Евгений Лесин
Эрнест Мейссонье. Кампания во Франции. 1814.
-Люди помешались, – жаловался один персонаж кинофильма «Интервенция», идейный бандит Филя. – Все лезут в Наполеоны. Нельзя по улице пройти от Наполеонов.
А что делать, когда всюду голубые шинели и черные усики. Бальзаки! Вольтеры! Жорж Санды! Они прошли весь мир. Ничто не устояло перед ними. Впрочем, нет. Кое-что устояло. Целая страна устояла. Денис Давыдов взял верх над Стендалем, а генерал-фельдмаршал князь Михаил Илларионович Кутузов Смоленский – над революционером-императором Наполеоном Бонапартом. Бородино, 1812-й, пожары над Москвой┘
Правда, в том же 1812 году родился барон Жорж Карл Дантес-Геккерн, поручик Кавалергардского полка, отомстивший за прекрасную Францию. Да и Москву палили не только французы. Манеж сгорел благодаря соотечественникам князя Болконского.
И с Бонапартом пришлось повозиться.
Только в 1814 году он был разбит войсками антифранцузской коалиции. 30 марта Париж капитулировал, Александр I и Фридрих-Вильгельм III торжественно въехали в поверженную столицу, а уже 6 марта в Фонтенбло Наполеон подписал первое отречение от престола и был сослан на остров Эльбу.
Потом было и второе, конечно, отречение. После Ватерлоо, где его разбил хоть и не красный командир, но все равно – фельдмаршал Блюхер.
Недолгий путь от Тулона до Елены. От побед до смерти в изгнании. И трудно сказать, кто больше любит Наполеона – мы или французы. Да, в Канаде говорят по-украински, а в Израиле по-русски, но то – эмигранты. Вся русская аристократия в свое время говорила исключительно на французском языке. Неужели во всем пленные французы виноваты? Сомнительно.
Булка у нас – французская. В дурке – сплошь наполеоны. Торт и пирожное – «Наполеон». Есть, конечно, водка «Кутузов», но «вся русская аристократия» предпочитает коньяк «Наполеон». Россия как делилась на господ и «преданный народ», так и продолжает делиться. Что красные большевистские графы и секретари райкомов, что нынешняя «элита и тусовка», что герои Толстого – всё сплошь господа.
У них – экипажи, броневики, «Победы» и «Кадиллаки».
А мы ходим пешком. Влюбленные в Наполеона. Отчасти и потому, что он такой же «несчастный», как миллионы русских каторжников, замученных царями и Сталиным. Он – революционер. Правда, стал императором. Воевал с нами. Зато мы его разбили. Его сослали на остров Эльбу. Но он вернулся оттуда с триумфом – вот главное его, совершенно русское качество. Он не исторический персонаж, а герой русской сказки.
Сто дней Наполеона – сбывшаяся мечта русского народа. Потому что больше нам и не надо. Сто дней гульбы, а потом – хоть трава не расти, хоть на остров святой Елены. Где Бонапарт снова станет близок каждому россиянину. Потому что ссыльный. Как декабристы, как Бродский и Солженицын, как Николай Заболоцкий. То есть и блеск, и нищета, и, сами понимаете, куртизанки.
Именно куртизанки. Они, может, тоже обычные бабы, но – неземные какие-то, волшебные. Гораздо важнее здесь слово, чем сама профессия.
Проникнуть к барину в покои мужику куда сложнее, нежели в самое сердце чужой столицы. Где даже крестьяне по-французски умеют. Где даже бродяг и нищих называют красиво – «клошары».
У нас – кошмары, у них – клошары.
Как возникло слово «бистро», любой школьник знает. Тоже из-за нашего мужика. В России он только и может, что стоять перед графом Толстым да шапку ломать, глядя, как барин пашет. Издеваясь и над землей, и над скотиной, и над техникой. А там – в далеких палестинах – хоть ненадолго, но глотнешь свободы. И даже не свободы, а именно воли. Воли, которая длится сто или чуть более дней.
Сто дней Наполеона, сто двадцать дней Содома – бессмысленная и беспощадная русская вольница. Временное правительство в 1917-м тоже продержалось не очень много, зато мы на время стали самой свободной страной мира и Европы. Очень, очень по-нашему: недолго, но зато – ого-го-го! Эй, ухнем, гуляй, рванина, от Кремля и выше!
Чтобы не заблудиться в Париже, достаточно читать Дюма и знать математический анализ. Ибо все улицы французской столицы, если и не описаны в романах Дюма, то, значит, носят имена французских математиков.
И вообще очень хочется к морю. В прекрасную Францию. Прощай, единая Россия, страна рабов, страна господ. Едут-едут по Парижу наши казаки┘
На груди гармонь-трехрядка, на плече баранок связка, уничтожим всех уродов, робеспьер-наполеон┘
И – марат демулен – хочется добавить крепкое русское выражение.
