В одежде на кровати

Вот завалюсь на кровать в одежде и ботинках, и мне за это ничего не будет.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)

Завалиться на кровать прямо в штанах, в куртке, а то и в ботинках – как есть. Крайне несложное, в сущности, действие, но в нем густая концентрация смыслов. Подспудная энергия отрицания. Это может быть весело: молодые негодяи из американских фильмов – раньше таких играл, например, Брэд Питт, а еще раньше Ричард Гир, – зайдя в гостиничный номер (или в чужой дом), немедленно плюхаются в ботинках на кровать (а мне за это ничего не будет, ля-ля-ля). Жест по-животному здоровый – завоевание территории. Кто тут альфа? Кто задрал ноги в сапогах на спинку кровати, тот и альфа. Угрюмый подростковый протест преследует те же цели:

– С ума сошел! Лежишь на кровати в одежде! – Это моя кровать.
– Но в одежде! – Это моя одежда.
– Среди бела дня! – Это моя комната. Я просил стучаться.
– Ты таскался в этих штанах черт-те где. Ты можешь представить, какие там микробы?! – Это мое здоровье, мое тело и мои микробы. Я просил стучаться. Я повешу замок на дверь.

А ведь еще год назад сидел как миленький за письменным столом, прикрывал учебником книжку Ника Перумова. Прорастал сквозь асфальт, тихушничал. Запреты – обходил аккуратно, со всей деликатностью. С уважением! Теперь – попирает всем организмом, всем имеющимся весом (плюс нестираные штаны, три ремня с заклепками, сумка и военная куртка). «Моя кровать, мое тело, мои микробы».

– Что, так и лежит целыми днями?
– Так и лежит. Музыку слушает.
– Ладно, пусть лежит. Главное, чтобы не лицом к стенке.

Это психиатры предупреждают: главное, чтобы не лицом к стенке. Если лицом к стенке – это действительно нехорошо. Раскольникова, например, только так и представляешь себе: не с топором, а именно на кровати, лицом к стене или, в лучшем случае, лицом в потолок. Живой символ депрессии, тревоги, отчаяния. Опять-таки бедность, крайняя скудость быта – у Раскольникова не было дивана в кабинете или хотя бы в столовой, чтобы покоиться на нем в халате, как Обломов, у него была одна комната и в ней койка. Как в тюремной камере, а в тюрьме, как известно по мемуарам многочисленных сидельцев, находиться в горизонтальном положении после подъема строжайше запрещено: непорядок. В упорядоченной общественной системе лежать – привилегия больных. Лежать среди дня здоровому – разврат. Не сказать, что это неверно: между прочим, подросток, который в неубранной берлоге пожирает свои чипсЫ, слушает плеер, посылает эсэмэски и щелкает пультом телевизора, получает столько же (если не больше) наслаждения, что и пирующий римский патриций. Причем удовольствия все – совершенно того же рода, так что не знаю даже, называть ли это пародией. Оба возлежат и оба вкушают. Услаждая одновременно: вкусовые рецепторы, зрение, слух и, надо полагать, воображение. И социальные амбиции на данный момент удовлетворены: все путем.

Вот я пишу эту заметку: ноутбук пристроился кое-как на коленях, под спиной гигантская подушка из приданого моей свекрови. Мощная подушка, серпуховская. Вокруг телефонные трубки (чтобы не вставать, если позвонят), бутылки с минеральной водой, чашки с разными напитками. Не слишком опрятно, но уютно. На мне домашняя одежда – юбка и майка. Юбка на резинке, удобная, не короткая и не длинная, смешная – с тридцатью пятью портретами Мэрилин Монро. Вчера я поленилась переодеваться и ходила в этой юбке на открытие выставки – немного слишком нарядно, но ничего, сошло. Юбку, когда пришла, сразу бросила в стиральную машину. Валяться на кровати в чистой одежде – это тот компромисс, на который идут взрослые люди с устоявшейся психикой. Я могу даже считать это своей профессиональной привилегией – работать в койке. Так называемая богема и богемная буржуазия устроились в этой жизни с наибольшим физическим комфортом. А самый трагический для здоровья образ жизни был, я думаю, у советских конторских женщин: восьмичасовое стучание на пишмашинке, очереди, сумки, метро, автобус. Нынешние офисные работники страдают от гиподинамии более элегантно, но тоже мучаются. «Я ездил в качалку через день и сидел на низкоуглеводной диете, – сообщает бывший топ-менеджер О. – Но у меня все равно росла задница. Неумолимо. Я это чувствовал. И еще у меня стала болеть спина». Чтобы не болела спина, О. стал принимать сеансы массажа. «В какой-то момент я понял, что жутко завидую парню, который делал мне массаж. Нормальная конкретная работа. Позитив, помощь людям. Я тоже записался на курсы массажистов». Сейчас О. уже не работает в своей корпорации. И в Москве он тоже уже, считай, не живет. Снял дом в Гоа, хочет открыть там массажный салон. Или, может, кофейню. Первым делом повесил во дворе под навесом три гамака: «И мне, и жене, и Тотоше. Счастливый человек вообще не должен сидеть. И стоять ему тоже ни к чему. Счастливый человек либо гуляет, либо спит, либо просто валяется». Это я согласна – валяться. Главное – только не развернуться в какой-то момент лицом к стенке да так и остаться. Но это всегда так – или звездное небо над нами, или темные бездны сами знаете где.