Катя Метелица
Если на лыжах не пойдешь – так хоть по грибы.
Фото Reuters
Во Владимирской области пошли грибы, в Ботаническом саду, говорят, вот-вот зацветет сирень, одуревшая смородина дала почки. Из Норвегии шлют фотографии: дети гуляют по лугам в летних платьицах. А у нас, хоть и близко нет никакого Гольфстрима, температура ночью до плюс восьми, в середине-то декабря! Неужели такое возможно? Не ударят ли в качестве компенсации жуткие, невиданной силы морозы? Что будет с весной? Что будет с летом? Может, резко-континентальный климат вообще кончился и у нас теперь будет что-то вроде охлажденной Калифорнии или подсушенной Исландии? А тут еще эти магнитные бури на Солнце – как, ну скажите, как это все перенести? И известно ли вам, что депрессия – самая распространенная болезнь цивилизованного мира? Ну, во всяком случае, самая частая причина невыхода на работу? Известно, ой, как известно┘
Некоторые, правда, как-то бодрятся, держатся. Прекрасная погода, говорят. Прекрасная! Настоящий подарок. Хоть бы, говорят, и вообще не выпадал этот снег, кому он нужен. Все равно засыплют его солью, зальют реагентом, начнет таять, пачкаться, станет мерзкое месиво. Сейчас можно ходить в туфлях, в модных босоножках на меховом подбое, как в Италии, а выпадет этот ваш снег, так поди попробуй. Сапоги – и точка. Скользкота, объявления «SOSульки!» на каждом фасаде, травмы, переломы, бытовое унижение, аварии на дорогах. То ли дело: плюс четыре, сухо, безветренно – красота. Нормальная европейская зима. Еще улицы бы мыли получше, а то пылюга, машину хоть каждый день мой┘ Ну, вот именно – европейская зима как-то не очень получается. То есть она европейская, конечно, но какая-то немного средневековая, с грязнотцой – если отъехать хоть на пару кварталов от Третьяковского проезда.
Да и в Третьяковском, скажем прямо, могли бы мыть брусчатку получше. И... как вообще выглядит солнце, кто это помнит?
Если сегодня солнце вдруг не появится (ничего пока не предвещает), это будет уже пятьдесят третий день Больших Сумерек. Полярная осень, я же вам говорю.
Жители Москвы, кому не судьба срываться на время куда-нибудь в более приветливые широты и долготы, постепенно превращаются в кротов. Подслеповатые глазки, загребущие лапы, блестящая шерсть, подвижное рыльце – да это же наш коллективный портрет. Все, кто могут себе это позволить, полностью перешли на ночной образ жизни. Просыпаются часа в три-четыре, выглядывают на улицу одним глазком – все так же? Не раздвигая штор, переползают в ванную. Отмокают до пяти – а там уж, глядишь, совершенно стемнело. За окном черно, а в доме свет – это нормально, уютно, по-человечески. Темные улицы, огоньки машин, витрины и вывески, какие-никакие новогодние украшательства – даже весело. Грязи, опять-таки, не видно. Как в старой шутке, которую любит мой папа: «Ты не видела мою черную рубашку? – Она грязная. – Она не может быть грязной, она черная!» Носить черное – самый дешевый способ выглядеть элегантно, это все знают. Так же и с моим родным городом – ему к лицу темнота.
У теоретиков градостроения есть термин «плазма», означающий всякую мелкую городскую движимость, – так вот, в темноте сегодняшняя московская плазма выглядит куда наряднее, чем днем. Никакого сравнения! По ночному бесснежному городу приятно ездить и приятно гулять. Темнота – это вообще нормально; темнота друг молодежи. Сумерки – вот что тревожно. Особенно если в сумерки просыпаешься, в сумерки выходишь из дома, в сумерки завтракаешь и в сумерки обедаешь.
Почему-то в помещении эта заоконная сумеречность угнетает даже сильнее, чем на улице. Там хоть какой-то естественный свет, а дома приходится жечь лампы с утра до вечера, по углам тревожные тени, и все белое выглядит серым. И от этого, конечно, депрессия – так объясняют нам медики. А другие медики им возражают, что все эти страдания от недостатка солнца – больше самовнушение. Насчет самовнушения готова согласиться, но только это не выручает. Самовнушенная депрессия ничем не легче той, которая вызвана объективными причинами; даже наоборот┘ Не утонуть бы в этих мутных, сумеречных мыслях. Как сказал кто-то из великих: чувствую себя, как вареные раки, только вареные раки наверняка соображают лучше меня.
Но ничего, ничего! Снег все равно когда-нибудь выпадет, и солнце выкатится на небо, как золотой апельсин на голубую тарелочку. И тогда уж мы сумеем обрадоваться этому снегу и этому солнцу, так обрадоваться, что – ух! Не хуже каких-нибудь итальянцев, которые на Новый год специально ездят в Прагу, чтобы своими глазами увидеть, какая она – знаменитая russkaja zima.
