Удивительная судьба Датунской церкви

По древнегрузинским письменным источникам, на территории средневекового Дагестана предполагается существование Хунзской и Анцухской епархий - митрополий Грузинской Православной Церкви. Вероятнее всего, именно в этот период здесь разворачивается строительство церквей. Известен только один сохранившийся полностью архитектурный памятник христианства - Датунская церковь, датируемый концом X - началом XI в. В результате археологических исследований обнаружено еще восемь разнотипных церквей (VII-XIV вв.). Несомненно, количество церквей, существовавших в Нагорном Дагестане X-XIV вв., превышает число известных исторической науке на сегодняшний день. Не случайно в грузинской летописи XV в. автор с горечью пишет о Внутреннем Дагестане послетимуровского времени: "...в Лезгистане попадаются и другие храмы и монастыри, из которых некоторые построены из тесаного камня и находятся одни в развалинах, другие опустели, а третьи превращены в мечети". В общей сложности на территории Аварии, по различным источникам - сведениям грузинских летописей, авторов XIX в., местных народных преданий (в ряде случаев надежно подкрепляемых археологическим подъемным материалом), известно о существовании 18 церквей.

┘Мой путь лежал к Датунской церкви.

Я приготовилась идти долго. Уже наученная горьким опытом, я знала, что расстояние в горах, измеряемое временем его прохождения, и расстояние, обозначенное на карте в километрах, очень разные вещи! Я медленно поднимаюсь вверх по ущелью, вдоль русла горной речушки.

Расположенная внутри глубокого скального каньона в ущелье Хатан-Бугеб-ккал, церковь Датуна возникает неожиданно и издали напоминает небольшой изящный домик, сложенный из аккуратных блоков золотисто-желтого песчаника. Стоит он на скальном останце, глубокой петлей омываемом с трех сторон безымянной речкой (выходя из ущелья, она впадает с правой стороны в поток Аварского Койсу). Церковь Датуна производит впечатление постройки необычайной легкости. Она полна стройного изящества, что подчеркивается фоном высоких серо-мрачных скал.

Над ее разрушением беспощадно работает время, но еще безжалостнее - беспамятство и дикость. Школьники-выпускники размашисто исписали стены церкви своими инициалами, вымазав их белой известкой. "Да как же рука поднялась?" - почти причитаю я. На ощупь стена теплая, шершавая, как живая.

У церкви удивительная судьба: воздвигнутая еще в X в. в период распространения христианства в горах Дагестана и заброшенная спустя три столетия с утверждением ислама, она вновь ожила при ┘имаме Шамиле в период Кавказской войны (первая половина XIX в.).

Абдурахман Казикумухский (сын известного шейха и духовного наставника имама Шамиля) оставил свои мемуары "Хуласат-ат-тафил" (1868 г.), в которых оживает эта удивительная история: "┘В Чечне в Дарго-Ведено было целое селение из беглых русских солдат и староверов, которые просили Шамиля разрешить им жить на его земле. Тот разрешил. Они построили себе дома на возвышенности близ Дарго в лесу, где много зелени и холодная приятная вода. Построили строение, похожее на часовню. В углах они повесили свои иконы. Около домов они посадили немного капусты, лука, кукурузы и, таким образом, жили спокойно. ┘Они разрешили мне войти в свое святилище, а моим товарищам - нет. Я вошел вовнутрь и увидел там много икон, светильники со свечами. Монахи были одеты в длинные до пят балахоны. ┘По прошествии нескольких месяцев они переселились в местность близ гоготинской речки (т.е. Датуна. - Прим. авт).

Эта местность отличалась обилием фруктовых деревьев и красивой природой. Нет иного такого места, где имеется все необходимое. Здесь сохранились стены кельи и старой церкви, являвшейся местом поклонения христиан в былые времена┘ Когда они занимались богослужением, никому не принося вреда, ни словом ни делом, ночью на них напали неизвестные разбойники┘ Когда Шамиль узнал об этом, он очень переживал, так как разрешил им жить на подвластной ему территории". Суд имама Шамиля был скорым и безжалостным: грабителей казнили.

Эта история действительно имела место. Старообрядцы из числа терских казаков, преследуемые российским правительством, в 1849 г. ушли за Терек в горы и просили разрешения у имама Шамиля организовать уединенный скит. Они просто хотели мирно жить и свободно исповедывать свою веру. Гаджи-Али Чохский, историограф имама Шамиля, сообщает в своих записках о "┘двадцати солдатах, которые с женами и детьми и двумя священниками пришли в Дарго-Ведено и просили у Шамиля земли поселиться. Он указал им место и землю, где они построили дома и церковь". Позднее, когда часть из них переселяется к Датунской церкви, он предписывает местному наибу "┘поселить их там, отвести землю для посева и охранять их". Известно, что община просуществовала до 1852 г.

В Нагорном Дагестане, по местным преданиям, территория сел Бацада, Унти, Шулани и Куллаб с прилегающими хуторами, принадлежащих обществу Карах, в прошлом называлась буквально Грузинство, и его население исповедывало христианство. На старых кладбищах этих сел известны христианские захоронения и многочисленные изображения крестов. И все же наиболее ярким и совершенно не исследованным памятником христианской культуры этого общества является зиярат "могила Тамары", расположенный на гребне горы в километрах 10-15 от этих сел. (Зияраты - это "святые" могилы, места поклонения мусульман. Связанные с этими местами обряды частично уцелели до настоящего времени. По мусульманским праздникам к ним принято совершать паломничество. С ними связывают магические обряды: вызывания дождя, исцеления людей, скота, исполнения желаний. Рядом с этим местом укрепляют высокие деревянные шесты с белыми и зелеными лентами.)

Хотя зиярат носит мусульманский характер и по нынешний день является местом поклонения мусульман, одно только его название наводит на определенные размышления. При общем осмотре очевидно, что зиярат перестраивался или подновлялся. В кладке стены в нижнем ярусе сохранился камень с изображением креста святой Нины - грузинской миссионерки, жившей в IV в. Он представляет собой равноконечный христианский крест, "перечеркнутый" по диагонали другим крестом. По преданию, святая Нина соорудила крест из двух веточек виноградной лозы, перевязав их по диагонали своими волосами. На обнаруженном нами камне передано его символическое изображение. Его существование на могиле некоей Тамары, пользующейся большим почитанием у окрестных сел, объединенных под одним общим названием Гуржихлъи - Грузинство, позволяет с большей долей вероятности высказать предположение о том, что здесь похоронена христианская миссионерка, чей образ позднее трансформировался в мусульманский.

Мне навсегда запомнился тот день, когда мы с моим провожатым в этих краях Муту поднимались к зиярату Тамары, расположенному, по рассказам местных жителей, где-то неподалеку.

Муту потом долго смеялся, так как не находилось желающих нас туда проводить. На наши расспросы все неопределенно махали рукой в сторону горы: "Дорога выведет сама, не заблудитесь".

Нам предстояло всего лишь на пару километров спуститься вниз, к реке, перейти по канатному мосту и начать подниматься на гору. Зиярат находился на ее вершине, темневшей издали сосновым лесом.

Подъем оказался очень тяжелым, местами Муту буквально тащил меня на себе. Впервые мне было настолько тяжело. Не раз я была готова повернуть обратно - до захода солнца мы не успеем, а как ночевать в горах, без огня, палатки, теплой одежды? Вода закончилась очень быстро. Нас мучила жажда - как же тяжело идти! Нашли воду в расселине скал, она откуда-то просочилась в маленькую лужицу, запутанную в зеленые травинки, и уходила куда-то под камни, исчезая. Ее нужно осторожно вычерпывать ладонями. Я делаю это неловко, расплескиваю всю воду, не успевая донести ее до губ. Муту занимает мое место, и я великодушно разрешаю ему поить себя. Он зачерпывает воду большими пригоршнями - я жадно припадаю к его ладоням. И пью, много, "как лошадь". Это говорит он. Но я вспоминаю другие, не помню чьи, слова: "┘лошади не пьют, а целуют воду".

О том, что мы уже приближаемся, первым догадался Муту. Поднявшись повыше, где уже был виден лес, он обратил мое внимание на яркие ленты, привязанные к кустам и деревьям (а одна сосна в