи Цветаевой, но работавшей в столице по лимиту на мебельной фабрике. Она перекантовывала тяжелейшие шкафы и комоды с одного конвейера на другой. Разрыв в конвейере, купленном на Западе за конвертируемую валюту, объяснялся тем, что промежуточную часть не успели смонтировать. А потом оборудование украли. У нас часто так: дорогу построят, но забудут возвести мост. Или наоборот – построят мост, но не хватит денег на дорогу.
У нас всегда было много хороших идей и благих намерений, но на пути к их исполнению возникали непредвиденные трудности. Однажды кремлевская команда десантировалась в дальней деревне на Среднерусской равнине. Дело было в преддверии выборов. С собой команда привезла журналистов и телевизионщиков, а в подарок сельской школе – десяток новеньких компьютеров. И лишь когда они покинули осчастливленных пейзан, выяснилось, что в деревне нет электричества.
Блага и достижения мировой цивилизации прививаются у нас стремительно, но много быстрее, чем растет своя национальная инфраструктура. В селе в каждом доме может стоять импортная стиральная машина, но нет водопровода. У каждого школьника есть мобильник, но работает он только за селом, на вершине холма. В сельпо продают гламурные девичьи платья, но пойти в них некуда, поскольку клуб давно закрыт. Есть американские джинсы, но нет учебников. В каждом доме – японский телевизор с предусмотренными пятьюдесятью каналами, но транслируется только программа «Время». Это очень напоминает страны Магриба: по сторонам отличной шоссейной дороги видны нищие лачуги, сушится белье на веревках, копошатся в песке грязные дети, но над каждой крышей красуется тарелка спутниковой антенны.
Да что там на селе. Москва забита шикарными автомобилями, каких в таком количестве не увидишь и в Нью-Йорке, но из-за пробок на них нельзя никуда проехать, а из-за количества их негде припарковать. Более того, они занимают тротуары, стоят в три ряда у обочин, так что прохожим негде пройти, а пожарная машина никогда не пробьется к нужному дому. Центр переполнен шикарными бутиками и дорогими ресторанами, но статистика утверждает, что средняя зарплата в городе не превышает 600 у.е. У полунищих бедняг-пенсионеров отнимают утлые шесть соток, на которых они выращивают свои огурцы и патиссоны, а в полях Подмосковья стоят сотни кирпичных особняков с пустыми проемами окон.
Есть бесплатная медицина, но для больных она платная; есть бесплатное школьное образование, но родителям приходится платить за него приличные деньги. На бывшей Выставке достижений народного хозяйства торгуют китайским ширпотребом. Есть наука, институты и лаборатории, но нет оборудования; есть университеты, но профессора и доценты, кто еще не на Западе, подрабатывают извозом. На заборе написано мир, но там дрова. На этикетке портвейн – а там чмурдяк. Повсюду муляжи и обманки, симулякры, как говаривали интеллектуалы конца 1980-х, когда стал общедоступен Бодрийяр. Есть программы жилищного строительства, но все больше бездомных. Есть отличная идея ипотеки, но по всем городам стоят недостроенные дома, а в достроенных нет ни газа, ни электричества. Разрабатываются ракеты, каких нет ни у кого в мире, но они редко летают. Атомные подводные лодки, гордость флота, не могут отчалить в поход: за время стоянки офицеры, элита ВМФ, сдали проводку от сложнейших компьютеров на цветной лом, потому что их дети очень хотели кушать. Был случай, когда сдали на металлолом титановый руль атомохода, весивший несколько тонн. Есть национальные проекты, но их нельзя выполнить, пока не построят дороги. Дороги нельзя построить, пока не будут реализованы национальные проекты...
Сотни мудрецов, возглавляющих редакции умных журналов, институты, центры и фонды, то и дело собираются за круглыми столами. Иногда их камлания демонстрируют по телевизору. Но чаще они беседуют келейно в каких-нибудь закрытых санаториях, все как один носящих имя «Березка» и оставшихся еще от почившего ЦК КПСС, – нынче санаториев не строят. Во время своих собраний они как раз и обсуждают, как это так: идея была замечательная, но произошел сбой. И сообща приходят к пронзительному по новизне выводу, что нужен системный подход и все беды в том, что не все в стране еще научились мыслить системно┘
Помню, один нынешний главный редактор, с которым некогда мы были соседями, восклицал за кофе: нет, это грандиозно, ведь, несмотря на весь этот бардак, в магазин по утрам привозят-таки вовремя хлеб и молоко. Это же понять невозможно! А вот и неправда, можно понять. Потому что коли не подвозить хлеб и молоко, отключить свет и не подавать газ, то некому будет выдвигать хорошие идеи и создавать проекты. Сидеть за круглыми столами и мыслить системно. А это уж совсем никуда не годится.
