Протоиерей Всеволод На отпевание митрополита Питирима, которое Святейший Патриарх Алексий II совершил 7 ноября, пришли десятки священнослужителей и многие сотни верующих. Среди них было немало пастырей и мирян, которые начали служить Церкви в те годы, когда присутствие в ней интеллигенции кому-то казалось чудовищным недоразумением, а кому-то - маленьким чудом и залогом будущего возрождения. Тонкая интеллектуальная прослойка в тогдашнем церковном организме во многом объединялась именно вокруг владыки Питирима - председателя Издательского отдела Московского Патриархата, главного редактора "Журнала Московской Патриархии".
В 1960-1980-е годы деятельность единственного церковного издательства была каждодневной борьбой. Совет по делам религий при Совете министров СССР жестко ограничивал тиражи, номенклатуру и объем изданий, проверял "на мракобесие" каждую строчку журнала, требовал полного отказа от упоминания о чудесах и знамениях, от положительных оценок тех церковных деятелей начала ХХ века, которые противостояли революции и красному террору. Однако, даже находясь в жестких тисках, издательство смогло выпускать насыщенный мыслью журнал, издавать и понемногу распространять Библию, квалифицированно адаптировать богослужебную литературу.
Через издательский отдел прошло несколько поколений церковных тружеников. Молодых людей с хорошим светским образованием, которым из-за кадрового диктата властей было трудно устроиться даже пономарями в московские приходы, принимали на работу в отдел. Они становились его внештатными сотрудниками - переводчиками, авторами, редакторами, затем поступали в семинарию и принимали священный сан. Так начали "профессиональную" церковную деятельность архиепископ Новосибирский Тихон, епископы Венский Иларион и Брянский Феофилакт, архимандрит Тихон (Шевкунов), протоиерей Владимир Ригин, священник Александр Макаров, многие другие известные московские пастыри.
Митрополит Питирим не делал ошибок, свойственных многим тогдашним руководителям, не придирался к подчиненным по мелочам. Он был живым хранителем эталона того, как надо писать, говорить, поступать. Ему были свойственны глубочайшая церковная культура и изысканное чувство вкуса. Он не терпел неуклюжести при богослужении, как "лапотной", так и "интеллигентской". У него вызывали иронию елейные тексты, попытки подделать церковный стиль, вычурно-"православная" манера одеваться и держаться в обществе. При этом он был настоящим хранителем церковных традиций. Свои молодые годы будущий митрополит провел среди тех, кто застал дореволюционную церковную жизнь. Он был иподиаконом и помощником Патриарха Алексия I, учился у наследников "старой" богословской школы, которые в сороковые годы вышли из лагерей и вскоре скончались. Он прекрасно знал церковную Москву, мог часами рассказывать о ее традициях и притчах, знал каждую священническую могилу на центральных московских кладбищах, куда часто приходил "проведать" духовенство прежних десятилетий.
Покойный ныне художник Юрий Селиверстов как-то назвал митрополита Питирима "неприлично одаренным человеком". Его интересовали естественные науки, техника, политика, философия, искусство, да и вообще буквально все стороны жизни. Владыка играл на виолончели, был прекрасным редактором и самобытным фотохудожником, умел общаться с людьми самых разных кругов и статусов. Не случайно его богослужения в храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке привлекали ученый мир и творческую интеллигенцию.
Не случайно и то, что в перестроечные годы он одним из первых церковных иерархов вышел на телевидение, смог установить контакты с министрами, академиками, известными людьми. Немало представителей духовенства критиковали его за "излишнюю" активность и вообще за "светскость". Беседы владыки с тогдашним истеблишментом стали для многих его представителей буквально первым контактом с Церковью. Эти люди вдруг, неожиданно для себя, начинали понимать: Церковь - не сборище темных старушек, в ней есть умные и культурные люди, имеющие что сказать стране и миру.
У митрополита Питирима было много друзей на Западе. Выставки, организованные им в конце 1980-х годов в Германии и других странах, открыли живую Русскую Церковь для тех, кто давно похоронил ее. Его участие в многочисленных межхристианских, межрелигиозных, церковно-общественных встречах всегда было содержательным и ярким.
Впрочем, при всей своей общительности владыка не был "свойским попом", не любил фамильярностей и "дружеских" тусовок. Он редко кому открывал душу. Став народным депутатом СССР, он буквально убегал со съездов на богослужения и, входя в храм, говорил: "Какой контраст"! Вообще он много служил, стараясь никогда не пропускать значимых дней церковного календаря. Менее чем за месяц до кончины митрополита, когда Святейший Патриарх Алексий посетил умирающего в госпитале, тот посетовал, что не может приехать в храм, и сказал Патриарху: "Я живу от праздника до праздника". Действительно, так проходила вся жизнь почившего архипастыря.
