Наталия Лескова С Бэй Вэньли мы условились встретиться возле памятника великому русскому поэту на Пушкинской площади в Москве. Он держал в руке фотографию Александра Сергеевича. По этому знаку, как он считал, мы должны были обязательно найти друг друга.
Бэй Вэньли родился и прожил все свои 38 лет в Шанхае. Уже в начальной школе начал изучать русский язык и сразу "влюбился" в него. В 1966 году в Китае началась культурная революция. Городские школы, где раньше все дети учили русский язык, перешли на английский и французский. И только одна - та, где учился Бэй, продолжала работать в прежнем режиме. Мой собеседник считает, что ему несказанно повезло. Сейчас он уже представить себе не может, как жить без языка, на котором разговаривали Пушкин, Чехов, Есенин и Чайковский. Эти люди, а еще Бунин, Куприн, Айвазовский, Шишкин - по сей день его кумиры.
Окончив школу, он пошел учиться в Шанхайский университет, на факультет русского языка и литературы, блестяще его окончил, защитил диссертацию по ранним рассказам Чехова, стал кандидатом филологических наук. И с каждым годом привязывался к русской культуре все больше. Переводил Пушкина, Есенина, составлял тексты к документальным фильмам о России, которые и сейчас идут по китайскому телевидению, учил студентов русскому языку. Правда, в последнее время таковых все меньше. В Шанхае не осталось ни одного совместного с Россией предприятия, знакомая с детства речь исчезла с улиц города. Однокурсники Бэя сидят без работы. Однако, утверждает он, ни один из них о выбранной специальности не жалеет.
"Дело в том, что русский язык затягивает, как наркотик. Его невозможно не любить, - говорит Вэньли. - А сейчас я просто счастлив: приехал в Москву как стажер и мне здесь очень нравится. Иногда еду в метро и просто слушаю, как разговаривают люди. И так хорошо становится!"
Вэньли показывает мне фотографию единственного в Китае памятника Пушкину - он находится в его родном Шанхае. У памятника - драматическая судьба. Воздвигнутый руками неизвестного русского эмигранта в 1937 году, в честь 100-летия со дня смерти поэта, он был взорван японцами во время Второй мировой войны. Через 10 лет памятник восстановили. Но и этот памятник был разрушен во время культурной революции. В те годы, вспоминает Вэньли, все культурные ценности иностранного происхождения подвергались остракизму. И только в начале 90-х годов XX века простые шанхайцы предложили местному правительству восстановить памятник. Его автором стал китайский скульптор Кау Юньлу. Это гранитный бюст на высоком пьедестале, обращенный лицом на юг. Все предыдущие "пушкины" стояли лицом к своей родине, на север.
"Я спросил скульптора, почему он так развернул поэта, - рассказывает Вэньли. - И вот в чем дело. В Китае дорогого гостя всегда усаживают лицом на юг. Храмы, жилые дома тоже строят окнами на юг - такое расположение служит "гарантией" счастья, благополучия и долголетия. Развернув таким образом великого русского поэта, скульптор решил продемонстрировать ему свое почтение, увековечить память о нем. Он считает, что теперь памятник простоит очень долго и "к нему не зарастет народная тропа".
Бэй Вэньли, зная почти всего Пушкина наизусть, отдает предпочтение любовной лирике. Он читает мне свое любимое "Я помню чудное мгновенье" сначала по-русски, потом по-китайски. Никогда бы не догадалась, что звучит один и тот же текст: казалось бы, ничего похожего. Только одинаковое выражение восторга на лице чтеца.
"Я познакомилась с Бэем Вэньли после вечера, посвященного Пушкину, - рассказывает заведующая аспирантурой московского Института русского языка имени Пушкина Елена Лобанова. - Он догнал меня в коридоре и сказал, что хочет подарить нашему музею картину с изображением Пушкина. А в экспозиции, надо сказать, много разных Александров Сергеевичей: выполненные вьетнамскими, корейскими, монгольскими, кубинскими, даже южноафриканскими гостями... Но китайских не было. И Вэньли, или, как он просил себя называть, Володя, решил восстановить справедливость. Так музей пополнился уникальным экспонатом.
Пушкин Бэя Вэньли высится на фоне Великой Китайской стены. Филолог из Шанхая изобразил его на холсте масляными красками. Вэньли всегда был уверен, что поэт мечтал побывать в Китае, интересовался восточной философией и культурой. Но его мечта не осуществилась. Вот китайский почитатель и решил "перенести" поэта туда, где ему не суждено было оказаться при жизни.
Я познакомилась с Вэньли, когда он собирался вернуться домой, в Шанхай. Уезжать из России, которая успела стать второй родиной, ему не хотелось.
"Настолько врос в вашу культуру, что и не знаю, чего во мне больше - китайского или русского, - признался он. - Мешает стать "своим в доску" только то, что я совсем не пью алкоголя. И не курю. Некоторые русские друзья иногда говорят мне: "Да ты что, Вова?" Обижаются даже. Но я думаю, это отличие не оттого, что я китаец. Ведь и среди русских есть люди без вредных привычек".
По дому все-таки соскучился: там ждут жена и 8-летний сын. В школе мальчик учит английский, но дома Бэй приучает его к русской речи. Вэньли мечтает, чтобы сын полюбил этот язык.
- Очень хочется еще и дочку, - вздыхает китаец. - Но у нас с этим строго: одна семья - один ребенок.
- А может, вам в Россию перебраться? Здесь можно хоть десять детей иметь...
- Нет, - решительно отвечает Бэй, - кто же тогда будет в Китае говорить на русском?
