Вероника Чернышева
Деньги – это тайна.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Деньги – тонкая материя. У людей, которые называются «творческие работники», отношения с деньгами всегда странные. Деньги думают, что они их не любят или даже презирают. Творческие работники думают то же самое о деньгах. Так они и живут порознь. Они вспоминают друг о друге изредка, иногда даже встречаются. Встречи бывают шумными, как правило, многолюдными, проходят в каком-то угаре, а после них остается ощущение пустоты или выморочного сна. Денег снова нет. Если работник совсем-совсем творческий, то есть очень-очень свободный, и пресловутая свобода для него есть не последняя ценность в этой жизни, то, возможно, денег нет надолго. И неизвестно даже примерное число будущего месяца, когда они снова появятся, а главное, в каком количестве. Говорят, долги – это вовсе не скверно сложившиеся обстоятельства. Это вранье самому себе. Так говорят бандиты обиженному жизнью главному герою фильма Люка Бессонна, когда вывешивают его по ту сторону балкона небоскреба, требуя долг. Он уверяет их, что все-все отдаст до последнего франка, доллара, цента или сантима. В этот момент он себе не верит.
Одна моя родственница часто повторяет, что деньги любят счет и порядок, причем во всем: кошелек должен быть чист, нов, просторен, респектабелен. Нельзя, чтоб там скапливались использованные автобусные билеты, смятые записки, чужие визитки и старые чеки. Словом, это дом для денег, они должны знать, что их ждут и весьма рады встретить. Уж не знаю, где она понабралась этой мудрости, но, думается, чего-то недоговаривает.
Наверное, речь идет о каком-то совсем глобальном порядке. В тумбочке, в шкафу, на рабочем столе, в жизни, наконец. Тотальный непорядок в жизни с точки зрения денег – это, должно быть, как у подруги Ани. В трудовой книжке в графе «должность» подслеповатая сотрудница отдела кадров одного столичного театра написала ей «артиОтка». Аня утверждает, что дислексия или близорукость Веры Петровны ляжет-таки тяжкой печатью на ее судьбу. Я говорю ей – это глупости. Она смеется: «Вот я все думаю: Аня, ты же красивая женщина, вот заработала денег – ну порадуй себя. Что, ты думаешь, я купила? Батарею, кА-ло-ри-фер! И денег на сапожки-сережки уже нет. Ну ни идиотка?!»
Родственница, которая про «счет и порядок» рассуждает, кстати сказать, ничего никогда не покупает на все оставшиеся, всегда имеет так называемые «подшкурные». Причем трудно предположить, где она их берет при своей околотворческой службе в бюджетной организации. А моя насквозь творческая сестра часто называет ее мещанкой и упрекает в полном отсутствии какой бы то ни было духовной свободы. Правда, чтобы не грешить против стиля, так она это не называет. Но, видимо, именно это имеет в виду, когда жестко и художественно матерится, если речь заходит о той мудрой женщине, что всегда знает, как кому жить, куда бежать и что делать. Видно, тут уж что-то одно: или «полетность души», или «подшкурные».
Еще все всегда знают американцы. Они в специальной литературе пишут, что, когда мы совершаем незапланированные траты, мы платим другим людям. Если в феврале, когда тебе нужны сапоги, ты вдруг, проходя мимо красивой витрины, покупаешь на все оставшиеся купальник – ты участвуешь в бизнесе того, кто занимается торговлей купальниками, и его бизнес хорошо организован. А твоя жизнь – увы, нет. Так мы и платим все время кому-то, кто умело убедит нас в том, что его товар – это и есть наша необходимость. Успешен по-американски тот, кто умеет платить себе. Формула успеха проста до гениальности – нужно всегда иметь такую кубышку, куда можно было бы складывать святые и неприкосновенные десять процентов каждого своего заработка. В другой кубышке – список своих самых-самых необходимых потребностей и прекрасных голубых мечт. Ну вроде виллы в Италии или белоснежной яхты. Только приоритетность в этом списке должна быть жесткая. Мечты ради никаких купальников предавать нельзя. И тратить святую десятину из заветной кубышки – только на них. Сорвешься – все. Опять пропасть.
Да и еще говорят, не надо загадывать желаний типа «хочу много денег». Столько их никогда не будет. А мечтать нужно предметно, желательно дорогостоящими предметами. Вот в русской литературе немало написано о печали от бездарно потраченной жизни. А вот про печаль от бездарно потраченных денег, кажется, ни слова. Деньги как материя в нашей культуре вообще как будто не осознаны. Впрочем, нет, Островский про них отдельную пьесу написал. «Бешеные деньги» называется. Там сказано – большие деньги у богатых людей, и они их на ветер не бросают.
А для бедных или, будем политкорректны, для творческих людей большие деньги – большая печаль.
Из подслушанного разговора. Печальный мужчина, бывший «творческий работник», о проблемах на работе: «Я дерьмо». Женщина грустно так, сочувственно, с плохо скрываемой любовью: «Ну что ты! Разве так можно о себе! Ты же гений». Он уверенно и резко: «Когда ты пишешь заметки за сто долларов в месяц – ты гений, когда получаешь штуку – ты просто работник, когда тебе платят десять – ты дерьмо! Вот и все». Она растерялась. Возразить было нечего. Ей, видимо, еще никогда не попадало в руки сразу десять! Да, но и дерьмом, судя по всему, ее тоже никто никогда не называл. Она подумала об этом же и тихо порадовалась про себя.
А один мой приятель, всю жизнь перебивающийся разнокалиберными заработками за филологические штудии, сильно подружившись с самым настоящим олигархом, сказал, что понял вдруг сущностную разницу между большими и очень большими деньгами. Обещал сформулировать и прислать эсэмэской.
