Спать хочется

Когда недосып большой и долгий, борьба со сном – дело безнадежное.
Фото Бориса Бабанова (НГ-фото)

Человеческое право на сон нигде, кажется, не задекларировано, но без сна жизнь не жизнь, а китайская пытка. Хотя это не сразу как-то понимаешь. Моему приятелю пришлось отвозить в роддом жену своего товарища: тот улетел в командировку, а близнецы у нее в животе решили, что им пора увидеть свет. Приятель, сам бездетный, сидел за рулем ни жив ни мертв: а вдруг она родит прям сейчас? а вдруг что не так? а вдруг... А молодая мать только причитала: «Ох, как не вовремя┘ Совершенно ведь не выспалась. Знала бы – вчера бы раньше легла. Ох, надо было выспаться┘» Наконец, уже в приемном покое (она все продолжала сокрушаться) он не выдержал: «Разве это самое главное – выспалась или не выспалась, неужели┘» – «Ты не понимаешь. Я уже н и к о г д а, никогда не высплюсь!» Знала, о чем говорила: дома остались еще детишки – трех лет и семи.

Это, знаете ли, два мира – две системы. Спросишь бездетного кого-нибудь, когда ему/ей наиболее сладко спится, так сразу говорят о ночных гулянках, о том, как приятно бывает, когда ноги гудят от танцев и вообще уже на этих ногах с трудом держишься, добраться до ванны, быстренько смыть с себя табачный дым и – в прохладные простынки┘ А я вот помню, как сладчайшим образом вырубилась прямо на скамейке – такой вогнутой, ребристой. Дитя в коляске решило наконец немного помолчать, я сказала: «Сейчас, на секундочку быстро прилягу», и последнее, что помню, – как младшая сестрица посмотрела на меня с ужасом: что, прямо посреди сквера? А ничего, нормально. Я к тому времени уже приноровилась быстро поспать даже стоя, если выпадал такой случай. «Штирлиц быстро поспал пятнадцать минут» – моя любимая цитата. Молодые родители – они в некоторых отношениях не хуже суперагентов. (У Чехова, кстати, есть такой рассказ «Спать хочется» – если вы его вдруг не читали, так ни в коем случае не читайте.)

Выспавшись вот так урывками – на скамейках, на полу, на ходу, я ведь все равно никогда не ложилась спать раньше часу. Боролась со сном до последнего – почему, зачем? Не знаю. Просто с детства мне казалось, что именно не-спать-когда-уже-пора – это и есть мое важнейшее человеческое право.

Человек – единственное животное, которое заставляет своих детенышей спать. Человеческие детеныши – единственные, кто ради своей безопасности притворяются спящими: невозможно представить себе в этой роли маленького кота или маленького жирафа. Впрочем, даже маленького зулуса. Первобытные народы гораздо меньше озабочены такими вещами, и их малыши, между прочим, выглядят очень довольными и никогда не орут. Но нас-то воспитывали «по Споку», мы ходили в детский сад, где был тихий час, а вечером – «Спокойной ночи, малыши!» и сразу в койку – отсюда стойкое неприятие сна по обязанности, по закону, по режиму и распорядку. Природа берет свое: кто недоспал ночью, досыпает днем – «совы», хронические бездельники, свободные художники, маргиналы и декаденты. Вечерний сон, сон от заката до полуночи особенно, говорят, полезен; только он способен по-настоящему восстановить утомленный мозг, только он исцеляет и освежает. Это медицинский факт, с ним не поспоришь, но только все равно: неполезный и развратный сон утренний, неурочный – сладостный эликсир, неотразимый наркотик.

Есть такое социальное явление, называется дауншифтинг. Это когда человек много лет карабкается по карьерной лестнице, дослуживается до какого-нибудь зам. генерального директора корпорации, а потом – бац! – все бросает. Отвисает по полгода в Индии, меняет предпоследнюю модель BMW на подержанный мотороллер, вяло поигрывает на Forex, числится где-нибудь консультантом на полставки и совершенно счастлив. Ложится в шесть утра, встает в шесть вечера. И так – пока не наспится, не нажрется этим ворованным сном вдоволь, до постоянной ватности в голове, до пресыщения и отвращения. Тогда уж можно обратно в корпорацию, к первому совещанию в полдесятого.

Впрочем, некоторые, говорят, вырвавшись на волю, строят свой день как череду сознательных творческих удовольствий: когда любование рассветом сменяется работой на гончарном круге, а после краткой освежающей сиесты запланирована партия в гольф – но только это звучит как какая-то сказка. Реально же все твердят об одном: а) перестану, к черту, носить этот чертов костюм, б) не буду, к черту, вскакивать по этому чертову будильнику┘ Так, в общем, живут нищие и бездомные – ни костюма тебе, ни будильника. И – безработные; навряд ли, впрочем, это их радует.