Театральное ностальгическое

За кулисами театра любовь к искусству неотделима от интриг, амбиций и соперничества.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

В театр не приходят, а попадают, как под трамвай. Я попала, когда мне было лет пятнадцать. Трамвай назывался «Перед заходом солнца».

┘В наш город приехал на гастроли Малый театр. Билетов, конечно, не было; отцу на работе достался один, и он поощрил им меня за успехи в учебе. Спектакль показался мне совершенством. Все в нем было продумано, выверено, от костюмов и декораций до музыкального оформления – хоралов и ораторий Баха, в которые иногда диссонансом вклинивались такты нацистских маршей. Совпали отличная режиссура, отличная актерская игра и отличная драматургия.

Пьеса Герхарта Гауптмана глубока и философична. Она и сегодня на удивление актуальна – из-за схожести общественной ситуации начала 30-х годов в Германии, когда происходит действие, с нынешней российской. Поставил ее Леонид Хейфец, главную мужскую роль играл знаменитый Михаил Царев, главную женскую – Наталья Вилькина, которая обнаруживала такой мощный драматический, даже трагедийный талант, что не то что не уступала корифеям, но моментами давала им фору. И этот ее уникальный, завораживающий голос – низкое грудное контральто┘

Девочка я была простая в том смысле, что раз человек мне понравился – надо с ним знакомиться. Выбрав розы в цветочных рядах, пошла в гостиницу, где обычно селились московские гастролеры. Вилькиной в номере не оказалось; я придирчиво поглядела, как горничная располагает в напольной вазе мои метровые «баккара», и ретировалась. Когда через пару часов позвонила в номер, Наталья взяла трубку: «Это вы принесли цветы? Спасибо, очень красивые┘ Всегда приятен отклик на твою работу... Сегодня в Русском драматическом театре премьера у моего знакомого режиссера, приходите – заодно и познакомимся». Я, конечно, обрадовалась: все идет путем. Но, помнится, положив трубку, сморщила нос: фи, местный театр. Ходила я туда в рамках школьного мероприятия то ли на «Карлсона», то ли на «Пеппи»; не запомнилось ровным счетом ничего. Ну, раз у приятеля премьера┘

Приятель оказался режиссером Юрием Шерлингом, а его премьера – мюзиклом под названием «Тощий приз». Для меня это было второе сильное театральное впечатление за два дня. Ничего себе драматический театр, ошарашенно думала я, поют, как в опере, двигаются, как в балете...

Через несколько лет Шерлинг привезет на гастроли свой Еврейский театр с мюзиклами «Черная уздечка для белой кобылицы», «Ломир алэ инейнем!» («Давайте все вместе!»), и у меня будет возможность увидеть, как достигается такой уровень. С утра – вокал, далее – станок и два часа отдыха перед спектаклем. Отличная техническая оснащенность, костюмы от Кардена┘ Ноги артистов, мелькающие между микрофонами, подвешенными над сценой. Последнее время в Москве на мюзиклы мода, но куда им до шерлинговских! Отлично двигаются двое актеров из ста, остальные 98 – Дом культуры имени Крупской. Про фанерное пение вообще молчу.

Возвращаюсь в вечер премьеры «Тощего приза». «Обрати внимание на эту пару, – шептала Наталья, – очень талантливые ребята, недавно окончили ГИТИС, после спектакля подойдем к ним, поздравим». Так я впервые оказалась за кулисами. Впервые вместе с коллективом хлопала у «предбанника» (выхода со сцены)┘

И хлопала я так еще пять лет, потому что после школы пришла работать в Русский театр. Костюмером-одевальщицей. Правда, съездив для начала в ГИТИС, на театроведческий факультет, и очень удивившись – кому же там учиться, как не мне? – своему непоступлению.

Будучи девушкой настырной, пропоступала туда еще несколько лет. На театроведческом меня уже узнавали, представляли новеньким: «А это наша любимая абитуриентка, она к нам третий год приезжает». Однажды меня отозвал в сторонку профессор с кафедры русского театра. «Кончайте вы к нам ездить, – сказал, – поймите, у нас 15 мест, из них больше половины – «целевые», для нацкадров из республик. На оставшиеся – конкурс среди своих: моя дочка, к примеру, своей очереди второй год ждет».

Я послушалась. И очень легко, с ходу, поступила в Литературный институт. На чем театральный период в моей жизни, увы, закончился.

Да, чудесные студенческие годы, я получила прекрасное филологическое образование и даже «красный» диплом в придачу┘ Все так. Но иногда думаю – не быть бы мне столь упорной в погоне за высшим образованием, остаться бы в театре навсегда. Перейти в помрежи, вести спектакли┘ Потому что те пять лет, которые я провела в театре, – были счастьем.

Казалось бы, дважды в день на работу – утром на репетицию, вечером на спектакль – и один выходной, и жизнь на колесах┘ Уж не говоря о полной потере душевного равновесия. В театре без конца что-то стрясалось, случалось, коллектив то и дело лихорадило. Потому что – интриги, капризы, выходки, срывы. Воздух, заряженный, как электричеством, претензиями, амбициями, комплексами, настоящими драмами и ненастоящими дружбами┘ Даже здоровались «театральные», либо бурно выражая восторг, либо вообще «не замечали».

И вдруг – посреди этой эмоциональной мешанины проступала святая любовь к искусству. И вдруг – на спектакле наступал момент истины. Мы были – все вместе, локоть к локтю, и каждый зависел от другого. А общий результат – от того, насколько слаженно мы сработаем в эти два-три часа. Испарялись все обиды, претензии, субординации. Возможно, именно поэтому, несмотря ни на что, за кулисами – чуточку теплее, чем где бы то ни было в мире┘

После ухода из театра я разучилась быть зрителем. Впадаю в зале в рабочее состояние: слежу за процентовкой света – надо бы увеличить, эй там, в электроцехе! Оглядываюсь на радиорубку – явно пора микшировать звук. А однажды чуть не помчалась за кулисы на переодевание – сработал инстинкт на знакомый текст.

Недавно по своим журналистским делам я общалась с режиссером Леонидом Хейфецем. И, конечно же, обрушила на него признание, что попала в театр, как под трамвай, благодаря его спектаклю «Перед заходом солнца». Он был тронут, удивлен┘ Двадцать лет как нету спектакля – сошел со сцены, и вдруг человек объясняется в любви к нему, припоминает мельчайшие детали. Говорит, что твое детище определило его судьбу. Наверное, это дорогого стоит.

Моя любимая актриса Наталья Вилькина, увы, ушла слишком рано. Последний раз я видела ироничный прищур ее глаз, слышала ее низкий грудной голос в фильме Валерия Тодоровского «Любовь». И ощущала ту актерскую глубину, когда на поверхности – треть, все остальное внутри, но работает по совокупности так, что зритель не просто внемлет – трепещет его душа.