Катя Метелица
Суп – это святое.
А.Пластов. Жатва. 1945 г.
Чаем с печеньем или там виски с содовой угощают гостей. Тарелку вчерашнего борща разогреют своему, родному.
Эту фразу – насчет тарелки супа – я слышала десятки раз, и еще читала в разных книгах. В том числе и переводных, причем с самых разных языков. Очевидно, что в сложной формуле настоянной съедобной жидкости таится почти мистический секрет┘ но вот – чего? Дружеского участия? Живительной силы? Куриный бульон, например, даже так и называют – еврейским аспирином, или даже еврейским пенициллином; им лечат простуду и меланхолию. Фактически как лекарством. Я читала классический рецепт: над таким бульоном надо колдовать практически двое суток: остужая в холодильнике, тщательно снимая бляшки жира с поверхности и потом опять разогревая на самом маленьком огне, который в момент закипания надо сделать еще меньше┘ Исходный продукт – всего лишь тупая курица, но технология напоминает алхимию. Не случайно же в «питательном бульоне» пытались выращивать гомункулусов.
Я знаю семейную историю про брата с сестрой, у которых отношения не ладились с самого детства. Но как-то раз в трудную минуту она завезла ему банку домашнего бульона с куском курятины – и счет взаимных обид был немедленно обнулен. Почти как у Исава, который, как слишком хорошо известно, отдал право первородства за тарелку чечевичной похлебки: «Хочу вон то красное, красное┘» Одно из самых трогательных и странных мест в Библии, труднообъяснимое, но неожиданно человечное. Мой папа когда-то любил пылесосить по выходным квартиру, врубив на всю громкость Высоцкого, – это была у него, как я понимаю, такая форма медитации. Сейчас он с тем же выражением лица упражняется с газонокосилкой. Так вот, я помню, у Высоцкого была песня про колхозника, попавшего в валютную «Березку», он просит по списку всякий, теперь уже не вспомню, какой именно, дефицитный товар – всем шуринам, зятьям и золовкам; «ну а мне вот это желтое в тарелке!» Меня это всегда смешило и немного интриговало: какое такое желтое? Что могло ему показаться таким привлекательным? Почему желтое, почему в тарелке? А потом прочитала про Исава с его похлебкой: «Дай же мне поесть вон то, красное┘»
Мне нравится пролетарская привычка съесть супа поутру: навернул тазик щец и полдня свободен. Есть в этом что-то очень здоровое. Моя подруга, художница, в тридцать шесть лет решила стать великим модельером; и ей это, кстати, полностью удалось, сейчас у нее ателье в Риме, о ней говорят как о «второй Коко Шанель». До тридцати шести лет она жила так: целый день пила кофе, грызла яблоки и рисовала картинки для собственного удовольствия. А когда взялась за карьеру модельера (в сущности, это тяжелый пролетарский труд) стала жить так: разогревала с утреца миску грибной лапши, съедала ее с хлебом и бежала по делам. Суп варила в громадной кастрюле, чтобы хватило на неделю, а грибы ей привозил из карельских лесов папа-поэт. Она утверждала, что в грибах много творческой и природной энергии. А в лапше – вообще сила.
В супах – вся квинтэссенция национальных кухонь. Легкомысленный итальянский минестроне, который, впрочем, не назовешь ни диетическим овощным супчиком, ни нищей крестьянской похлебкой. Избыточно богатый, прямо-таки роскошный марсельский буйабес и минималистский японский мисо. Кисло-сладкий красно-оранжевый украинский борщ и великие русские щи из кислой капусты, истинный вкус которых раскрывается, только если томить горшок со щами в русской печи, – а русской печи нет уже фактически ни у кого; как правило, не имеется и горшка┘ Суп – это, в общем, родина. Родина-мать. Поговорите с уроженцами Украины и юга России, как им живется где-нибудь в штате Вермонт? Нормально, говорят, живется, бураки тут есть и сало, в общем, тоже. С укропом и сметаной проблемы, но мы их решаем. Можно понять: борщ все-таки оглушительно вкусная вещь, его тяжело не полюбить, а полюбив – позабыть. Но вот мисо-суп: разведенная кипятком соевая паста и два-три кусочка какой-то ерунды, да, и еще немного покрошенного зеленого лука, и все. Но мисо-суп – именно то, без чего японцы в первую очередь скучают, когда уезжают из дома.
А англичане? Сложно поверить, но многие из них тоже искренне привязаны к своим английским супам, а именно: томатному, ревеневому и супу из бычьих хвостов. У большинства моих знакомых (я тестировала) даже названия этих блюд вызывают легкое содрогание. Мой муж, например, говорит, что концепция томатного супа (протертые помидоры в горячем виде) кажется ему просто (он употребил именно это слово, и не могу удержаться от того, чтобы написать его большими буквами, потому что он это ТАК произнес) – просто БОГОПРОТИВНОЙ.
Суп – это святое, да.
