Высочайшие пассажиры

Царский поезд: вдоль путей охрана и просто любопытные.
Фото из альбома «Пребывание Николая II в Самаре 1 июля 1904 года»

Россия – страна большая, и ездить последнему самодержцу приходилось часто и далеко. Автомобили только-только появились, авиация и вовсе была в зачаточном состоянии, так что и по государственным делам, и на богомолье в Саров, и на отдых в Ливадию цари добирались по железной дороге.

Для высочайших поездок предназначались специальные поезда. В первом один или с семьей следовал царь, впереди или позади него шел пустым второй – для камуфляжа, причем железнодорожные начальники не знали, в каком именно поезде едут высочайшие пассажиры.

Царь терпеть не мог делиться планами, и если об официальных поездках было более или менее известно, то поездки частные становились для свиты полной неожиданностью. В полдень министр двора мог не знать, что на три часа назначен поезд. Доходило до смешного: о будущих вояжах узнавали от прислуги. Челядь за определенную мзду подбирала обрывки разговоров и сообщала сановникам.

Царские поезда состояли из восьми голубых вагонов, украшенных монограммами и гербами, причем у каждого вагона было свое место и свое предназначение. В первом помещалась прислуга и конвой. Во втором вагоне была походная кухня, в нем же жили повара и метрдотель, а третий представлял собой столовую красного дерева, совмещенную с гостиной.

По воспоминаниям начальника канцелярии министра двора, генерала Мосолова, «действительно хорошо мы ели только в царском поезде, где кухня находилась рядом со столовой и за стол садились максимум 16 человек. В поезде блюда приносились с пылу, горячими. Может быть, именно поэтому только в поезде государь иногда вызывал шефа, чтобы поблагодарить его за особо удачное блюдо». На твердой земле такого не случалось.

Августейшая чета занимала четвертый вагон, разделенный поперек коридором. Сдвоенное купе царя представляло собой нечто среднее между рабочим кабинетом и библиотекой. Под гостиную императрицы отводилось тройное купе напротив, которое открывалось только для Ее Величества. К царскому кабинету примыкали ванная и спальня, в которую не заходили даже приближенные.

Дети и фрейлины ехали в пятом вагоне. Шестой вагон предназначался свитским мужского пола, в нем было девять обычных купе и одно двойное – для министра двора. Одно купе оставалось свободным на случай, если царю захочется кого-то подвезти.

В седьмом вагоне везли багаж, там же помещалась канцелярия двора и походная канцелярия. Последний, восьмой вагон занимали инспектор высочайших поездов, комендант поезда, доктор с аптекой и прислуга свиты.

Первыми в царском окружении, кто увлекся автомобилями, были великий князь Дмитрий Константинович и барон Фредерикс. Приобретенный им в 1901 или в 1902 году автомобиль марки «Серполет» отличался экстравагантным видом и капризным нравом. При первом же выезде машина заглохла, загородив дорогу царскому экипажу. Пришлось чудо-технику под смешки придворных вручную буксировать с дороги. И это был не последний из подобных инцидентов. А когда офицер конного полка Квитко-Основьяненко привез в Ялту вполне работоспособный автомобиль, оказалось, что машина пугает лошадей, и полиция запретила ею пользоваться. Квитко-Основьяненко бросился за помощью к Фредериксу, и тот доложил о проблеме царю. Вердикт был неутешителен: «Пока я живу в Ливадии, автомобили не должны появляться в Крыму».

Вновь забраться в бензоповозку царя вынудили дипломатические обязанности. Великий герцог Эрнст пригласил августейшего гостя проехаться по окрестностям Дармштадта, и Николай согласился. Рискнула сесть в «странный экипаж, похожий на омнибус без лошадей», и государыня. Все сошло благополучно, но окончательно растопил лед князь Орлов, разъезжавший по Царскому Селу на роскошном «Делоне-Белльвилле».

Князь предложил государю прокатиться на «керосиновой штуке», и та не подвела. Император объехал вокруг парка, остался доволен и посоветовал супруге «сделать экскурсию». Орлов был в восторге, пассажиры тоже, и прогулки стали ежедневными. Через полгода Фредерикс намекнул царю, что неплохо было бы приобрести собственное авто. Царь тотчас согласился: «Мы злоупотребляем любезностью Орлова, это становится неделикатным. Закажите две или три машины. Поручите Орлову, он разбирается лучше, чем любой профессионал».

Испытал ли Фредерикс укол ревности, история умалчивает, но через несколько месяцев в царском гараже стоял десяток машин. Затем их число удвоилось, была открыта школа шоферов, но Орлов, боясь покушений и несчастных случаев, продолжал возить высочайшую фамилию лично. Наконец, фирма-производитель прислала в Россию специально подготовленного шофера, и Орлов немного успокоился, да и то не сразу. Князь поездил с французом около месяца и только после этого пустил его за руль.

Санкт-Петербург