За кулисами священного театра

Польскому актеру Петру Адамчику, сыгравшему роль Кароля Войтылы в фильме Джакомо Баттиато «Кароль – человек, который стал Папой» (2005), довелось побывать на личной аудиенции у Иоанна Павла II. По словам актера, Понтифик тогда воскликнул: «Вы с ума сошли, снимать фильм обо мне?! Что я такого сделал?!» Ответ Адамчика на эту реплику неизвестен. Может быть, «Ваше Святейшество, уже того, что вы стали Папой, достаточно!»

Сегодня Папа Римский – больше чем просто VIP-персона, которой по статусу положены охрана, специальный самолет и пресс-секретарь. Если наша жизнь – театр, то жизнь Понтифика – неизбежно «священный театр». Неудивительно, что и соблазн проникнуть за кулисы и увидеть в «главном актере» пусть не простого, но все же человека исключительно велик. И вот мы знаем, что и Папам не чуждо ничто человеческое. Бенедикт XVI любит кошек и играет на рояле, а Иоанн Павел II был футбольным вратарем, театральным актером, ходил на лыжах и плавал на байдарках.

В 2002 г. на родине польского Папы было издано собрание анекдотов «Цветочки Иоанна Павла II». Их цель как раз и заключалась в том, чтобы найти в Понтифике человеческое. Кароль Войтыла в «Цветочках» участвует в турпоходах, звонит по телефону в Швейцарию и представляется Папой, шутит и безуспешно разыскивает в Риме красные кардинальские носки. Интересно, известна ли последняя история Джакомо Баттиато? В одном из эпизодов его фильма Войтыла с усмешкой на лице разглядывает носки кардиналов, присутствующих на конклаве.

Сюжет картины Баттиато – жизнь Кароля Войтылы до 16 октября 1978 года, когда конклав кардиналов решил, что новым Папой будет не Джованни Бенелли, не Джузеппе Сири, а энергичный архиепископ Кракова. В 1978 г. Войтыла не просто стал во главе настоящей политической машины, но и был вынужден встроиться в работу этой машины. Двусмысленно звучат слова, сказанные им на площади Святого Петра в день избрания и воспроизведенные в фильме «Кароль»: «Если я ошибусь, поправляйте меня!» Иоанн Павел II, конечно, имел в виду свой «плохой итальянский», но вместе с тем, кажется, вполне выразил готовность «вписать» свой интеллект, экспрессию и энергетику в «генеральную линию» Ватикана.

Фильм Джакомо Баттиато, высоко оцененный как самим Иоанном Павлом II, так и Бенедиктом XVI, рассказывает о Войтыле, который сам формировал свой образ и еще не стал объектом пристального внимания массмедиа. Впрочем, рассматривать этот образ «Войтылы до октября 1978 года» можно с совершенно разных позиций. Условно говоря, у фильма «Кароль» может быть три зрителя.

Для первого зрителя Иоанн Павел II - моральный авторитет, «величайший человек XX века», Понтифик, победивший коммунизм (читай «победивший зло»), паломник, миротворец, герой. Этот зритель с нетерпением ждет скорейшего причисления польского Папы к лику. Более того, он готов присоединиться к паломникам, кричавшим «Уже святой!» на похоронах Понтифика в апреле 2005 г. Для такого зрителя любой поступок Кароля Войтылы, любой, даже самый неоднозначный выбор – это не повод для рефлексии, а exemplum, пример для подражания. Будущий Папа не мог поступать «неправильно»!

Второй зритель – критик понтификата Иоанна Павла II. Он считает, что Католическая Церковь за последние 25 лет не просто не прогрессировала в «духе II Ватиканского Собора», но сделала шаг назад в своем развитии. Он находит излишне суровой позицию Иоанна Павла II по отношению к «теологам освобождения», полагает, что Церковь в «эпоху Войтылы» неадекватно реагировала на проблему СПИДа и т.д. Негативный образ польского Папы в сознании такого зрителя переносится и на образ Войтылы-человека. В «доватиканской» биографии он склонен искать предзнаменования будущих неоднозначных шагов и решений.

«Кароль» был снят в расчете на первого зрителя и может вызвать кривую усмешку у второго. Однако действительно информативным фильм оказывается для третьего зрителя. Именно он сможет провести черту между двумя периодами жизни Войтылы, «прочитать» его биографию в контексте эпохи и дать оценку его поступкам как таковым вне зависимости от того, как польский Папа руководил Католической Церковью. Пожалуй, именно третий зритель действительно задумается о Войтыле-человеке.

Джакомо Баттиато снял свой фильм по мотивам книги биографа Иоанна Павла II Яна Свидерковского «История Кароля». По сути, фабула фильма – это серия сложных решений, которые принимает «человек в истории». Язык кино, куда более динамичный и склонный к акцентуализации, нежели язык книги, наглядно демонстрирует неоднозначность и даже драматизм этих решений.

Например, период Второй мировой войны – достаточно противоречивый этап в биографии Кароля Войтылы, и создателям фильма при всем желании не удалось снять эту противоречивость. Получается, что будущий Папа вел «свою войну», для него нацистская агрессия – это прежде всего «культуркампф». Был ли подпольный театр, созданный Войтылой в годы войны, формой сопротивления? Или же единственный путь сопротивления для молодого поляка – это борьба с оружием в руках?

В прошлом году в польском историческом журнале «Mowia wieki» («Века говорят») появилась публикация, посвященная уничтожению польских культурных ценностей в годы войны. Авторы статьи, в частности, цитировали Йозефа Геббельса, утверждавшего, что польская культура «неполноценна». В этом же ключе в фильме «Кароль» высказывается и генерал-губернатор Кракова Ганс Франк, нацистский преступник, осужденный на Нюрнбергском процессе. Их заочное противостояние с Каролем Войтылой – противостояние культурное, а не военное.

Любопытно наблюдать за тем, как создатели фильма пытаются показать, что «театральный протест» Кароля Войтылы и вооруженный протест его друзей были звеньями одной цепи. Вот актеры скандируют «Польша не погибла!», вот гестапо каким-то чудом не обнаруживает на собрании актеров-подпольщиков листовки «Движения сопротивления». Зрителя хотят убедить в том, что борьба Кароля Войтылы была частью общей борьбы польского народа против оккупантов. Безуспешно: фильм не подчиняется замыслу авторов, «борьба Войтылы» очень индивидуальна. Более того, будущий Папа в годы войны вынужден бороться с самим собой. Его внутренние терзания – это попытка решить, какую роль именно он должен сыграть в деле сопротивления нацизму.

Известно, что Кароль Войтыла стал священником в 1942 г. Его биографы делают основной акцент на том, с какими трудностями он столкнулся, обучаясь в подпольной семинарии. Кино, в свою очередь, говорит о мотивации. Получается, что принятие духовного сана позволило Войтыле прекратить внутреннюю борьбу.

В этом плане смысловое ядро картины – две беседы Кароля Войтылы со священником Томашем Залеским. В первой из них Залеский говорит: «Я посмотрел в глаза нацисту. Преступления, которые я увидел, были настолько необъяснимыми, что во мне зародилось желание убить его. А ведь я священник!» Во время второй беседы уже Войтыла сообщает о своем желании стать священником. «Я должен взять в руки оружие, – говорит он. – Но я не могу убивать людей!»

Случаются времена, когда «непротивление злу» проблематично, когда нельзя не стрелять. «Культурным сопротивлением» Войтыла лишь отсрочил для себя момент выбора, но проблема возникает с новой остротой, когда рядом гибнут друзья. Церковь стала для него окончательным решением, а духовный сан – респектабельной формой «непротивления». Во всяком случае, фильм вопреки замыслу Джакомо Баттиато говорит именно об этом! Более того, Кароль Войтыла изначально и вовсе стремится «удалиться в монастырь». Не для того ли, чтобы вновь не оказываться в ситуации выбора, уже будучи священником?

И Кароль Войтыла, и Йозеф Ратцингер могли пополнить ряды «потерянного поколения», о котором писал Ремарк. Церковь не позволила им «потеряться», давая понятные ответы на сложные вопросы. В то же время они – свидетели эпохи, сокрушившей «новый мир» в мясорубке мировых войн. Быть может, именно это обстоятельство стало основой консерватизма Иоанна Павла II и Бенедикта XVI, их настороженного отношения к «новым вещам».

Бенедикт XVI, выступая с речью накануне конклава в 2005 г., назвал среди основных врагов католицизма марксизм. В принципе это противостояние уже не является столь острым, каким оно было, например, в 70-е или 80-е гг. прошлого века. Тем не менее это действительно было противостояние, столкновение двух идеологий. В фильме Баттиато философская суть столкновения отражена в беседе священника Войтылы и сотрудника Министерства общественной безопасности Юлиана Кордека. Кордек говорит: «Нас роднит то, что и христианство, и коммунизм хотят, чтобы люди жили в раю». Войтыла отвечает: «Да. Но мы не хотим создавать им рай на земле». Битва коммунизма и католицизма – это битва за ключи от рая.

Пожалуй, лишь отстраненный интеллектуал мог бы обозначить это противостояние в фильме с надлежащей остротой и противоречивостью. Автор «Кароля» ставил перед собой другие цели. В итоге идеологический конфликт в картине грешит поверхностностью. Философ Войтыла противостоит грубым мясникам, «гонителям Церкви», бросающим Библию в мусорную корзину. Реальность куда сложнее, она менее схематична. В этом плане слишком заметно желание Баттиато сделать из Войтылы-человека образцового «посрамителя дьявола».

Любопытно, но замысел режиссера, стремящегося приблизить зрителю «человечность» будущего Папы, зачастую убивает саму идею, превращая реального Войтылу в «образец для подражания», «модель». А ведь «героизм» Войтылы, более того, современность этого героизма в картине представлены куда более наглядно и реально. Достаточно читать между строк.

Героем нашего времени становится не святой, сошедший со страниц житийной литературы, а «успешный человек». Вот его жизненный путь: сначала филолог, закончивший Ягеллонский университет, рабочий на каменоломне, поэт и актер, затем священник, проповедник, позже архиепископ Кракова и, наконец, Папа Римский. «Исключительно успешный поляк» – так говорят о Войтыле недоброжелатели, объясняя тем самым его популярность.

Фильм Баттиато демонстрирует этот «героический» карьерный рост в должной динамике, расставляя нужные акценты. Узнав о том, что Войтылу избрали Папой, ликуют его бывшие «коллеги» из каменоломни, студенты, а подруга детства в далекой Америке плачет от счастья. В этих простых штрихах достаточно реальности, чтобы «очеловечить» образ польского Папы, сделать его ближе к зрителю как человека, который совершал ошибки, принимал сложные решения, страдал, смеялся, шутил, любил и ненавидел. Впрочем, неизвестно, понимал ли сам режиссер, что так оно выйдет?