Он, она и «Ока»

Совсем не обязательно завидовать владельцам престижных лимузинов – можно радоваться скромной, но своей «девятке».
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

У каждого в жизни время от времени случаются определенные победы. Когда мы безмерно радуемся собственным достижениям и всем на свете хотим о них рассказать. Когда душа ежедневно делает невообразимый кульбит и с криком «Хей-ла-ла-лей!!» возвращается в тело. Для меня одной из таких побед была покупка первой машины.

Это мое исключительное счастье оказалось сильно подержанной красной «девяткой». Состояние у нее было так себе, а когда подошло время продажи и соответственно предпродажной подготовки, вообще выяснилось, что оставить можно максимум кузов, а все остальное хорошо бы заменить. Поэтому где-то подкрутили, где-то подкрасили. Потом песочком потерли, чтобы сильно новой не казалась, и отдали с богом. Вообще проблем с этой машиной, конечно, хватало, но в момент покупки все это было не важно. Главное, что я наконец влилась в ряды автолюбителей и перестала каждый день испытывать свой организм на прочность в вагонах метро.

Каждое утро я заботливо протирала зеркала и лобовое стекло. Тщательно очищала мою «девочку» от листьев или снега. Эта была та самая Любовь, которую принято писать с большой буквы. А летом так и вовсе была красота – ни чистить ее не надо, ни прогревать по полчаса. Я любила ездить с открытым окном и чтоб обязательно громыхала музыка. Ну кто не обратит внимания на комсомолку-спортсменку в такой яркой и орущей машине?

Правда, иногда настроение слегка портили всякие «БМВ» и «Мерседесы», бесшумно проносящиеся рядом. В них никогда не свистели тормозные колодки, не громыхал лючок бензобака, а движок, надежно упрятанный под специальным кожухом, всегда шуршал солидным басом. Окна в таких машинах всегда были затонированы и закрыты. Во-первых, потому, что жару убавлял наличествующий кондиционер, а во-вторых, доказывать что-то и привлекать к себе внимание окружающих уже было не нужно. Все и так было понятно. Больше всего, однако, бесило, что за тонировкой стекла порой просматривались женские силуэты. Моя красная колымага, даже вкупе со мной, конечно, не выдерживала никакого сравнения. Но я отчаянно выкапывала из глубины души вредоносные ростки зависти, успокаивая себя тем, что я сама добилась своей «девятки», значит, со временем добьюсь и чего получше.

Вот так вот и ехала я, радуясь тому, что имею, и мечтая о будущих достижениях. Однако дорога внезапно сузилась до одной полосы. «Мерседесы» и «БМВ» обогнали всех по встречке и ушелестели в прекрасное далеко. А я осталась. Вернее, остались мы. Мы – это я на своей красной и орущей и┘ «Ока» – белая, подернутая легкой дымкой ржавчины в некоторых местах и с буквой «У» на заднем стекле. Тащилась эта несчастная со скоростью горделивого корабля пустыни и прибавлять ход то ли не хотела, то ли уже не могла. То ли очень страшно было самому водителю этого «У»чебного зверя. Так или иначе, метров через пятьдесят полос снова становилось две. Но эти пятьдесят метров нужно еще было как-то преодолеть. Время, правда, было не самый час пик, и позади нас еще не успел вырасти длинный хвост. Но ехать все-таки отчаянно хотелось, и я нервно поморгала этой «Оке» дальним светом – мол, прижмись чуть правее, а я тебя объеду. Не тут-то было. Сначала меня вообще долго не замечали, потом вдруг обернулась девушка-пассажирка и одарила меня таким взглядом, что настроение начало активно портиться.

Так мы и тащились – я и «Ока». А потом вдруг опять выглянуло солнце – то есть полос опять стало две. Проезжая мимо этой старой клячи, я ради интереса заглянула внутрь. И тут меня проняло. За рулем сидел молодой и довольно симпатичный парень в очках. Рядом с ним сидела молодая симпатичная девушка. Парень, возможно, первый раз в жизни сел за руль без инструктора и потому всего очень боялся. А девушка во всем его поддерживала и подбадривала. Я никогда не забуду ее глаза. Эти глаза лучились таким счастьем, что вокруг стало как будто светлее. В этих глазах были и любовь, и гордость, и забота, и готовность разорвать всех, кто хотя бы попробует покуситься. Ей было все равно, что парень пока неуклюж и неуверен в себе; что ржавая «Ока» не «Мерседес» и что у них в машине нет ни кондиционера, ни пусть даже старенькой музыки. Я невольно залюбовалась. Это была машина, наполненная любовью. Мне даже на секунду показалось, что над этой «Окой» витает аура в форме сердца. Потому что иначе быть просто не могло.

Мне вдруг стало стыдно, что я нетерпеливо подгоняла их дальним светом. Я даже сделала музыку потише, чтобы не мешать им вслушиваться в дорожную ситуацию. Потом надавила на педаль газа, чтобы поскорее скрыться из вида. Чтобы они забыли обо мне как о нервирующем факторе. Чтобы, чтобы, чтобы┘ Потом я и вовсе выключила музыку и все лелеяла одну мысль. Оказывается, не важно, на какой машине ты едешь. Все это ложный блеск, подмена главного второстепенным. А действительно главное – то, кто сидит с тобой рядом. Осознав эту простую истину, я полетела в прежнем темпе, но часто потом возвращалась на то место. Все искала эту «машину любви», но увы┘ А может быть, они уже купили свой первый «Мерседес»? Как знать┘ Слезы умиления. Финальные титры. Конец.