После «Намедни»

Леонид Парфенов всегда воплощал стиль эпохи.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)

Был конкретный повод – впрочем, довольно мутный. Старшеклассница заявилась на его урок с опозданием, с банкой алкогольного коктейля в одной руке и мобильным телефоном в другой; телефон громко звонил, девушка вела по телефону оживленные беседы, прихлебывала из своей банки, вообще вела себя нагло┘ Он сорвался, наорал чуть ли не матом, она расплакалась, побежала жаловаться директору. Выгнали обоих: ее исключили, а его уволили. Школьники пытались поднять волнения в поддержку обожаемого Царя (так они его звали), но это быстренько пресекли. Сказали, что кто будет задавать про NN много вопросов, того тоже исключат. Абсурд, конечно, тем более что и школа-то была довольно либеральная среди прочих; но дети вообще склонны верить в возможность любых против них репрессий. Опять-таки, этому их косвенно учили уроки истории, преподаваемой тем самым Царем.

И еще: они сами как-то смутно чувствовали, что Царь слишком ярок и хорош для школьной рутины, чтобы быть правдой. Так что, хотя это увольнение произошло неожиданно и скоропостижно, оно вроде бы их и не удивило.

Поразило по большому счету только одно-единственное заявление, сделанное, что характерно, учительницей литературы. «Понимаете, – сказала она, – NN нравилось работать в школе. А нормальному учителю в школе нравиться не должно!»

Ну вот, я рассказала.

И теперь я – в тупике. Потому что прекрасно понимаю, что на этого давно уже занимающегося своим мотоциклетным бизнесом Царя-NN всем читателям по большому счету наплевать. А слово «увольнение» вот уже вторую неделю ассоциируется с одной фамилией – Парфенов. И получается, что я рассказала вроде бы не просто историю, а какую-то чуть ли не притчу, и все, что было сказано про NN, – это на самом деле про уволенного ведущего программы «Намедни».

Но только это не так.

Если бы я хотела зачем-то придумать притчу про Парфенова (не представляю, для чего бы это делать), я придумала бы что-то другое. А получилось наоборот: уволили Парфенова, и я сразу вспомнила про байкера-историка. Общее, что ни говори, есть: про «Намедни» тоже сейчас многие говорят, что она была слишком прекрасна, чтобы существовать долго. И эта замечательная фраза: «Нормальному учителю не должно нравиться в школе┘» Парфенову и парфеновцам делать телесюжеты определенно нравилось. Очень нравилось. Даже до самозабвения некоторого.

Но только сейчас понятно: в этом их восторге упоенья было что-то уже не сегодняшнее. Что-то┘ «взглядовское», я бы так сказала. Старомодно-романтическое. С неверным ответом на вопрос: журналист – функционер или личность? Предельно верный ответ на сегодня дают даже не Сенкевич и Герасимов, а абсолютно циничные молодые профессионалы, которые делают ток-шоу на каналах ТНТ и СТС.

Покойный Андрей Донатович Синявский любил повторять, что у него с советской властью не политические, а стилистические разногласия, – то же самое, наверное, может сказать Парфенов о своих отношениях с Putin-style. (Более того, ситуация с «антикорпоративным» интервью «Коммерсанту» и размещение снятого с эфира материала в интернете – типичный «тамиздат».) У Парфенова получается совершенно какая-то диссидентская биография, хотя он, возможно, к этому вовсе и не стремился┘ А Синявский – стремился ли? Тоже вроде бы нет.

Наиболее распространенная реакция моих знакомых на ситуацию: «Жалко, конечно, что «Намедни» закрыли. Но, может, и к лучшему – не надо будет в воскресенье вечер на телевизор тратить!»

Картина окружающего мира без «Намедни» станет, видимо, менее интересной, но зато более цельной. То же самое можно сказать и о ландшафте средней школы, освобожденной от учителя NN. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Журналист – это прежде всего не личность, а функция. Волга впадает в Каспийское море. В эфире информационная программа «Время». Газета – это не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но и коллективный организатор. Вдова демократа первого призыва Собчака выступает с требованием ввести лицензирование интернет-доменов.

Безусловно: телевидение не должно быть «интересным» или, тем более, «смелым» – в этом есть глобальная стилистическая неправильность. Телевидение должно быть скучным и противным «ящиком, который нас смотрит» – вот это будет стилистически верно.

Нормальному учителю не должно нравиться работать в школе.

Государство – машина подавления.

Как написал (понятное дело когда) Митя Волчек:

Только детские книги читать,
только «Голос Америки» слушать┘

У моей подруги чахлая комнатная антенна мистическим образом ловила только «Намедни» – теперь она с облегчением говорит, что может эту антенну вообще выбросить и смотреть только видео.