Катя Метелица
А вот так пробовали: горошек и шпроты?
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Книга издана в том же оформлении, что центрполиграфовская серия детективов Рекса Стаута. Поскольку этот автор, несмотря на свои немалые тиражи и высокое качество, немного не дотягивает до безусловной известности Шерлока Холмса и Агаты Кристи, в двух словах поясню. Действие романов Стаута происходит почти всегда в Нью-Йорке, до Второй мировой войны, во время нее или после. Герой-рассказчик - Арчи Гудвин, нечто среднее между доктором Ватсоном и Роджером Муром в роли агента 007 (он тоже умеет выразительно поднять одну бровь, хоть левую, хоть правую, чем склонен гордиться; безупречные навыки владения оружием, элегантность и исключительный успех у женщин прилагаются). Арчи Гудвин - ассистент и телохранитель Ниро Вульфа, лучшего частного сыщика города Нью-Йорка, Америки и вообще мира. Вульф - личность, по колоритности переплюнувшая взятых вместе Холмса и Эркюля Пуаро: уроженец Балкан, человек таинственной биографии, гениальный лентяй, мизантроп и прагматик, страстный любитель орхидей и еще более страстный гурман. Очень важное действующее лицо - Фриц, личный повар Вульфа.
Кулинарные экзерсисы - важнейшая составляющая детективных историй Стаута. Иногда - даже основа сюжета ("Слишком много поваров"). Детективы, если они хорошо сделаны, вообще вещь исключительно уютная. Благоухающие ароматами тонкой кухни книжки Стаута, приправленные жизнеутверждающим юмором Арчи Гудвина и неподдельными флюидами винтажного, черно-белого Нью-Йорка, где еще принято было носить шляпы, - эти книжки просто уютнейшие. Ими можно лечить от депрессии не хуже, чем каким-нибудь прозаком.
Самой популярной из всех книг Стаута всегда была составленная им книга рецептов Ниро Вульфа. Я все ждала, когда же она будет переведена, но дождалась большего. Святые подвижники Лазерсон-Синельников-Соломоник провели целое расследование. Они прошлись по всем изданным у нас книгам Стаута и сличили переводы. Сверились с оригиналом. Исправили все ошибки, восполнили многочисленные лакуны: малооплачиваемые и поэтому судорожно "гонящие строку" переводчики часто просто пропускают места, которые требуют дополнительных усилий. (Кстати, сколько-либо приличного англо-русского толкового кулинарного словаря не существует. Насколько я поняла из предисловия, составление его как раз входит в ближайшие творческие планы Лазерсона-Синельникова-Соломоник, а на Стауте они просто разогревались.) Истолковали все термины (подробнейшим образом разъяснили, например, путаницу со словом biscuits, которое никогда не переводится как "бисквиты"). Дали кучи рецептов: и стаутовских, и попутно своих. Снабдили всевозможными историческими пояснениями, примерами из кулинарных практик разных стран┘
Вот, например: в романе "Снова убивать" Вульф, в переводе, велит Фрицу открыть банку "венгерских шпротов". Тут мы буквально слышим гомерический хохот наших исследователей: "венгерские шпроты" - такой же нонсенс, как "арктические пингвины". В оригинале, впрочем, обнаруживаются венгерские petits poissons, что действительно переводится с французского как "маленькие рыбки". Но Лазерсон-Синельников-Соломоник не думают сдаваться. Они доказывают, что в этом случае ошибся либо сам Стаут, либо его редакторы. Потому что Ниро Вульф не мог распорядиться подать какие-либо рыбные консервы к телячьим отбивным с итальянским соусом. Он говорил о petits pois - знаменитом венгерском мозговом горошке, одном из немногих консервированных продуктов, которым гурманы отдают должное. И который действительно годится на гарнир к отбивным┘ Попутно наши авторы поминают чешского ученого-монаха Грегора Менделя, датского сказочника Ганса Христиана Андерсена, ленинградского кинорежиссера Владимира Венгерова по прозвищу Шпроть и популярное в XVII веке среди французской аристократии поверье, будто бы стручки зеленого горошка являются великолепным снотворным┘
Это, в общем, и есть культура.
Или такое примечание: "По поводу размолотых сухарей прекрасно написано в дореволюционной поваренной книге Елены Молоховец: "Обваливая что-либо в яйце и, как говорится, в сухарях, надо брать не толченые сухари, а тертую черствую булку". Однако сейчас (авторы с трогательной гордостью подчеркивают тот факт, что мы живем в третьем тысячелетии. - К.М.), в XXI веке, поступают иначе - со свежей булки срезают корку, мякиш замораживают, а затем натирают его на терке. В результате получается нежнейшая крошка, в которой и панируют продукты".
Вот это и есть прогресс. Причем прогресс в самом разумном, самом гуманитарном и прекрасном его проявлении. Придумали же люди: замораживаешь мякиш да и натираешь его на терке! А терминаторы всякие, матрицы-шматрицы, монорельсы с моношпалами - это все от лукавого.
