Пигмалион из России

Владислав Старевич за работой.

Древние греки создали притягательную легенду о страстной любви скульптора Пигмалиона, оживившей изваянную им из слоновой кости статую девушки Галатеи. Предание о том, как художник становится рабом своего творения, воплощено в мировой литературе (Жан-Жак Руссо, Иоганн Бодмер, Август Шлегель), музыке (Иоганн Кристоф Фридрих Бах, Луиджи Керубини, Жан Рамо, Франц фон Зуппе).

Невероятный успех имела пьеса «Пигмалион», написанная Бернардом Шоу для актрисы Стеллы Патрик Кемпбелл в 1913 году. Только в лондонском Театре Его Величества спектакль выдержал 118 представлений! А через 25 лет появилась конгениальная киноверсия пьесы, снятая англичанами.

У истоков проекта стоял уникальный продюсер Габриель Паскаль. Режиссер Антони Асквит экранизировал театральную пьесу блестящим экранным языком, с совершеннейшим пиететом к драматургии Шоу. Соавторами киношедевра были немецкий сценарист Карл Майер («Кабинет доктора Калигари», «Последний человек», «Берлин – симфония большого города») и любимец мэтра Лесли Хоуард (незадолго до того он покорил кинопублику, сыграв роль Ромео, от которой отказывался Лоренс Оливье, в боевике Джорджа Кьюкора).

Авангардную музыку к фильму написал французский композитор Артюр Онеггер. Элизу сыграла Венди Хиллер, а смонтировал картину будущий оскароносец Дейвид Лин. Первая экранизация пьесы Шоу, по мнению критики, превзошла большинство ее театральных постановок.

Второе экранное рождение пьесы о человеке, влюбившемся в свое творение, произошло в Голливуде в 1964 году и стало мировым событием. Мюзикл назвали «Моя прекрасная леди». Режиссер Джордж Кьюкор и актер Рекс Харрисон (профессор Хиггинс) были удостоены «Оскара». В картине блистала Одри Хепберн. Музыку написал Фредерик Лоу.

Но была и наша, отечественная Галатея, заблиставшая в 1913 году на серебряных экранах. Именовалась она Стрекозой и была хищным насекомым, а не прекрасной девушкой. Но изваял ее кудесник под стать Пигмалиону – Владислав Александрович Старевич. И сам же (не обращаясь за помощью к Афродите) оживил свое произведение: полвека киномир верил в то, что Стрекоза – хорошо выдрессированное насекомое, а не прелестная куколка из пластилина, гибкой гуттаперчи, проволоки, мелких стекляшек и жести.

Одушевленная методом объемной мультипликации героиня так азартно танцевала и играла на скрипке, что изящной ножкой легко прорубила великому русскому кинематографу окно в Европу.

Разумеется, эта безупречная победа русского киноискусства была подготовлена альтруистской деятельностью Александра Алексеевича Ханжонкова – не спонсорской, а в традициях отечественного меценатства. Старевич нуждался в мощной финансовой поддержке, а создатель национального кинематографа – в творцах. Благо и для культуры, и для бизнеса, когда такие люди встречаются, находят взаимопонимание.

Достоверные источники, разжигая конкуренцию на мировом кинорынке 1913 года, сообщили, что в течение нескольких месяцев более 100 зарубежных прокатных фирм приобрели запечатленных кинематографом дрессированных насекомых. Кинодельцы резонно полагали, что о достоинствах товара лучше не скажешь.

Стрекоза, открывшая миру русское кино, не стала брэндом ни одной отечественной кинофирмы. Она разделила судьбу русского кино: в революционном порыве муравьи сбросили все национальное киноискусство (такое еще крошечное!) «с парохода современности». Самое ценное из кинонаследия подверглось уничтожению, разрушению и забвению.

Как известно, муравьи, чтобы выжить, собираются в сообщества, а в нашей истории, предсказанной еще басней Ивана Крылова, они к тому же злопамятны и безжалостны: гибель неправоверных почитают справедливой. Поэтому в услугах Пигмалиона советское кино тоже не нуждалось.

Но вначале Старевичу пришлось испить свою чашу унижений и страданий. В 1915 году он был призван на военную службу. А уже в 1919 году гений мультипликации, великий режиссер, уникальный изобретатель, поэт светописи оказался в услужении оператора Самуила Бендерского на картине шеф-оператора Юрия Желябужского (сына большевистской жены Максима Горького) «Девьи горы».

Однако судьба Старевича хранила. Никто из его семьи не погиб и не умер от голода, дочери Ирена и Янина выросли, а в Крыму его ждал Ханжонков. У него Владислав Александрович сразу возвращается к экранизации своего любимого Николая Гоголя («Вий») – как сценарист, режиссер и оператор. Фильмотека Старевича в игровом кино состоит из 50 фильмов, и среди них подлинные шедевры: «Ночь под Рождество», «Снегурочка», «Домик в Коломне», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Страшная месть», «Руслан и Людмила». Но их вершиной он полагал ялтинскую экранизацию романа В.Локка «Звезда моря» («Стелла Марис»).

После бегства из Крыма от большевистского террора Старевич 45 лет прожил с семьей во Франции. Есть и другие версии его эмиграции: он выехал в Италию с частью труппы Московского Художественного театра по приглашению фирмы «Икарус-фильм»; Старевич откликнулся на призыв маршала Юзефа Пилсудского 1920 года – всем полякам вернуться в Польшу. Он отверг предложения американцев из боязни потерять творческую свободу. Был награжден международными премиями.

В годы фашистского безумия он, великий целлулоидный сказочник, создал, как и Чарли Чаплин, образ великого диктатора – Рейнеке Лиса, обратившись к средневековому сатирическому эпосу в переложении Гете. Первый вариант (немой) «Рейнеке Лиса» был готов уже к 1930 году, когда Европа безмятежно верила в то, что ужасы Первой мировой войны не повторятся, и в безудержном веселье наверстывала упущенные годы, стараясь не замечать «потерянное поколение». Старевич же изваял Рейнеке Лиса и безжалостно предсказал время его власти – он был Пигмалионом из России, а не из благополучных Англии или Соединенных Штатов. С самой мобилизации 1915 года его прекрасные леди – жена и дочери – неустанно трудились, заботясь о финансовом положении семьи. Ведь и работа над «Рейнеке Лисом» зависела от платежеспособности Старевича...

Историки кино единодушно назвали мультипликационную экранизацию эпической поэмы Гете первым полнометражным анимационным фильмом и непревзойденным до сих пор – в течение 65 лет – шедевром.