Дмитрий БУТКЕВИЧ
Русская красавица на парижских торгах.
Олег Ломакин. Брюнетка ню
Лето. Хочется в Париж. Тем более и повод есть, даже два. Во-первых, я там ни разу не был. А ведь Франция по праву считается центром хранения русского искусства зарубежья, и Британия, несмотря на последние успехи лондонских русских аукционов, ей пока не соперница. А во-вторых, удачно подоспели специализированные русские торги в доме Друо. Так что одним ударом я мог убить двух зайцев: своими глазами увидеть, как ведутся торги в крупнейшей антикварной фирме континентальной Европы, и проверить, правду ли говорят об изобилии дешевого антиквариата в Париже.
Решено – еду. Спасибо родной редакции и любимому Аэрофлоту.
Лавочки, магазинчики... Монеты, оружие, марки... Бронзовые таблички с именами комиссар-призеров – это своего рода уполномоченные по антикварно-аукционной торговле во Франции. В Париже их всего около трех десятков – отдельные граждане, группы или целые небольшие сообщества, имеющие право проводить открытые торги.
Встречаем на улице комиссар-призера Эммануэль Вота (Emmanuelle Votat). Она недавно провела аукцион «Erotica», и мой приятель Володя через доверенного дилера Славу, уже около 15 лет живущего в Париже, купил у нее пару русских графических работ. Листы надо забрать и расплатиться. Комиссар открывает дверь, входим в подворотню, как следовало бы сказать по-русски. Дверь в подъезд, узкая лестница, кружащаяся до третьего этажа. На двери – вышеупомянутая табличка с именем фирмы, за дверью – обычная тесноватая квартирка. По углам и по стенам располагаются «произведения эротического искусства», под которыми во Франции понимается откровенная, на мой взгляд, порнография. Две девушки-сотрудницы, на полу лежит красивый сеттер. Есть карточка, но расплачиваемся наличными, по-моему, только для того, чтобы поглумиться над француженками, которые явно никогда не видели живьем пятьсотевровые купюры... Вечером мы еще случайно встретимся в близлежащем дорогущем ресторане на рю Друо. Интересно, что собака все так же будет лежать у ног комиссара Эммануэль.
Русский аукцион проводит комиссар-призер Тажан (Tajan). Его фирма, «Espace Tajan», наверное, крупнейшая в системе Друо. На русских торгах стучит глава фирмы, «сам старый Тажан», как уважительно говорят знающие люди. Его манера ведения торгов отличается особой мягкостью и, я бы сказал, интеллигентностью. Говорит он тихо, часто сам разглядывает лоты, предлагаемые помощниками, и, словно под впечатлением от увиденного, начинает быстро поднимать стартовую цену (хотя ничего в результате себе не берет). При этом видит все, что происходит в зале: стоит только движением глаз показать свой интерес, как тут же следует незаметное покачивание молотка в сопровождении доброй улыбки, и помощник пулей летит к вам показывать лот.
Между тем антиквариата здесь действительно много. Я даже не говорю о «Лувр дез антиквар», хотя здание в три этажа прямо напротив настоящего Лувра, где предлагают свой антикварный товар около сотни галерей одновременно, не может не впечатлить. Я говорю об улицах в районе Друо-Ришелье: на одной – нумизматические лавки, на другой – оружейные. («Ты еще не видел блошиного рынка на Колинкуре, вот там действительно есть целые антикварные улочки», – говорит приятель. Пока и не увижу, не хватит времени.) Русских вещей немного, но они встречаются. Необходимо только время, цель и минимум свободных средств – и можно пускаться в очень эффективные эксперименты.
Вот и еще одна моя цель: я попытаюсь приобрести здесь что-то, что может принести мне прибыль в Москве. А кроме того, попробую выяснить, как на практике работает не очень давний закон об антикварном оружии.
Захожу в довольно крупный магазин недалеко от здания Друо. Спрашиваю антикварное оружие. Продавец сначала качает головой, но потом достает небольшую игрушку с датой «1873» на стволе сверху. Это то, что меня устраивает: предмету явно более ста лет, то есть по российскому закону он является антиквариатом. – Сколько? – 700 евро. – Дискаунт возможен? – О нет, месье! Разворачиваюсь, выхожу из магазина. Минут через пять возвращаюсь, говорю: 650, и я заплачу наличными. Начинаю пересчитывать деньги. Продавец, качая головой, роется в каких-то записях. Входит мой приятель Эдик, говорит по-русски: да ладно, Дим, брось, пойдем. «OK, месье, он ваш», – быстро говорит продавец. Кладу покупку в пакет, забираю чек, – теперь до вечера, до гостиницы, буду ходить по Парижу с огнестрельным оружием в целлофановом пакете.
Первая часть моего «спецзадания» выполнена: такой предмет в Москве может продаваться за две – две с половиной тысячи. Теперь вторая часть: мое антикварное оружие надо официально ввезти в Россию.
Убираю его в чемодан, сдаю в багаж. В салон, естественно, не беру, – там даже перочинные ножи запрещены. В Шереметьево на прилете гордо игнорирую зеленый коридор и следую к красному. На вопрос таможенника: «А у вас-то что?», небрежно замечаю: «Антикварное оружие», и сразу – «Искусствоведа-контролера позовите, пожалуйста». Показываю заполненную заранее декларацию в двух экземплярах. Загружаю чемодан в просвечивающую машину и прошу инспектора показать мне на экране, где именно лежит мой антиквариат, помню, что я тщательно завернул его в какие-то вещи. «В правом углу, ближе к середине», – показывает инспектор таможни, а в это время подходит представительница Министерства культуры.
Дальше следует получасовое заполнение минкультовских документов на ввоз культурных ценностей в Россию, проставление таможенных и минкультовских печатей на эти документы и мои декларации. Я пытаюсь подсунуть свой честный чек на 650 евро, но представитель Минкульта от него отмахивается: «Вы ведь для себя ввозите, а не на продажу?» «Конечно, для себя», – отвечаю я. При ввозе «на продажу» платится налог 30% от стоимости, то есть еще 195 евро.
Подходит молоденькая девушка-таможенница, с интересом смотрит на мой антиквариат и спрашивает меня: «Скажите, а как вы сумели провезти в Россию огнестрельное оружие?». «Я его декларировал и прошел через красный коридор», – терпеливо объясняю я. «А разве так можно», – искреннее удивление в ее голосе. «Можно», – отвечаем мы хором с инспектором мужского пола. Девушка оживляется: «А мы только что задержали гражданина, который вез из Чехии пневматическое ружье и пошел по зеленому коридору». Я нравоучительно подытоживаю дискуссию: «Надо было внести в декларацию!» Оба инспектора согласно кивают головами.
...А мой антиквариат пока так и лежит дома. Продавать неудобно – получится, что я обманул государство. Может, с кем-нибудь на что-нибудь поменяться?
Париж–Москва
