Недорисованный портрет

Венок, возложенный на гроб Ленина в январе 1924 г. от имени детей школы № 2 Московско-Казанской железной дороги. На листьях венка надписи: 'Ленин был хороший', 'Жалко Ленина', 'Владимир Ильич Ленин был учитель', 'Ленин знал все' и т.д.

Забытый ныне поэт в 1924 г. писал: "Портретов Ленина не видно: / Похожих не было и нет. / Века уж дорисуют, видно, / Недорисованный портрет". С тех пор портретов появилось множество, но степень похожести всегда спорна - слишком сильно зависит оценка от отношения.

Мне лично Ленин по-новому открылся в свое время при чтении 54-го тома полного собрания его сочинений, куда вошли письма и записки за ноябрь 1921 - март 1923 г. Подготовленный к печати на излете хрущевской оттепели, этот том вышел в 1965 г. тиражом 187 тыс. экземпляров, однако никем, кроме составителей, редакторов, цензоров и авторов официальных рецензий, не был, видимо, полностью прочитан. Ленина в СССР не читали, а "изучали" - от сих до сих.

Между тем внимательному читателю открывался здесь совсем иной, не иконописный Ленин. Оказывается, Ильич занимался тем, что на тогдашнем официальном языке именовалось "очернением советской действительности".

Вот лишь некоторые примеры. Из письма А.Д. Цюрупе, его заместителю по Совету труда и обороны, от 18 февраля 1922 г.: "...торговый отдел Госбанка вовсе не "торговый", а такой же г┘ бюрократический, как все остальное в РСФСР". Из письма заместителю председателя ВСНХ П.А. Богданову от 23 декабря 1921 г.: "┘келейно-партийно-цекистски-идиотское притушение поганого дела о поганой волоките┘ За это всех нас┘ надо вешать на вонючих веревках". Из записки И.В.Сталину от 15 апреля 1922 г.: "Томище в 733 страницы издан с тем бесстыдным истинно советским неряшеством, за которое надо сажать в тюрьму". Тому же Сталину в мае 1922 г.: "обычные советские растяпы и разгильдяи". Из письма наркомфину Г.Я.Сокольникову от 15 февраля 1922 г.: новые учреждения "при наших гнусных нравах (с претензией на "истинный коммунизм") неминуемо выродятся в бюрократическое тупоумие". Через неделю, снова Сокольникову: "Коммунисты стали бюрократами". Один за другим слетают с его пера "коммунистические дурачки", "коммунистические куклы", "коммунистическая сволочь", "комговно". Или (письмо в политбюро от 18 марта 1922 г.): "Верх позора и безобразия: партия у власти защищает "своих" мерзавцев!!!"

Ленин требует судов и тюрьмы за волокиту, нераспорядительность, бездействие, расстрелов за хищения и взятки. И, видимо, не может или не хочет понять, что раковая опухоль бюрократизма порождена не поломками "генного аппарата" системы, а ее природой - заменой рынка и демократии как условий саморазвития общества внешним, из центра, управлением общественными процессами.

Другие авторы находят "неизвестного Ленина" в его последних статьях, именуемых иногда "Завещанием".Так, например, Юрий Буртин сформулировал концепцию "трех Лениных" как трех, во многом разных, исторических лиц.

Ленин Октября - революционер, теоретик и практик общественной ломки, идеолог Гражданской войны. Его цель - "до основанья" разрушить капитализм и на развалинах построить новое, социалистическое общество. Ленин периода нэпа и тем более Ленин "Завещания", наоборот, требует "не ломать капитализм", а "оживлять" его, в последних статьях именует себя "реформистом", "постепеновцем". Мотивы Гражданской войны сменяются у него мотивами гражданского мира. В политике он диктатор, но в экономике считается с устоявшимся порядком вещей, с интересами обычного человека, далекого от коммунизма.

Из лексикона позднего Ленина исчезают термины "бедняк" и "кулак", сменяясь внеклассовым термином "земледелец". Критерием отношения к нему становится "старательность" ("старательный крестьянин как центральная фигура нашего хозяйственного подъема"). Кооперация, по замыслу Ленина, воспитывает в земледельце "толкового, грамотного торгаша".

Иное дело - нэпман. Здесь у Ленина нет выхода за пределы сформулированной в начале нэпа доктрины: временное, на определенных условиях допущение, борьба и постепенное вытеснение. На практике - путем административного и налогового давления, ибо в рыночной конкуренции государственные предприятия проигрывали частным.

Вся политическая система нэпа, однопартийная, моноидеологическая, весь политический режим, диктаторский, репрессивный, унаследованы от "военного коммунизма". И предложения Ленина о "переменах в нашем политическом строе", содержащиеся в "Завещании", сути этой не меняли, сводились к некоторой реорганизации партийной верхушки. Олигархический характер партийного руководства, который ранее казался Ленину естественным, и распри в его рядах, чреватые опасностью раскола, внушали ему тревогу прежде всего в главном вопросе: "удержат ли большевики государственную власть?".

Идеи позднего Ленина - все! - были отвергнуты соратниками.

Статьи "О кооперации" и "О нашей революции" мариновались в редакции "Правды" пять месяцев, пока не вышли в "подправленном" виде. Против публикации статьи "Как нам реорганизовать Рабкрин" выступили все члены политбюро, кроме Троцкого. Чтобы успокоить Ленина, Куйбышев, будущий нарком РКИ, предложил отпечатать в одном экземпляре номер "Правды" - пусть "старик" воображает, что его читают миллионы. Когда решили печатать, из текста выкинули требование: никто, в том числе и генсек, не смеет препятствовать членам ЦКК (их Ленин предлагал рекрутировать из рабочих и крестьян, не пропитанных еще бюрократическим духом) знакомиться с любой документацией, присутствовать на заседаниях политбюро и добиваться "строжайшей правильности дел". Вслед за публикацией в губкомы партии летит секретное циркулярное письмо политбюро и оргбюро ЦК, разъясняющее: статья - не более чем дневниковые записи тяжело больного, плохо информированного человека, печатающиеся лишь для того, чтобы его не волновать.

Остальные, секретные части "Завещания" - "Письмо к съезду", "О придании законодательных функций Госплану", "К вопросу о национальностях или об "автономизации" - обнародуются лишь 33 года спустя, на волне десталинизации после XX съезда КПСС. В период с 1935 по 1953 г. за одно лишь упоминание о них давали лагерные сроки (по ст. 58-10 - "антисоветская агитация").

Николай Бердяев и вслед за ним Андрей Сахаров считали: исходный импульс Ленина был нравственным; тем, чем они стали впоследствии, сделала их логика борьбы за воплощение Утопии. В качестве вождя Октября Ленин дал выход накопленному веками протесту социальных низов против эксплуатации, угнетения, унижения, порыву их к лучшей, более справедливой жизни. И вместе с тем - чувствам социальной зависти, мести, радости разрушения. А объективно послужил тому, что эксплуатация, угнетение, насилие возродились в новой, более жестокой форме. Проведя революцию "от победы к победе", через кровь и страдания миллионов людей, увидел себя и партию на краю пропасти. В нэпе нашел выход из тупика. А затем, преодолевая себя, пересмотрел и перспективу. Успел и смог сделать это лишь частично. Но и того оказалось достаточно, чтобы ощутить себя "чужим среди своих".

Аахен, Германия