Андрей Ваганов
Подмороженные русские – это наша самоидентификация┘
Константин Васильев, «Встреча у окна». 1975 г.
Вопрос: чем может заниматься большое собрание очень умных (по крайней мере – очень начитанных), хорошо образованных (представительных, как говорят в народе) людей в современной России (даже точнее: в самом центре Москвы, в пяти минутах ходьбы от Кремля)? Правильно! Обсуждать проблему самоидентификации россиян.
Именно этой теме был посвящен круглый стол Никитского клуба. В развернутом виде повестка дня была сформулирована в лучших традициях интеллектуального триллера: «Самоидентификация россиян: по крови, по паспорту, по вере, по расчету, по времени (нужное подчеркнуть, упущенное добавить)». (Справочно: Никитский клуб учрежден в июне 2000 года по инициативе ученых и предпринимателей, стремящихся объединить интеллектуальные силы России, сделать их активным ресурсом развития страны.)
Президент Никитского клуба, профессор Сергей Капица, попросив собравшихся подняться над частностями, отметил: «Мы имеем дело с объективным кризисом самоидентификации не только россиян, но и всего человечества, я бы сказал».
Но дальнейшее обсуждение показало, что кризис национальной самоидентификации россиян – как и все остальные наши отечественные кризисы – чуть ли не самый острый и уж точно самый трансцендентальный в мире. Кстати – редчайший случай! – известна точная дата рождения самого понятия «национальная идентичность»: впервые его употребил Зигмунд Фрейд в письме от 26 мая 1928 года. Вечному вопросу о национальной гордости, оказывается, нет и ста лет. Так что завтра все прогрессивное человечество┘ И проч., и проч.
А посему┘ Денис Драгунский, научный руководитель ИНП «Общественный договор», не считает тему национальной идентичности россиян очень драматичной. Самоопределение «русский», по его словам, «спускалось от элиты к народу очень долго, еще в XIX веке были «пскопские» и т.д. «Мы – тутышные» – так отвечали на вопросы переписей до конца XIX века┘ Поэтому нам не нужно драматизировать эти процессы. Если у нас есть одна страна с единой паспортной системой – это значит, что в идентичностном плане мы прочнее многих малых стран Европы».
– А зачем придумали слово «россиянин», если и слово «русский» такое молодое? – Резонно поинтересовались из зала.
– Здесь все просто: «россиянин» – это и есть русский в переводе с польского, – мгновенно среагировал Денис Викторович.
После открытия таких козырей любое интеллектуальное собрание где-нибудь на Западе считает свою миссию выполненной, интеллектуалы жмут друг другу руки, улыбаются и расходятся. Но то – на Западе. Недаром западное «интеллектуал» – это лишь слабый семантический фантом нашего непереводимого «интеллигента». В России без той или иной добавки достоевщины/толстовщины разойтись почти невозможно. На мой вкус, необходимую, слегка предапокалипсическую, нотку в обсуждение внес писатель, публицист, историк Лев Аннинский.
«Как нам себя идентифицировать? Если мы русские, то есть славяне, – куда деть других? Если в состав России продолжает входить дюжина нерусских государственных образований – как избежать судьбы СССР? Если наступает эра глобализма и международная компания значит больше, чем национальная экономика, как избежать, с одной стороны, этого глобализма, а с другой – яростного местнического протеста с выплесками в террор? Если в Россию хлынут насельники из-за рубежа – что станут представлять собой их дети, выросшие в России? Пятую колонну? Или новую подпитку русского народа, исторически вообще сложившегося из таких «подпиток»? И не это ли рычаг, за который должна схватиться наша литература и педагогика, отвоевывая эти души для России?» Стихия вопросов. Мало того, каждый из них может вызвать рождение стихии┘
Слава богу, как это очень часто в России бывает, верх взяла великая и могучая стихия русского языка. Тот же Лев Аннинский («родил» – плохо будет сказать) – явил совершенно точное в своей парадоксальности в «эру глобализма» определение: «Сейчас естественно предположить, что все начнут себя идентифицировать по национальному признаку – нациобесие. Как в этой ситуации идентифицировать себя славянину, особенно восточному славянину? Скукоживаться до национальной единицы?» Сам Аннинский, похоже, на свой же «проклятый» русский вопрос, ответ нашел: «Я предпочту быть всечеловеком, чем разваливаться по национальному признаку».
Почему-то в этом месте доклада Льва Аннинского мне вспомнились строчки Иосифа Бродского:
Но что трагедия, измена
для славянина,
то ерунда для джентльмена
и дворянина.
.....................
Пусть ты последняя
рванина,
пыль под забором,
на джентльмена, дворянина
кладешь с прибором.
Никуда не денешься – обсуждение такого, в некотором роде виртуального понятия, как «национальная идентичность», неминуемо должно было «свалиться» в метафоры. Просто нет другого адекватно работающего инструмента анализа. (Игорь Яковенко, главный научный сотрудник Института социологии РАН: «Дробление – объективный процесс в истории человечества. Этим процессом нельзя управлять – он объективен. Выявить параметр, по которому это происходит, не удается, только – феноменология процесса».)
И постепенно, step-by-step, в зале Московской межбанковской валютной биржи, где чаще всего и проходят домашние заседания Никитского клуба (бывают еще и выездные), зазвучали примеры из «полевых» этнографических исследований – частушки, былины┘
Известный отечественный историк Григорий Померанц, с легкой грустью констатировав – «России, видимо, придется искать пути существования в национальном государстве», – напомнил собравшимся популярное в свое время четверостишие:
Хорошо, что наш Гагарин
Не еврей и не татарин,
Не грузин и не узбек,
А советский человек.
Философ В.Кантор передал реальный разговор, случившийся у него лет 25 назад с жительницей Новгорода (не Нижнего – а Великого):
«– Почему такой маленький городок, а называется Великий Новгород?
– А это – после прихода московских туристов в XV веке┘»
В общем, как заметил кинорежиссер Андрон Михалков-Кончаловский (нередкий участник круглых столов Никитского клуба), «разговор о самоидентификации может стоять в связи с тем, что государство разваливается. А вот почему оно разваливается?» Кстати оказался Победоносцев со своим знаменитым: Россия живет только в подмороженном состоянии, как только она тает – сливается со стола. «Путин пытается подморозить, но у него холодильник не работает, – заключил Андрон Сергеевич. – Проблема в том, что нам некого не любить, кроме самих себя».
«Положа руку на сердце – никто не сомневается, что русские есть, – высказал здравую мысль (говорю это без всякой иронии) Владимир Пастухов, директор Института публичной политики и права. – Но как только начинается теоретический анализ, тут же доказывается, что это все не так просто».
═
* * *
═
Когда я возвращался домой после Никитского клуба, мне надо было перейти Новый Арбат. До подземного перехода – метров двадцать. Вход в метро – прямо напротив меня, на другой стороне Нового Арбата. Вопрос: какой вариант я выбрал? Правильно! – Переправиться через бывший проспект Калинина там, где мне показалось удобнее. «Вот она – национальная идентичность в действии, – подумал я, втискиваясь бочком в скользкий просвет между серебристым джипом «Nissan» и черно-смоляным джипом же «Ford». – И поперек нее не попрешь┘»
