Вадим Удманцев - Установление и развитие контактов с силовыми министерствами стали возможными лишь благодаря односторонним инициативам МККК?
Рауль Форстер: Инициатива исходила от нас. Мы подписали с министерствами соглашения о сотрудничестве. Главная задача Красного Креста в данном случае заключалась в том, чтобы поддержать усилия российских силовых ведомств по распространению международного гуманитарного права (МГП).
В качестве примера можно привести приказ # 360 министра обороны РФ "О мерах по соблюдению норм международного гуманитарного права Вооруженными силами РФ", который действителен на всей территории России. Часть российских офицеров изучала МГП в Италии - в международном институте в Сан-Ремо, а начиная с 2000 года старшие офицеры МО и ФПС проходят соответствующую подготовку на двухнедельных курсах "Сенеж" в учебном центре Общевойсковой академии ВС РФ. Также МККК проводит среди слушателей военных вузов конкурсы на знание МГП, победители которых получают путевку в Сан-Ремо - повышать квалификацию. Например, в этом году победила команда Рязанского училища ВДВ.
Мы начали устанавливать отношения с ОМОНом в Волгограде, надеемся открыть класс МГП в Пятигорске. По инициативе российских военных налаживается сотрудничество с комендатурами в Чечне по распространению знаний о МГП среди военнослужащих.
- Как бы вы прокомментировали слова заместителя главы администрации Чечни Мовсара Хамидова, который сказал, что недавнее похищение двух сотрудников МККК (в ноябре 2002 года недалеко от села Радужное были взяты в заложники жители Нальчика Александр Панов и Муса Сатушиев, возвращавшиеся на машинах гуманитарного конвоя из Грозного. - В.У.) произошло потому, что конвой вопреки существующему порядку работы гуманитарной организации в зоне конфликта передвигался без вооруженной охраны?
Раффаелло Мюллер: Как раз наоборот: в конфликтных зонах главный принцип работы МККК - передвижение без всякой охраны, поскольку мы являемся не политической или военной, а гуманитарной организацией. В Чечне мы были вынуждены сделать исключение из этого правила, договорившись с МО, МВД, ФСБ, гражданскими властями о том, что иностранные сотрудники МККК из-за риска быть похищенными будут передвигаться под ограниченной охраной. В то же время мы сошлись во мнениях, что для российских граждан, нанятых на работу в МККК, наоборот, безопаснее, если они будут передвигаться без эскорта. В упомянутом вами случае так оно и было.
- Как у вас складываются взаимоотношения с представителями силовых структур непосредственно в Чечне? Можете ли вы подтвердить сообщения некоторых СМИ о том, что российские военные на блокпостах берут за проезд взятки?
- В прошлом году у нас было несколько инцидентов. К примеру, 29 мая 2001 года наш сотрудник был серьезно ранен военнослужащими одного из блокпостов, которые находились в нетрезвом состоянии. Бывают случаи, когда из-за недостаточного знания МГП у военных возникают подозрения, чем мы занимаемся и что находится в наших машинах - тогда происходят дополнительные проверки. Но я гарантирую, что мы никогда никому ничего не платили на блокпостах.
Чтобы обеспечить полную прозрачность нашей деятельности в Чечне, мы стали составлять и рассылать всем силовым ведомствам подробные схемы с указанием того, где какая машина в какой день (а иногда и в какое время) будет проходить. В таком режиме мы работаем уже семь лет. Мы добились серьезного прогресса: уровень взаимного доверия с войсками, которые стоят на контрольно-пропускных пунктах, значительно вырос, и нашим людям сейчас проще передвигаться на Северном Кавказе, чем полтора-два года назад.
- Занимались ли сотрудники МККК в ходе последней чеченской кампании вывозом раненых боевиков с места боя?
Мишель Минниг: Нет, не занимались. А в первую кампанию если мы это и делали, то в абсолютно прозрачном режиме и в качестве общей помощи всем пострадавшим на поле боя, будь то боевики или российские военнослужащие. Как гласит МГП: "раненому должна быть оказана помощь". А то, что его, может быть, потом арестуют, - другой вопрос.
- Какого рода услуги предоставляют сотрудники МККК арестованным и содержащимся под стражей чеченским боевикам?
- Мы не оказываем им никакой юридической помощи, просто смотрим, находится ли конкретный человек в данном месте задержания, соблюдаются ли российское законодательство и нормы международного права. В этом случае мы лишь обмениваемся информацией с российскими властями, которые отвечают за содержание этих людей. Что касается письменных посланий Красного Креста, то в них людям разрешается сообщать информацию для своих родственников. Эти письма обязательно читаются сотрудниками МККК, затем - соответствующими федеральными властями и только после этого отправляются по назначению. Но подобная пересылка письма осуществляется лишь в тех случаях, когда почтовая служба не функционирует в нормальном режиме или когда человек не знает, где находится тот, кто его интересует. Что касается посылок, то ничего подобного в тюрьму мы им обычно не привозим. В практике МККК есть, конечно, такие примеры, но они не касаются Чечни.
- В России чеченских боевиков считают террористами. Разделяют ли эту точку зрения представители МККК? Будете ли вы помогать тем, кто вчера держал в зиндане заложниками ваших коллег, а сегодня, находясь в заключении, вспоминает о гуманитарных правах?
- Для нас, представителей МККК, не важно, кто прав и кто виноват. Важно другое: есть ситуация конфликта, на которую распространяется международное гуманитарное право. И мы, и российские власти сходимся во мнении, что данное право применимо к ситуации в Чечне - в частности, к раненым, пленным, лицам, сложившим оружие, которые более не являются комбатантами. Далее - в МГП нет определения террориста, там есть лишь определение акта террора. Например, взятие заложников - это акт террора, направленный против принципов международного гуманитарного права. Однако не наша задача требовать наказания виновных - это прерогатива российского правосудия.
