Валерий Шаров ПРОШЕДШИМ августом мне довелось побывать в Абхазии - в составе небольшой съемочной группы, главной целью которой было снять видеосюжет о природе этой некогда советской республики. Я много слышал о связях абхазского народа с российским, ставших особенно актуальными в последнее время, когда после войны с Грузией маленькая республика оказалась в тяжелейшем экономическом положении и полностью зависимой от возможностей приграничной торговли с огромной соседней державой. Слышал о многочасовых очередях абхазов на нашей границе, скапливающихся утром с той стороны, а вечером - с этой. О всяческих послаблениях на границе, чтобы дать производителям мандаринов и других сельскохозяйственных товаров хоть что-то заработать на нашей стороне и купить необходимое здесь. Да, все это соответствовало действительности. Но вместе с тем я был поражен огромным количеством российского люда, скопившегося в утренний час на абхазской границе, ожидающего своей очереди для перехода в Абхазию. Там были и десятки экскурсионных автобусов, и частные и служебные автомобили, и просто пеший народ. Очередь с нашей стороны границы не только не уступала той, что вытянулась с другой, но, пожалуй, даже превосходила ее.
Основная причина такого неудержимого и массового стремления россиян в Абхазию стала ясна сразу же после пересечения границы. Чистейшее море и полупустые пляжи казались каким-то чудом после отвратительной грязи и переполненности, которую довелось наблюдать накануне на городском пляже в Адлере, куда я пришел вечером искупаться, но так и не решился этого сделать, несмотря на изнуряющую жару. Некоторые из экскурсионных автобусов, направляющихся, как в старые советские времена, в Ново-Афонскую пещеру, на озеро Рица и другие известные места республики, сразу же останавливались, а ехавшие в них люди высыпали на пустынный пляж и бросались в воду.
Однако мы приехали в Абхазию вовсе не для купания. Поводом для поездки стала работа в республике совместной российско-абхазской комплексной биологической экспедиции, организованной департаментом охраны окружающей среды и экологической безопасности Министерства природных ресурсов России и Государственной экологической инспекцией Кабинета министров Абхазии.
"Сама идея ее организации и реальное воплощение задуманного в жизнь, - сказал при встрече с нами директор Госинспекции Роман Дбар, - это одно из наиболее позитивных явлений в жизни республики в послевоенное время. Впервые за последние 10 лет мы имели возможность общаться со своими российскими коллегами, вести совместные полевые исследования. За время работы была проведена оценка состояния экологических систем Рицинского реликтового национального парка - самой молодой из охраняемых природных территорий Абхазии, - созданного в 1996 году в наиболее тяжелое послевоенное время. В определенном смысле этот парк - наша надежда: несмотря на все экономические и политические трудности, природа является основной ценностью, на которую ориентируются наш народ и правительство".
Что верно, то верно. Субтропическая и горная природа Абхазии и впрямь представляет собой огромную ценность. И российские ученые, среди которых преобладали специалисты из граничащего с республикой Кавказского биосферного заповедника, лишний раз убедились в этом, будто заново открывая ее для себя. Между прочим, за время работы экспедиции были сделаны и настоящие научные открытия: обнаружены два новых вида моллюсков, а в одном из озер на территории парка нашли неотеническую форму тритона (это когда личинка земноводного достигает состояния и размеров взрослой особи и даже может размножаться, не превращаясь во взрослое животное) - подобное явление ранее наблюдалось лишь в Северной Америке.
Пещеры - особая гордость Абхазии. Здесь расположены две из трех крупнейших гидросистем мира: Гагрский и Бзыбский хребты (третья - в Мексике). Благодаря большому количеству осадков в этих известковых системах активно идут карстовые процессы. Неудивительно, что в Абхазии по меньшей мере пять пещер более километра глубиной. И среди них - самая глубокая в мире пещера Крубера, открытие которой было весьма драматичным, длилось несколько десятилетий и осуществлялось несколькими поколениями спелеологов. Максимальной глубины в 1710 м смогли достичь дети тех энтузиастов, которые когда-то ее нашли. И сделали это в январе нынешнего года, когда подземелье штурмовали украинские и российские спелеологи.
"Будешь в Абхазии, - напутствовал меня знакомый ботаник в Москве, - постарайся добраться до Гэгского водопада. В его окрестностях есть редчайшее растение, называется водосбор гэгский. Постарайся увидеть его - их на планете всего несколько экземпляров, и все они растут только там".
И вот в конце жаркого дня, после поездки на озеро Рица, видавшая виды "Нива", преодолев чудовищную горную дорогу, подвезла нас к этому чуду природы. Перед нами возвышалась огромная стена ущелья метров сто пятьдесят высотой, и где-то с середины ее, прямо из скалы, вырывался мощный поток чистейшей ледяной воды. Он падал на камни внизу, разбиваясь в облака водяной пыли и превращаясь в бурную реку.
"Знакомьтесь, - представил это чудо сопровождающий нас в поездке директор Рицинского национального парка Саид Таркил, - самый крупный в Европе Гэгский водопад. Дает начало одноименной реке Гэга. А теперь перейдем к уникальным растениям┘"
Как выяснилось, водосбор гэгский - не единственное редчайшее растение этого района. Кстати, его уникальность установил в позапрошлом веке русский ученый Николай Альбов. Помимо водосбора тут же (и более нигде в мире) произрастают еще два вида колокольчиков: Аннея и парадоксальный. И тоже в количестве всего несколько десятков экземпляров.
Стоя перед подобным растением, начинаешь всерьез понимать хрупкость кажущегося вечным окружающего нас мира. Вдруг осознаешь реальную возможность исчезновения в течение нескольких минут с лица планеты - по чьему-то злому умыслу или элементарной неосторожности - целого вида живых организмов. Сколько их, насчитывающих куда большее количество, уже безвозвратно исчезло! Может, этим повезет┘
Тому есть хорошие гарантии. И главная из них - давние и очень прочные природоохранные и природопользовательские традиции абхазского народа. В литературных источниках 200-летней давности говорится о том, что абхазы настолько почитают деревья, что никому не дают их рубить (а как у нас, в России, лихо рубят березы, причем зря, просто так!) - за срубленное дерево можно было поплатиться даже жизнью. В древности здесь существовал обычай: любой путник мог оставить свою поклажу на дороге, лишь прикрыв ее зеленой веткой, и ее бы никто не тронул, - об этом свидетельствуют многие путешествовавшие по Абхазии. Кстати, первое в бывшем СССР выступление народа, имеющее отношение к охране природы, произошло именно в этой республике и связано было с защитой деревьев. В 1967 г. почти 20-тысячный митинг в центре Сухуми хотя и был политической направленности, но в его обращении к партийным органам страны звучали и требования прекратить в республике рубку леса!
До сего дня в Абхазии сохранилась уникальная охота с ястребом-перепелятником, носящая семейный характер. Дети ловят кузнечиков для приманки и поимки птицы сорокопута, затем участвуют и в поимке с его помощью ястреба. Пойманного хищника взрослые обучают охоте, охотятся с ним все лето, а в конце охотничьего сезона┘ отпускают на волю.
О случившейся 10 лет назад войне с Грузией в Абхазии много не говорят. Просто, рассказывая о чем-либо, делят время на до и после войны. О ней говорят разрушенные в местах боев дома и пострадавшая природа. При въезде в Сухуми нас встретила длинная аллея многолетних пихт, сплошь израненных пулями и осколками снарядов. Не затянувшиеся за 10 лет раны на стволах и кое-где начисто снесенные хвойные вершины лучше любых слов повествовали о проходивших здесь страшных боях.
Экологическое ведомство Абхазии провело специальное обследование по оценке экологических последствий войны, чтобы знать обо всем уроне и выработать комплекс мероприятий для восстановления природы. Естественно, это касалось прежде всего тех районов республики, которые больше других пострадали от военных действий. Линия фронта протянулась на несколько десятков километров - по прибрежной, среднегорной и горной территориям. Во время военного противостояния использовались и авиационные бомбы, и системы залпового огня "Град", и гаубичные стволы различной мощности, и даже термические артиллерийские снаряды. На эшерской линии фронта активизировались оползневые процессы, в результате чего появились обширные территории с сорной растительностью. Одно из самых тяжелых последствий войны - многочисленные минные поля, которые еще долго придется обезвреживать.
Война поставила неожиданный и весьма жестокий эксперимент на стаде обезьян-павианов, которые на протяжении 20 лет жили в лесной зоне Абхазии. Как известно, в Сухуми находится самое старое в мире научное учреждение по изучению приматов - Институт экспериментальной медицины и приматологии. Основанный еще в 1927 г. для проведения опытов по проверке на обезьянах медицинских препаратов и методик, он затеял в начале 80-х гг. интереснейшее исследование по акклиматизации в лесной зоне республики африканских павианов. Они были выпущены на волю в междуречье Западной и Восточной Гумисты. Естественно, рядом с ними всегда были сотрудники института, обеспечивающие охрану и подкормку стада. Когда в 1992 г. начались боевые действия и люди вынуждены были покинуть опасную зону, около трех сотен обезьян оказались предоставлены сами себе в весьма тяжелых для них природных условиях. Первые две зимы, как назло, оказались очень суровыми (ведь это уже не субтропики, а горы), и много животных погибло от холода и голода.
Однако выжившие не просто спаслись от смерти, но, как люди, приспособилась к жизни в экстремальных для себя условиях, дали потомство. Несчастные обезьяны, заплатившие за человеческую глупость довольно большую цену (нередко находили погибших от мин павианов и особей с оторванными конечностями), со временем научились сами добывать себе корм, обходить минные поля. Более того, специалисты стали отмечать у них новое поведение. Так, у себя на родине эти обезьяны обитают на открытых пространствах, а здесь приспособились к жизни в густом лесу с очень мощным подлеском и научились охранять себя. Из-за большого количества оставшихся мин люди сюда заходят редко, но когда случайные охотники все же появлялись, павианы, спрятавшись в густых зарослях, забрасывали их камнями, демонстрируя типичные методы охлократии. К сожалению, методичного изучения самой северной в мире популяции приматов пока не проводилось - это все еще особая зона Абхазии и, кроме того, для подобного изучения требуется немало средств. Быть может, это еще одна точка применения сил российских ученых, и очередные открытия ждут здесь своих исследователей.
"Мы готовы к сотрудничеству в этой области, - подтверждает директор института Владимир Ардзинба, - и для начала хотели бы организовать экспедицию для отлова и всестороннего обследования одичавших павианов. Будем рады любой помощи российских ученых".
Парадоксально, но прошедшая война имела для абхазской природы и положительные последствия. Значительное снижение присутствия человека (в первую очередь всегда многочисленных отдыхающих и туристов) на протяжении довольно длительного времени привело к заметному восстановлению флоры и фауны. Число копытных в горах увеличилось, даже в городской черте Сухуми были замечены косули, чего раньше никогда не бывало. В городе, между двумя пляжами, появились три выдры - и спокойно живут там, питаясь крабами и рыбой, всего в 50 м от купающихся. На знаменитом мысе Пицунда, между многоэтажными корпусами курорта, в кронах пицундской реликтовой сосны нам удалось снять на видеокамеру соколов и цапель.
Особо следует сказать об очистившемся море в Абхазии. Существенное уменьшение бороздящей его морской техники и загрязняющих сбросов приводит к возникновению стойкого ощущения, будто это совсем другое море, нежели то, что на расположенных совсем рядом российских черноморских курортах. Видимо, в первую очередь с этим и связано серьезное увеличение числа россиян, отдыхающих в Абхазии. Это было заметно на границе, это бросалось в глаза и по всей курортной зоне республики, по которой нам довелось проехать, это доводилось слышать от самих приезжих.
"Признаюсь, я не ожидал такого наплыва отдыхающих из России, какой случился в нынешнем году, - рассказал нам генеральный директор курорта "Пицунда" Валерий Киртбая. - В семи корпусах нашего комплекса, рассчитанных на 2300 мест, сейчас проживает более тысячи человек. Весной я рассчитывал только на пятьсот. Значит, россиянам нравится у нас. Море наше - сами видели, цены очень доступные, сервис подтягиваем, замечательная природа. Прошедшая война уходит все дальше, и мы будем делать все, чтобы это светлое и чистое восприятие Абхазии у наших друзей не менялось┘"
Есть немало людей, которые хотели бы видеть Абхазию частью России, существуют и такие, кто не воспринимает ее иначе, нежели часть Грузии. Политические реалии таковы, что республика де-юре - не первое, а де-факто - не второе. И вряд ли в ближайшее время положение изменится. Однако то, что Абхазия - близкий, старый и добрый наш сосед, неоспоримо. А с хорошими друзьями и отношения должны развиваться соответствующим образом.
Дарья Гармоненко 
