Курды не хотят упускать свой шанс

Второй день иракской войны, 21 марта, совпал с древним праздником многих народов Ближнего и Среднего Востока, а также Центральной Азии - наврузом, днем весеннего равноденствия, который порой также называют днем весны или персидским Новым годом. Впрочем, в качестве Нового года его отмечают не только персы, но и афганцы, таджики и т.д. Несмотря на военное положение, не забыли о наврузе и курды. Правда, пришлось все же принять меры предосторожности: во время прошлогоднего празднования, когда зажглись ритуальные костры, над Иракским Курдистаном появились турецкие истребители F-16. Погибли 25 человек, но никто так и не понес за это ответственности.

Подготавливая нынешнюю иракскую кампанию, Вашингтон и Лондон сделали серьезную ставку на антисаддамовские силы в Ираке, среди которых реальной властью вот уже 12 лет обладают лишь курдские национальные партии, имеющие собственную автономию на севере Ирака. Полтора года назад, после окончательного разрыва с центром, Иракский Курдистан превратился в фактически независимое квазигосударство. Кстати, последние официальные контакты с Багдадом датируются все же январем нынешнего года, когда курдская футбольная команда выезжала в Багдад на чемпионат Ирака по футболу. Стремясь не допустить возобновления переговоров между эмиссарами Саддама Хусейна и курдскими лидерами, США и Великобритания всячески обхаживали последних, обещая им различные преференции в послевоенном Ираке. Интересно, что ответственным за контакты с курдами (как и с иракскими диссидентами-арабами) госдепартамент назначил американца афганского происхождения мусульманина Залмая Халилзада. В конце февраля - начале марта курды провели конференцию иракской оппозиции в Салах-эд-Дине (Иракский Курдистан). Вроде бы американцы и англичане не прогадали. Однако чем очевиднее становилась неизбежность войны, тем больше возникало сомнений.

Накануне первых авиаударов по Ираку в Анкаре состоялась тройственная встреча, в которой участвовали курдские политики, представители Турции и США. Американцы обещали удовлетворить давнюю мечту иракских курдов о воссоединении их земель, то есть объединить нынешний Иракский Курдистан с территориями, находящимися пока под контролем саддамовского режима, в частности с нефтяными районами Мосула и Киркука. Подобные шаги со стороны госдепартамента США вызвали недовольство Турции, претендующей на свою долю в эксплуатации сырьевых богатств Северного Ирака. Переговоры закончились фактически безрезультатно, а после начала войны Анкара стала угрожать курдам военной интервенцией.

Тезис о том, что нефть - главное яблоко раздора, породившее нынешнюю войну, уже превратился в банальность, однако не потерял от этого актуальности. Ветеран советской и российской внешней разведки Александр Киселев, 45 лет проработавший на "невидимом фронте" (в основном как раз на курдском направлении), так прокомментировал "НГ" отношение курдов к нефтяному аспекту иракского кризиса: "Этот народ издревле жил на севере Ирака, но богатства земель, политых его потом и кровью, всегда эксплуатировали чужаки. Союз с американцами носит для курдов тактический характер, и если им не будет гарантирован определенный процент с нефтедобычи, в курдском движении могут возобладать давние антиамериканские или антиимпериалистические (как это определялось в советское время) настроения: ведь без нефти основным их промыслом останется скотоводство".

Действительно, "антиимпериалистический" характер курдского движения - не новость. Еще восстания в Ираке в 20-30-е годы, возглавлявшиеся легендарными национальными лидерами - Махмудом Барзанджи, братьями Ахмедом и Мустафой Барзани (последний - отец нынешнего лидера Демократической партии Курдистана Масуда Барзани), - встречали в СССР самое сочувственное отношение.

Параллельно с Ираком курдское движение действовало в соседних странах - в Иране, Турции, Сирии. В 1942 году состоялось первое оргсобрание партии "Жизнь Курдистана" (Иран), программа которой состояла из смеси националистических и коммунистических постулатов и предусматривала борьбу за независимость в рамках существующих государств. Вскоре ее руководство переместилось в Сулейманию (Иракский Курдистан), где в годы войны также возникло несколько левых курдских политических группировок. А в 1946 году Барзани-старший создал Демократическую партию Курдистана (ДПК), причем год спустя, вслед за разгромом курдской автономии в Иране, вместе с несколькими сотнями своих сподвижников он нашел убежище в СССР.

После иракской революции 1958 года в отношениях курдов с Багдадом периоды дружбы и сотрудничества неоднократно сменялись вспышками яростной вооруженной борьбы. В 1970 году пять министров от ДПК даже вошли в состав правительства. Спустя четыре года было провозглашено создание Курдского автономного района, что, однако, осталось чисто формальным актом. Реальной автономии курды добились лишь через 17 лет, после войны в Персидском заливе 1990-1991 годов, по инициативе ООН и, кстати, при активном участии Советского Союза, а не только США и Великобритании, гарантировавших безопасность Иракского Курдистана своим "воздушным зонтиком".

Главной проблемой курдов всегда была их межплеменная разобщенность. По словам Александра Киселева, "в рамках каждого из десятков племен, на которые делится курдский этнос, сохраняется жесткая вертикаль власти. Племенные принципы, как правило, проецируются на политику. Не случайно долгое время сохранялось противостояние между ДПК и ее главным конкурентом - Патриотическим союзом Курдистана во главе с Джалялем Талабани, причем до сих пор в Иракском Курдистане два правительства. Если Масуд Барзани апеллирует к многолетним революционным традициям своей партии, то Талабани чаще выступает как современный респектабельный политик социал-демократического толка. Даже стиль одежды у них совершенно разный: первый чаще носит национальные костюмы, второй - непременно европейские. Это соперничество нашло интересное преломление в нынешних событиях. Барзани до последнего времени занимал сдержанную позицию относительно возможного участия курдов в боевых действиях против саддамовского режима, Талабани же, напротив, рвался в бой".

Что ж, Джаляля Талабани можно понять. Курдам наконец представился шанс осуществить свою мечту о самостоятельности, пусть и в рамках федеративного государства. Позади - целый век вооруженной борьбы. Сначала - против турецкого владычества, потом - двойного гнета Хашимитской монархии и британской колониальной администрации, а затем - политики арабизации со стороны "социалистически ориентированных" багдадских правителей.