Вера Камша ДОЛЖНОСТНЫЕ лица воровали и мздоимствовали на Руси испокон веков. Воеводы, посаженные князьями "на кормление", тиуны, столичные дьяки. Однако в относительно современном варианте это явление оформилось в эпоху Петра, когда стремительно разросшийся государственный аппарат принялся удовлетворять свои немалые потребности за казенный счет. Наиболее известными казнокрадами Петровской эпохи (речь идет о схваченных за руку) были первый питерский генерал-губернатор князь Меньшиков, при всех своих недостатках сделавший немало полезного и не раз рисковавший жизнью ради России, сибирский генерал-губернатор князь Гагарин и руководитель внешней политики барон Шафиров.
Петр искоренял коррупцию как мог. Он не только собственноручно "учил" дубинкой провинившихся, включая своего любимца Данилыча, но и пытался поставить борьбу со злоупотреблениями на постоянную, можно сказать, правовую основу. Специально для этой цели был учрежден пост генерального прокурора. Не помогло.
Многим известен (хотя бы по романам Лажечникова и Пикуля) Артемий Волынский, мужественный борец против немецкого засилья, организатор заговора против Бирона и Остермана, завершивший свои дни на плахе в 1740 году. Однако до того как стать кабинет-министром, Артемий Петрович прошел тернистый путь регионального властителя. В 1722 году победивший шведов Петр решает стать твердой ногой и при Каспии. Дербентский поход 1722-1723 годов в военном отношении оказался для России вполне удачным, и не исключено, что кавказские земли вошли бы в состав империи на сотню лет раньше, чем это случилось на практике, если бы не одно "но".
Российскую армию подкосили не абреки и кунаки, а экзотические болезни и проблемы со снабжением. Отвечал же и за продовольствие, и за боевой запас, и даже за лекарства тогдашний астраханский губернатор Артемий Волынский, изрядно нагревший на этом руки. Именно тогда будущий государственник познакомился с исторической царевой дубинкой. Могло быть и хуже, но от намерения тут же повесить казнокрада царя удержали лишь сердобольные лица из его окружения, упиравшие на молодость чиновного вора.
История повторилась при Анне Иоанновне, в бытность заматеревшего Волынского уже казанским губернатором. От разоблачений и соответствующих "оргвыводов" государственника спасла лишь колоссальная взятка царскому фавориту Бирону.
В свою очередь, Бирон убедительно доказал, что бытие определяет сознание, поскольку ровно за неделю до получения соответствующей суммы громко требовал показательного процесса и наказания виновных, но по ее получении заявил, что Волынский┘ и есть настоящий государственный человек, и двинул оного прямиком в ея императорского величества кабинет-министры.
Надо отдать Волынскому справедливость - все свои неправедные доходы он черпал исключительно из внутренних источников. Тот же золотой XVIII век дал классический пример мздоимства и на внешнеполитическом фронте. В царствование Елизаветы Петровны внешней политикой России заведовал канцлер Бестужев-Рюмин. Сей достойный муж начинал свою карьеру еще при Петре, побывал в подручных у Бирона, но на вершину государственной пирамиды взобрался при Елизавете. Внешнюю политику он строил очень просто: союз России с Англией и Австрией против всех остальных европейских государств. Объяснялось все это стойкой, унаследованной от самого Петра, системой стратегических приоритетов. Каково же было всеобщее изумление, когда тайная канцелярия Александра Ивановича Шувалова неопровержимо доказала, что стратегические приоритеты российского канцлера основывались на┘ получаемых в течение более чем 15 лет регулярных "пенсионах" из Лондона и Вены. Налицо был факт прямой государственной измены, но поскольку, вступая на престол, Елизавета дала зарок смертных приговоров не выносить и не подписывать, взяточника просто разжаловали и отправили в ссылку.
После смерти Елизаветы Бестужев-Рюмин вернулся в Петербург, где попробовал взяться за старое. Получив деньги от тогдашнего екатерининского фаворита Орлова, старый интриган как бы из чувства гражданского долга выдвинул проект присвоения Екатерине титула "матери Отечества" с последующим ее церковным венчанием с "отцом Отечества" Григорием Орловым. Узнавши об этом, дальновидная Екатерина пригласила царедворца к себе на рандеву и, по легенде, задала один-единственный вопрос: "Сколько?" Услышав ответ, Екатерина Алексеевна якобы вручила престарелому интригану еще столько же и велела немедля и навсегда ехать лечить недуги на европейские курорты. Так ли оно было или нет, но многотрудная карьера Бестужева-Рюмина завершилась именно почетной заграничной ссылкой.
Будем справедливы, высокую ликвидность демонстрировали не только российские высшие чины, и это порой успешно служило российским внешнеполитическим целям. Так, блистательный наполеоновский министр Шарль Морис Талейран в 1809 году испытывал крупные финансовые затруднения. Он весьма охотно и элегантно принял вспомоществование, предложенное ему Александром I (произошло это во время свидания Александра I и Наполеона в Эрфурте). Надо сказать, что Талейран не только добросовестно отработал полученные деньги, но и заявлял впоследствии, что все сделанное им вполне совпадало с его убеждениями и что он, Талейран, с этого момента стал идейным противником наполеоновского режима.
Еще более откровенно метод взяток и подкупа использовался русскими дипломатами при "работе" с персидскими и турецкими сановниками и военачальниками, смотревшими на "бакшиш" как на нечто само собой разумеющееся. Да и в процессе подписания весьма выгодных для России договоров с Китаем (а это был уже конец XIX века), помимо традиционного силового давления на одряхлевшие феодальные круги, весьма активно использовались подарки и подношения, что дало прекрасные плоды при строительстве на китайской территории Российской железной дороги в Маньчжурию.
Возвращаясь к внутренней политике, приходится признать, что коррупция все эти годы на месте не стояла. Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Чехова читали все, больше и лучше о чиновничьих нравах не скажешь. Российское чиновничество обогатило великий и могучий язык пословицами "не подмажешь - не поедешь", "дело в шляпе" (в шляпу чиновнику совали взятку, после чего дело благополучно решалось) и т.д. Что до высших эшелонов власти, то, пожалуй, самым страшным и трагическим примером коррупции стала пресловутая "распутинщина", в немалой степени способствовавшая падению российской короны.
Зараза коррупции разъедала не только чиновничество царской России, она зацепила, казалось бы, такую далекую от поиска собственных выгод касту, как высшее офицерство, примером чему явилось дело военного министра Сухомлинова, осужденного в 1915 году за измену родине. Секретные и совершенно секретные сведения господин Сухомлинов не смог утаить от своей молоденькой жены, а от нее они попадали в руки австро-венгерского военного атташе и его агентов. Доказать факт получения денег лично Сухомлиновым военным следователям не удалось, но вот лица из его окружения попользовались австрийскими денежками всласть. В аналогичной ситуации примерно в то же время проявил себя и командующий одной из Российских армий в Восточной Пруссии генерал Ренненкампф, который бросил на произвол судьбы своего коллегу, командующего Второй российской армией Самсонова, что привело к тягчайшей военной катастрофе в августе 1914-го. Опять-таки по формальным основаниям, Ренненкампф от возмездия ушел, и точку в его карьере поставила большевистская ЧК в 1918 году. Как выяснилось, в годы первой русской революции этот "патриот" командовал карательными экспедициями.
Впрочем, Сухомлинов и Ренненкампф все же были исключениями, а большинство боевого офицерства в коррупции повинно не было. Достаточно вспомнить того же адмирала Колчака, чьими материальными приобретениями на государственной службе были лишь ордена да золотое оружие за храбрость.
Справедливости ради надо сказать, что, начиная с Александра II, российская власть неоднократно стремилась поставить коррупции законодательные препоны, особенно в самом низу административной пирамиды, но всякий раз безрезультатно. Не прижились ни попытки конкурсного распределения казенных подрядов, ни иные такого же рода нововведения. Увы.
Похожие вещи происходили и в советские времена. Монархия пала - коррупция выжила. Причем в условиях тотального огосударствления практически всех сфер жизни, как это ни парадоксально звучит, возможностей для коррупции появилось еще больше.
Победивший на первый взгляд всех внутренних и внешних врагов, Ленин в своих последних письмах и статьях жаловался на бюрократизм и нечистоплотность нового государственного аппарата, предлагая учредить для контроля над ним специальную рабоче-крестьянскую инспекцию. Не помогло.
Те, кто, с обоснованным отвращением наблюдая нынешних казнокрадов, вздыхает о скромности и честности сталинских времен, жестоко ошибаются. Товарищ Сталин и его соколы умели жить. Именно тогда появилась никогда не существовавшая ни при царе, ни при Ленине система "конвертов". Всем высшим чинам в партаппарате, НКВД, прокуратуре, армии выдавалась ежемесячная, нигде не декларированная вторая зарплата. Эта система воспитывала чиновничество в верности вождю не хуже, чем ежовско-бериевское ведомство. Отменил это безобразие Хрущев, нажив тем самым кучу врагов.
Что до борьбы с коррупцией как таковой, то, в отличие от царских времен, она применялась все больше в политических целях для расправы с неугодными лицами.
┘Старый грузинский большевик Авель Сафронович Енукидзе занимал должность секретаря Центрального исполнительного комитета СССР. Находясь на столь выгодной должности, по-кавказски хлебосольный старый холостяк Енукидзе, естественно, использовал имевшиеся возможности для принятых на Кавказе, но неприемлемых для тогдашней партийной верхушки форм поведения. Подобное на партийном жаргоне именовалось "моральным и бытовым разложением". Все об этом знали, и все на это закрывали глаза, но лишь пока товарищ Енукидзе шел в ногу с генеральной линией партии. Стоило ему подвергнуть критике начинавшиеся репрессии против старых большевиков и выпустить книгу воспоминаний, где была правдиво отражена более чем скромная дореволюционная политическая роль Сталина, как кремлевскому завхозу припомнили все. В 1935 году его по обвинению в коррупции и бытовом разложении сперва исключили из ЦК, потом из партии, а два года спустя расстреляли. Безусловно, определенные злоупотребления место имели, однако не они были истинной причиной столь печального конца.
Практика, когда реальных либо мнимых политических оппонентов пристегивали к имевшимся делам о коррупции, сохранилась и позднее. В этом году исполнилось 50 лет так называемого "ленинградского дела". Среди расстрелянных по этому процессу в октябре 1950 года находился и бывший руководитель ленинградской парторганизации Петр Попков. Предъявленные ему, как и остальным подсудимым политические обвинения были безусловной липой, однако никто до сих пор не оспаривал факт исчезновения большого количества ценностей и золотых вещей, находившихся на момент начала войны в ленинградском ломбарде. Гражданам, которые вносили их туда в качестве залога, они возвращены не были, в фонд Комитета обороны не поступали, за границу по "Лендлизу" не направлялись. Куда делись - неизвестно. А между тем ответственность за их сохранность нес тогдашний председатель исполкома Ленсовета Петр Попков.
Тут самое место вспомнить скандалы, связанные с хищениями и приписками в Ленинграде в 60-е годы, которые поставили крест на партийной карьере тогдашнего "человека номер два" страны Фрола Козлова. Когда итоги следствия были оглашены на заседании Президиума ЦК КПСС, Фрола Романовича разбил паралич. Рассказывают, что Хрущев по этому поводу изрек, что "если оклемается, исключим из партии и будем судить; если умрет - похороним на Красной площади". События пошли по второму сценарию, а слова Хрущева можно было считать новым словом в борьбе с отечественной коррупцией.
Традиционным примером коррупции в позднесоветский период стала история министра внутренних дел Николая Щелокова, снятого с работы уже при Андропове, исключенного из ЦК КПСС, лишенного генеральского звания и покончившего жизнь самоубийством накануне ареста. В том же ряду знаменитые хлопковые приписки партийного лидера Узбекистана Шарафа Рашидова. С другой стороны, был ряд достаточно аргументированных публикаций, из которых следовало, что и разоблачения в МВД, и "узбекское дело" недалеко ушли от "дела Енукидзе" и были не чем иным, как сведением счетов в высших эшелонах власти, и единственный вывод, который из всего следовал, это избитое "горе побежденным". Похоже, эта практика продолжается и по сей день, так как нет в современной России мало-мальски известного политика или партии, которая бы избежала обвинения в коррупции и "морально-бытовом разложении". Нам памятны 11 чемоданов Александра Руцкого, обвинения в адрес Анатолия Собчака и Владимира Шумейко, многозначительные заявления Лебедя и Скуратова, "налоговая" битва депутатов с Чубайсом и прочая, и прочая. История повторяется с завидным упорством.
