Николай Климонтович
Китайцы и китаянки в уличной толпе – обыкновенные и загадочные.
Фото Reuters
Набоков здесь быстро бы соскучился – в Китае совсем нет poshlost. Во всяком случае, в европейском смысле. Хотя бы поэтому китайцы не станут нас захватывать – вопреки воплям наших патриотов. У нас холодно, экологически неуютно и грубо. Они будут действовать тоньше. Они будут так тонки и приветливы, что мы не заметим, как сами их к себе пригласим. Потому что если и есть в мире страна, мощно устремленная в будущее, то это все еще бедный по западным меркам Китай.
Как получилось, что за пятнадцать лет, преодолев разруху, оставленную «культурной революцией», эта страна так рванула вперед? На поверхности лежит простое объяснение: в Китае не стали делать перестройку, снимая портреты бывших вождей и низвергая кумиров, но умно и решительно взялись за экономику. Они поставили лошадь впереди телеги, справедливо решив, что надстройка над базисом подождет.
Но есть одна более глубокая вещь: нетронутая древняя культурная традиция. Мао не только не взрывал храмы, но не тронул ни одной конфессии, и почитается благодарными соотечественниками как одна из реинкарнаций Будды. И, наконец, коммунистическая диктатура продержалась в Китае не семьдесят лет, но всего лишь тридцать. Разница в два поколения┘
Я приехал в Китай туристом. Я подготовился – перечитал Пу Сун Лина и Ли Юя, а также взял в дорогу томик «Дао дэ цзин». Я много слышал о том, что Китай нынче – удивителен. Однажды на вечеринке только что вернувшийся оттуда один наш знаменитый кинорежиссер взахлеб докладывал о том, что мы здесь почти не осведомлены о том, что происходит за забором, в доме «великого соседа». Но его слушали вполуха. А ведь он был прав: меня охватил восторг, едва я ступил на шанхайскую землю.
В этом городе будущего живут пятнадцать миллионов только учтенных горожан. Здесь много самых причудливых небоскребов, приталенных или изогнутых, здесь самая высокая в этой части света телевизионная башня с двумя огромными прозрачными шарами, один над другим, – и нет автомобильных пробок. В Шанхае поступили гениально просто: хочешь иметь автомобиль, купи номерной знак на аукционе. Поэтому китайские городские массы в большинстве предпочитают велосипед. С непомерной рождаемостью тоже разобрались на удивление эффективно. Никаких санкций и насильственных абортов: родил лишнего ребенка – плати штраф. Возможно, это недемократично, поскольку позволить себе роскошь рожать могут только состоятельные люди, но утешает неполиткорректное соображение, что попутно решается проблема генетического отбора.
В местный аэропорт для внутренних линий тебя везут на диковинном поезде на воздушной подушке, который, паря, открывает дальние виды и тушует ближний план. Перед посадкой в самолет на Санья у меня отобрали последнюю фляжку виски из домодедовского дьюти-фри, поскольку на внутренних линиях пить запрещено. И через два часа самолет приземлился на самой южной оконечности Китая – на тропическом острове Хайнань.
Четырехзвездочный отель на самом берегу океана был, несомненно, лучше своих европейских собратьев того же класса. Прелестные горничные-китаянки – безусловно предупредительнее и обаятельнее, чем их арабские коллеги в «Мартинез» в Канне или в «Негреску» в Ницце. Вокруг – рукотворный рай. В искусственном живописном болоте, рядом с бассейном для игры в поло, перегавкивались китайские лягушки. Китаянка оперной внешности в саду отеля на подиуме под моим окном по вечерам пела «Бесаме мучо». На пляже можно было купить в любое время за пять юаней холодный кокос с дырочкой и трубочкой для отсасывания молока, а также холодный ломоть ананаса – за три. Если волна не была высока, то в теплой густой воде можно было лежать на спине часами. И размышлять над своими впечатлениями, пряными и непривычными, как запах манговых деревьев.
Когда ты покидаешь пляж, принимаешь душ в номере и выходишь в город, то тебя тут же осаждают мелкие торговцы, торгующие с восточной настырностью и изобретательностью. Всем, что у них есть. Слоны? – значит, слонами. Обезьяны? – обезьянами. Змеи? – змеями: из змеиного яда делают лекарства от артрита и остеохондроза, от разлития желчи, а также мази от ожогов и морщин. Отвары местных трав хороши в случае атеросклероза. Сушеные фаллосы морских котиков и соленый салат из половых органов кобр хорошо идут для увеличения мужской силы. И, конечно, жемчуг морской, речной и поддельный, шелк, фарфор, акульи плавники, драконы, буддизм, цирк, утка по-пекински и свинина по-сычуаньски, веера, корень женьшеня, воздушные змеи, иглоукалывание, массаж и контрафактные часы с поддельными авторучками «Монблан» в придачу.
Крестьяне в островерхих соломенных шляпах несут на коромыслах корзины тропических фруктов, моторикши – сплошь отчего-то женщины – приглашают подвезти до ресторана, велорикши увозят с городских улиц мусор. В сумерках у отеля из темноты сада выходят молоденькие завитые, крашенные хной китаянки: ваша хОча секс. С веранды ресторана доносятся звуки рок-н-ролла – он тоже китайского происхождения, как шелковые штаны и проститутки: китайский тональный язык может быть приспособлен для имитации англосаксонского звучания значительно убедительнее, чем русская речь┘ Есть старая китайская пословица: «В Поднебесной нет невыполнимых дел, но необходимо, чтобы каждый проявил старание». Похоже, это истинно так.
