Веришь – не веришь

В театре бывают неожиданности. Иногда представление начинается еще в фойе.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Самым понимающим в театральном деле человеком я считаю артиста Максима Суханова. Когда-то он сделал неплохой клуб «Маяк» в помещении буфета Театра имени Маяковского, но потом прозрел: буфет-то сам по себе даже лучше клуба. Сейчас Максим Суханов является, говорят, совладельцем десяти московских театральных буфетов. Отличное дело – театральный буфет. Хлопот минимум, и сколько радости людям. Где еще вы станете с восторгом поедать бутерброд с копченой колбасой, запивая его полусладким и полутеплым «Советским шампанским»? Ну разве что в цирке.

Конечно, я не скажу, что театр начинается и заканчивается буфетом. Есть там и другие приятные для восприятия вещи, хотя бы портреты артистов в фойе. Среди публики случаются забавные персонажи. Театральные костюмы, как правило, прекрасны, капельдинерши в меру строги и благородны, театральные бинокли с фальшивым перламутром смутно волнуют руку. Даже с недостатками системы кондиционирования можно в конце концов смириться. Сложнее всего в театре полюбить одну вещь – театральное искусство как таковое.

Искусство театра, как мне смутно помнится из университетского курса, очень древнее. Произошло от синкретического искусства доисторических, до-культурных людей, которые отмечали удачную охоту хороводами, ритмичными подпрыгиваниями и радостными завываниями у своих костров. Вот мы выследили оленя, вот он нас почуял, ну мы давай его окружать, он мечется туда-сюда, а мы сужаем-сужаем кольцо – это были первые драматические сюжеты. Если судить по истокам, театр должен быть самым искренним из искусств. Но только в более позднем его развитии что-то такое произошло, отчего театралы взяли обыкновение наводить фальши и пафоса не хуже драматических персонажей – королей и героев. У меня слишком утлый ум, чтобы в этом разобраться, я знаю только одно – с театром мне не везет. Ни посмеяться, ни похлопать. Один раз, правда, всплакнула – на спектакле «Сирано де Бержерак» с тем же, по совпадению, Максимом Сухановым в главной роли. Натурально прошибла слеза – в конце, когда Роксана называет его «моя газета», а он тихо умирает, и все такое. Но только, боюсь, тут наложилось на свое. Был конец марта или ранний апрель, внезапная оттепель, широчайшего разлива лужи, и в двух шагах от театра мне на голову с арбатской крыши свалился кусман напитанного водой снега – хорошо, что не сосулька, а то б убило, но тоже довольно внушительно, в ушах гудело потом неделю. «А если б мозги были? Сотрясение могло бы быть!» – мама вспомнила нашу добрую домашнюю шутку; но небольшое (совсем небольшое, вполовину меньше слова «синкретический») сотрясение, наверное, и правда было, отсюда и чувствительность. Критикам тогда спектакль не очень понравился, но критикам разве можно доверять? Они разругали и спектакль «Фауст», в котором на сцену выпускали дрессированных кошек, а мне кошки показались восхитительными. Жаль, не удалось досмотреть до конца, из-за мужа. Он выдал свое коронное: «Мы здесь отсидели целый тайм. Пойдем, уже все понятно», и мы пошли. Когда я от него в первый раз услышала в театре это заявление, не могла даже понять, то ли он сумасшедший, то ли так шутит. Позже поняла: ни фига не шутит. А то, что он вообще потащился со мной в театр в день матча, – так это от большой-большой любви, чисто исполнить ритуал ухаживания. Теперь у нас все наоборот – я с ним хожу на футбол. Тоже иногда скучновато, конечно, но все-таки более непредсказуемо.

В театре тоже, конечно, изредка что-то случается. Где-то, говорят, король Лир вышел на сцену с включенным телефоном в кармане, и он зазвонил. Актеру Михаилу Ефремову на гастролях подсунули вместо бутафорского настоящий газовый заряженный пистолет, ну он и пальнул, людей из зала эвакуировали, завели уголовное дело. Мне лично в восьмом классе посчастливилось увидеть спектакль «Гроза», где заслуженная артистка, игравшая Катерину-Луч-Света, как бы бросилась с обрыва, но не смогла провалиться в люк, потому что зацепилась шалью, повисла и долго дергалась (полный зал школьников – представляете реакцию). А как забыть народного артиста, который вышел на сцену, выдержал эффектную паузу, повел десницей, нечаянно встретился глазами с моей подругой Катей, сидевшей в первом ряду (у нее очень тяжелый взгляд иногда, она это умеет). Споткнувшись о Катин взгляд, народный артист замер, какое-то время простоял совершенно недвижно, а потом громко икнул, и еще. Икал минут десять, пока наконец просто не ушел, спектакль доиграли кое-как без него. Мой сынок даже загорелся написать про это рассказ под названием «Фистевальчик». Рассказ получился всего из одной фразы: «Аднажды моя мама пришла в тьятар и начала икать». Почему-то он решил меня сделать примадонной этой истории┘ Нет, я все-таки немножко люблю театр.