Поборники чистой любви

Вечером 16 марта 1244 года двести пятнадцать последних защитников Монсегюра вышли из замка и добровольно сдались солдатам Людовика IX. Однако этот поступок не являлся поражением – ни один из двухсот пятнадцати катаров не согласился отречься от своей веры. Распевая гимны, все они взошли на разложенный инквизиторами костер.

Сейчас на этом месте возвышается каменная стела с надписью: «Катарам – мученикам за чистую христианскую любовь».

Это событие явилось ключевой точкой в истории борьбы Римской Католической Церкви с катарской ересью. Оно положило начало неофициальной истории катаров и до сих пор окружено многочисленными легендами и слухами.

Окситания

История религиозных войн во Франции, известная каждому из курса средней школы, на самом деле гораздо глубже и сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. В их основе лежало не просто стремление французского короля присоединить к Франции новые земли, а Римского Папы распространить католицизм и искоренить ереси.

Как правило, в основе религиозных войн лежат межкультурные различия, именно они (даже в большей степени, чем жажда денег и власти) ведут к геноциду и отличаются поистине нечеловеческой жестокостью.

К XII–XIII векам Окситания (часть современной Франции, лежащая к югу от Луары) являлась самой культурной страной Европы. Провансальские трубадуры создали здесь уникальную поэзию. Высшие классы были прекрасно образованны, отсюда же происходило семейство Нострадамусов.

В то время как Франция нерушимо блюла католические догмы, Окситания отличалась неслыханной по тем (да и не только по тем) временам религиозной терпимостью. Эта уникальность объяснялась в первую очередь этническими различиями. Во Франции жили потомки франков, население Окситании составляли уроженцы Средиземноморского бассейна. Кельтские, персидские, арабские и еврейские традиции переплелись в Окситании, образовав уникальную и неповторимую культуру. То же самое случилось и с религией.

Религия Окситании (которую католики окрестили катарской, или альбигойской, ересью) возникла в результате наслоения друг на друга множества религиозных традиций. При этом последующие традиции не только не пытались вытеснить собой предыдущие, но и активно вбирали их.

В чем же заключалось принципиальное отличие катаров от католиков? Отличие настолько принципиальное, что Папа Римский не просто отлучил катаров от Церкви, но и назвал их главными врагами христианства, более опасными, чем «неверные» мусульмане.

Мир – творение Сатаны

Катары (греч. – «чистые»), безусловно, были христианами. Все последующие попытки Католической Церкви обвинить их в сатанизме не имеют под собой никаких оснований. Однако дыма без огня не бывает. Попробуем разобраться.

Религия катаров базируется на двух основополагающих принципах, полностью противоречащих ортодоксальной католической доктрине: божественный дуализм и вера в переселение душ. Если с переселением душ все понятно, то дуализм нуждается в дальнейшей расшифровке. Катары верили, что в мире идет постоянная борьба между добром и злом (Богом и Сатаной). И если Бог создал душу человека и солнце, то Сатана является творцом всего остального мира.

«Мир наполнен злом, – утверждали катары, – поэтому он просто не может являться творением доброго Бога. А все те, кто утверждает обратное (священники, Папа), являются слугами Сатаны и отринули Бога истинного».

В этой концепции нетрудно увидеть основные постулаты манихейства – религии, возникшей в III веке в Персии на основе зороастризма. Основатель манихейства Мани, одинаково гонимый как зороастрийцами, так и христианами и в результате погибший мученической смертью, сумел создать уникальный синтез религий, до сих пор не имеющий аналогов. Взяв за основу извечную борьбу добра и зла, он заявил, что Будда, Иисус, Зороастр и собственно сам он, Мани, были пророками, которых Бог отправлял к разным народам, чтобы донести до них истину.

Очевидно, что Католическая Церковь увидела в этой доктрине не просто искажение христианства, но и прямую опасность для себя. Ведь людей страдающих в этом мире значительно больше, чем счастливых и довольных.

Второй момент, противоречащий католицизму, – отношение катаров к женщине и браку. Для католиков женщина – «сосуд греха», в то время как брак священен. Катары считали наоборот. Они не признавали разницы между полами (многие женщины у катаров были дьякониссами) и крайне отрицательно относились к браку и деторождению. При этом катары не имели ничего против свободных отношений и всячески поощряли контрацепцию. Именно это впоследствии создало почву для обвинения катаров в сексуальной невоздержанности и свальном грехе.

И, наконец, отношение катаров к самоубийству, считающемуся в христианстве грехом. Известный американский историк XIX века Генри Ли писал: «┘добровольное лишение себя жизни голодом, ядом, истолченным стеклом или открытием вен не было редкостью среди катаров; а родственники умирающего, со своей стороны, обыкновенно старались еще ускорить его конец, полагая, что этим они исполняют свой долг по отношению к нему».

Рим отвечает

В 1209 году Папа Иннокентий III объявил крестовый поход для полного искоренения катарской ереси. Всем его участникам традиционно обещалось полное отпущение грехов.

Бернар Клервосский, написавший устав ордена тамплиеров, выступал со страстными проповедями, обличающими катаров. Симон де Монфор, ставший английским патриотом и известный как палач катарского восстания, топит в крови города Окситании, а папский легат Арно Амори на вопрос, как отличить католика от еретика, произнес свою печально известную фразу: «Убивайте всех, Господь признает своих».

В 1223 году Папа Григорий IX для борьбы с катарами учреждает Святую инквизицию, о подвигах которой можно не распространяться, о них и так все известно.

Альбигойские войны продолжались до 1229 года. Окситания пришла в упадок, катарская ересь была выкорчевана. После разгрома катары ушли в подполье, разбрелись по разным странам Европы. Этой части их истории посвящено бесконечное число книг, подавляющее большинство которых в том или ином виде муссируют тему Грааля. И если верить катарам, то мир до сих пор держится на борьбе добра и зла. И эта борьба продолжается.