Катя Метелица
По идее дома должны строиться на века. Но им отпущены лишь десятилетия.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)
Где это было, в каком фильме? И вот вопрос: что меняется, если яичница все-таки съедена?
С точки зрения экономических отношений, съеден омлет или выброшен, – разницы нет никакой. Продукты произведены и проданы, налоги уплачены, деньги движутся, взамен старой сковороды неизбежно будет куплена новая┘ Фактически это прогресс. Здоровое экономическое обращение: яиц, масла, чугуна, средств потребления. Движение – это, как известно, жизнь, есть такой известный афоризм физиолога Павлова.
Павловское «движение» напоминает мне почему-то джоггинг, бессмысленный и беспощадный «бег от инфаркта». Или – «от целлюлита». В общем, от чего-то такого, нехорошего. Оно за тобой, а ты от него. И это – жизнь, да? Какая-то игра в догонялки, причем заведомо не в твою пользу.
Движение денег – оно, конечно, павловское. Все очень физиологично. Кто любит работать – тот работает. Кто любит считать деньги – тот при деньгах (говорят ведь почему-то «бедный инженер», а не «бедный бухгалтер»). Транжира, испытывающий истинное удовольствие от траты денег, почти всегда имеет что тратить; скуперфильд, постоянно копящий «на черный день», получает свой черный день┘ А социальные сферы – они по остаточному принципу; так уж принято.
Что касается искусства, у него всегда имеется шанс – позиционировать себя в качестве развлечения. Для отдельно взятых деятелей культуры и искусства этот принцип формулируется просто: делать то, что больше всего любишь, и найти того, кто будет тебе за это платить. Или по-другому сформулируем: найти того, кто будет тебе платить, и создавать истинные ценности.
Довольно разумная система, не так ли.
Просто иногда этот вселенский джоггинг дает сбои.
То, что произошло в день проклятого Валентина в «Трансвааль-парке», – это и был такой сбой. Называется – катастрофа. Можно даже сказать – стихийное бедствие.
Там же очень много сошлось – именно стихий. До безвкусия, до отвращения символично – но именно так.
Водная стихия приняла вид теплого пара. Кто хоть раз в жизни видел обезумевшую пароварку, разбрызгивающую, к примеру, бульон, понимает, что пар – опасная сила. Это внутри – а снаружи та же водная стихия обратилась слоем льда на металле. Мороз. Мы живем в стране, где зимние морозы неизбежны, как закат на западе и рассвет на востоке, но все-таки двадцатиградусный мороз в Москве традиционно воспринимается как непредсказуемый погодный катаклизм. И снегопад тоже┘
┘А скажите мне, почему норовила рухнуть стеклянная крыша в Гостином дворе?
А почему моя подруга пришла покупать дорогую квартиру в недостроенном доме, а там через всю стену мощная трещина?
Устрашающе пустые, навеки пропахшие сырым цементом «элитные монолиты», построенные со зловещими нарушениями технологии. Неважно, будут ли тут в действительности бегать счастливые детишки с теннисными ракетками и фланировать холеные дамы в брильянтах, как это обещается в рекламных проспектах. Важно, что дорогостоящие квадратные метры продаются, перепродаются и перепродаются опять; то есть идет движение, идет оборот средств.
Бетонная стяжка должна сохнуть два-три месяца – так нужно по технологии, но с точки зрения оборота средств это бред. То есть стихия времени вступает в противодействие со стихией денег. И побеждает – вторая, признанная более важной. Но только все, кто хотя бы читал «Алису в стране чудес», знают, что, когда Время подвергают насилию, оно может отомстить, и жестоко.
А еще – еще есть пространство. Воздушное, например. Некоторым кажется, что воздушное пространство над Москвой простаивает зря. Они хотят так: снести в центре старинные дома из кирпичиков ручного замеса. И построить шестьдесят небоскребов. А потом – еще два раза по столько! Бетон, монолит. Оборот средств.
Новым домам, которые сейчас строят, заранее отпущено жизни – 70 лет. По проекту. Меньше, чем человеку, меньше, чем хорошим деревянным избам, которые стояли веками. Это – панельным домам, а монолитам – тем 100 лет. Тоже, то есть, не «на века», а всего лишь «на десятилетия».
С точки зрения экономических отношений – это вполне здорово. Снос, переселение, новые стройки – движение! Оборот!
Но только┘ Смотрите, я так стараюсь никого ничему не учить, не морализировать и все такое прочее. Ну, я, может, в последний раз. Просто, по-моему, есть вещи, к которым нельзя относиться вот так – как к средству оборота. Есть вещи, которым по физиологии нужно так: стоять. Именно веками, лет по двести, по пятьсот – сколько угодно. Есть же в Праге дома чуть ли не XIV века, в них люди живут. Дома должны быть построены так, чтобы они стояли и никуда не двигались, – даже если землетрясение. Только в этом случае они называются real estate, дословно – истинные ценности. А в противном случае – они даже недвижимостью называться не имеют никакого права; и это не игра слов.
