Катя Метелица
Белка из мультфильма о ледниковом периоде – герой нашего времени.
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)
Ну, допустим вот: до войны в советских школах изучали преимущественно немецкий язык, позже – английский. Потому что английский был язык потенциального стратегического противника, американских империалистов. Как это связано с динамикой цен на недвижимость в Белгравии и других районах города Лондона? Проследить несложно.
Лично я многолетнему изучению английского более всего благодарна за выражение to find myself – «обнаружить себя». Англичане бросаются им очень легко, как грамматической формой, но мне здесь чудится некая предварительная амнезия, дурман, прыжок через зону бессознательного. Шел, упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Но это как бы экстремальный вариант. А обыденный – когда целый день размышлять о здоровом образе жизни, чтобы далеко за полночь find myself на кухне – задумчиво поглощающей холодную картофелину, прямо в кожуре, макая в остатки выдохшейся горчицы. Как понять? Отчего, почему так? Какие причины и последствия могут быть у столь дикого и бессмысленного образа действий? Нет внятного ответа.
На самом деле я не о себе и не картофелине с горчицей в полтретьего ночи (хотя и эта тема, как я знаю, болезненно затрагивает многих). О явлении find myself. Как это может получиться: чтобы вот взять и обнаружить себя делающей странные вещи в странной обстановке? И вдруг все вокруг такое вчерашнее, провинциальное, несвежее. А главное – в зеркале мелькает кто-то непонятный. И что тут делать? Наверное, правильный ответ: покопаться в себе. Покопаться, проанализировать, понять. Но только вот именно этого меньше всего хочется; и неприятно.
Интересней и безопасней порыться в том, что вокруг. Отчего мир таков, каков он есть; и что на самом деле ерунда и пустое переливание пустотелых слов из одной пустоты в другую пустоту, а что на самом деле и существенно, и чревато. Какое насекомое из мириадов порхнет так ловко, чтобы закрутить смерч на другой стороне планеты? Какая белка, какой желудь?
Мне страшно нравится теория, что истинной причиной горбачевских реформ и как следствие краха всей социалистической системы и железного занавеса – был интернет. Причем не непосредственно – до этого, в сущности, не успело дойти, – а на уровне как бы предчувствия, предвидения, анализа разведданных. Или вот: в модной американской книжке «Фрикономика» (Freakonomics) Стивена Д. Левита и Стивена Дж. Дабнера просто и доходчиво объясняется, как легализация абортов в 1973 году повлияла на резкое сокращение преступности в начале 90-х. У книжки подзаголовок: «Мнение экономиста-диссидента о неожиданных связях между событиями и явлениями». Очень полезная в самом деле книга; читаешь ее и понимаешь, что иногда достаточно просто сформулировать вопрос. Например: какова связь между миграционными процессами на территории бывшего СССР, религиозным и этническим составом населения и абсурдно низкой, что бы там ни говорили, государственной поддержкой рождаемости? И понимаешь, что в вопросе уже заложены все ответы.
Войдя во вкус, замахнешься на более глобальное. Например: что из окружающей нас обыденности окажет наибольшее влияние на Развитие Человека и Судьбы Человечества? И сама себе отвечаешь: видеоигры и стволовые клетки. На видеоиграх уже практически выросло поколение, которое привыкло к тому, что у особи бывает в среднем от трех до девяти жизней. Развитая интуиция, быстрота реакции, точность глаза и ловкость пальцев добавляют тебе еще жизней, так что терять их – не трагедия. Что это, если не философия? Отвечу: если не философия, то религия. Видеоигры – чисто религиозная практика: «Веруешь ли ты в воскресение мертвых? – Ве-ру-ю»┘ Можно, впрочем, согласиться и на философию, причем в древней и основной ее версии – поисках философского камня. То есть опять-таки – вечной жизни. И вечной молодости. Это я уже плавно перехожу к теме стволовых клеток.
Ну и, конечно, еще одна важнейшая философская задача – выращивание гомункулуса. Оплодотворение из пробирки само по себе не перевернуло бы мир, но овечка Долли – это действительно сравнимо только с открытиями Марии Кюри, Андрея Сахарова и других ребят, которые были нереально умными, но очень плохо понимали, что же все-таки происходит. И оказались все в той же ситуации: to find myself. На другом, конечно, уровне, чем я на своей кухне с картошкой и горчицей, но вряд ли от этого легче.
