Школьный вальсок

Многое в школьной жизни забудется, но выпускной бал останется в памяти.
Фото Reuters

Выпускной бал – такого же смысла событие, как факты вашего рождения и вашей смерти: он единственен, словно первый поцелуй. Повторить можно все: свадьбу, рождение ребенка, дружбу, поступление на работу, защиту диссертации, склоку с начальником, даже Государственную премию. Первый и последний школьный бал неповторим, как первый выход в свет для Наташи Ростовой.

Впрочем, каждый лелеет в памяти это событие по-своему.

Помнится, в самых продвинутых семьях моего поколения туфли для очаровательной и любимой выпускницы родители приобретали в «Березке» – и поди объясни поколению нынешнему, что это за березка и чем она отличалась, скажем, от елочки. «Березка» – это был запретный рай потребления, неведомый простым смертным. Колбаса многих видов, сосиски баварские, камамбер, кассетный магнитофон фирмы «Грюндиг», бритва «Жилетт», средство для чистки ванн без запаха хлора, – вот что такое была «Березка», где торговали на чеки с полосой и без, а также серии «Д», заветные чеки, которые берегли со страстью Гобсека.

Дивным было само расписание праздника, жесткое, как дипломатический протокол. Задолго до его начала, когда еще, быть может, не сданы последние выпускные экзамены и еще неизвестны имена зануд, которые получат медаль, собирали деньги – этим занимались активистки из родительского комитета. Это нынче принято скидываться по 300 у.е., в мои же блаженные времена и 15 рублей были весьма приличной суммой, так что для небогатых семей это была воистину праздничная трата. Сборы эти шли на нужды школьного праздника, на украшение зала, оплату ВИА и, разумеется, на школьный банкет.

Но, конечно же, отнюдь не сразу было принято усаживаться за стол. Первым номером шло торжественное вручение аттестатов зрелости. Процедура эта, конечно, была «торжественной частью» – нудной, как все обязательное.

Кто ж не знает, что следует за этим. Правильно – концерт самодеятельности. В хороших школах это был не концерт, а капустник. Вот когда можно было шаржировать еще недавно неприкасаемых учителей. И даже завуча, – директора чаще всего не трогали. Ведь капустник – это праздник освобождения, это день карнавала, когда шут становится королем, – спросите у актеров.

Но вот все нарадовались и насмеялись, и пора к столу. Здесь тоже все необычно и перевернуто, и можно впервые запросто чокнуться с самим директором. Это миг свободы. Это веселый обман, веселый потому, что не грозит разоблачение.

Дальше, как водится, начинались танцы. Для этого приглашались какие-нибудь доморощенные ВИА – живой звук был так важен, ведь под магнитофон можно танцевать и в будни, – и многие ансамбли, ставшие потом знаменитыми, пробовали свои молодые силы именно на школьных вечерах.

Известны случаи, когда этот бал служил началом романтических отношений, а подчас и браков. Именно на этой стадии определялись пары, ибо впереди была ночь до рассвета, и в этот карнавальный день даже самая строгая мамаша не могла попенять дочери, что та заявилась домой только под утро.

Но взрослый мир не хочет вот так, запросто, выпускать птенцов из-под своего крыла. Поэтому, прежде чем смириться с неминуемым, устраивались и до сих пор устраиваются некие формальные ритуалы, своего рода сублимированные походы в загс и свадебные поездки. В самом деле, согласитесь, больно уж школьные традиции этого вечера – коллективные прогулки по Красной площади и к Вечному огню, выезд на Ленинские горы – смахивают на свадебные, и в этом не может не быть скрытого смысла. Но на этом ритуале кончается часть обязательная и – волей-неволей – выпускникам предоставляется-таки вожделенная свобода. Многие гуляют до утра, встречая рассвет – самый распространенный эвфемизм для мамы. Те, кто остался без пары, наконец-то напиваются вусмерть, опять-таки зная, что в этот день их никто не попрекнет, когда они, угомонившись наконец под утро, заблюют материнский ковер. Бывают, наверное, и более экзотические варианты: я, скажем, встретил рассвет после выпускного бала в копне сена на газоне Ломоносовского проспекта в объятиях освобожденного секретаря комсомола нашей школы, и здесь осталось много неясностей. Во-первых, я никогда не состоял в комсомоле, во-вторых, откуда в июне сено на Ломоносовском проспекте, – но было недосуг искать ответы на эти вопросы┘

Кстати, важный извив этого праздника: многие вчерашние школьницы впервые познают радости любви. Для серьезного этнографа скажу, что мой приятель на таком рассвете сошелся в каком-то пустом дворе с нашей учительницей математики, здоровенной бабищей с внушительным задом, лет на пятнадцать нас старше и только что не бившей нас логарифмической линейкой по голове. И факты подобного рода следует рассматривать как апофеоз свободы этой колдовской ночи, когда мир переворачивается, когда только и выходят наружу безнаказанно самые дерзкие желания и мечты. И подчас сбываются.