Алексей Булатов
CЕЙЧАС истоки своего интереса к старым картам я могу отнести к памятному для меня событию конца 70-х годов XX века. В те годы, подбирая материалы к каталогу московских церквей, я был поражен несходством современных планов Москвы, изданных в СССР и за рубежом. Тогда при попытках локализации церковных строений, уцелевших или уничтоженных советской властью руками представителей народа-богоносца, возникали трудности не только на территории новых районов, но и в исторической части Москвы. Оказалось, что даже имея отечественные планы города и карты окрестностей, не всегда удавалось ориентироваться. Выручил подаренный знакомыми план Москвы┘ изданный где-то за рубежом. Он показывал не только все улицы, переулки и тупики, но и безымянные проезды, а также - удивительное - нумерацию домов.
Тогда сравнительная картография помогла краеведению; материалы были систематизированы, обработаны и подготовлены к изданию Петром Паламарчуком и увидели свет под заглавием "Сорок сороков" сначала в Париже, а потом и в Москве. С тех пор интерес к картам и понимание того, что разные издания могут очень по-разному изображать одну и ту же территорию, не оставляли меня. Монография Рыбакова "Русские карты Московии" отодвинула границу интереса на несколько столетий назад, причем, не дав при этом ясного ответа о русских картах, показала иностранные.
Еще не осознавая, что европейские карты России составляют самостоятельный и законченный раздел исторических свидетельств о нашей стране, я получил в 1992 году в дар три гравюры - карты, посвященные России. Они находились в библиотеке рано умершего моего друга Сергея Яковлевича Серова, историка-испаниста, который в годы нашего знакомства все больше интересовался северными и восточными окраинами России. В последние годы жизни он представлял в разных городах США российскую часть выставки Crossroads of continents, посвященной культуре чукчей и эскимосов. Невозможность хранить библиотеку заставила родных Серова искать для нее нового хозяина. Но никто, даже дирекция РГГУ, не согласилась принять ее в дар. В результате библиотека разошлась по многим людям и учреждениям.
С тех пор в нашем доме водворились три гравированные на меди и раскрашенные от руки обзорные карты России, выпущенные мануфактурой Блау в Амстердаме в середине XVII века. За ними, одна за одной, карты стали собираться в нашем доме. В основном это были работы европейских мастеров, российские произведения появлялись значительно реже. В какой-то момент стало заметно, что карты образовали осмысленное собрание, которое можно было бы охарактеризовать так: собрание европейских гравированных географических чертежей и карт, относящихся к территории России, выпущенных в период, когда в России отсутствовала своя картоиздательская деятельность. Начало этой эпохи отмечено развитием трех связанных процессов: появлением печатных карт в составе "Руководства по географии" Клавдия Птолемея (с 1477 года) и различных "Космографий", многократным их переизданием; развитием дальних мореплаваний португальцев и испанцев в поисках путей в Индию (с 1485 года), открытия Нового Света в 1492 году, первого кругосветного плавания 1519-1522 годов; появлением и накоплением в Европе знаний о России, называемой тогда то Сарматией, то Рутенией, то Руссией, то Московией. В эти годы в Риме был создан первый дошедший до наших дней географический чертеж России.
Европейские средневековые карты жили долго - часто бывало, что гравюра, созданная одним картографом, перейдя по наследству, перерабатывалась, как это было с "картой Федора, сына царя Бориса". Ее создал в 1613 году Гессель Герритс, он же исправил некоторые ошибки и внес дополнения в 1614 году, а с 1632 года доска перешла к Виллему Блау, который поместил на нее свое имя как издателя.
Подготовка к выставке 2000 года показала, что практически все этапы отображения земель средневековой России на географических чертежах и картах оказались представленными в домашнем собрании.
Так, самые ранние печатные карты, которые можно лишь условно отнести к России, это - листы из Птолемея, изображающие территорию от Вислы и Балтики на западе до Волги, называемой Ра, на востоке, от Гиперборейских гор в неведомой земле на севере до Черного и Каспийского морей на юге.
В карманном итальянском издании Птолемея 1548 года, выпущенном в Венеции, появилась карта Московии, составленная Джакомо Гастальди. До недавнего времени эта карта, с ей одной присущими особенностями, была единственной, сохранявшей сведения Димитрия Герасимова 1525 года. Антоний Вид в Гданьске, используя знания Ивана Васильевича Ляцкого, бежавшего в Литву от московских репрессий 1534 года, рисует в 1540-х и издает в 1555 году чертеж Московии. Единственный сохранившейся экземпляр этой гравюры был найден в 1880-е годы и хранится сейчас где-то в Европе.
По материалам Сигизмунда Герберштейна гравер Августин Хиршфогель издает в 1546 году карту Московии, которую не раз будут перегравировывать и издавать вместе с записками Герберштейна.
В Базеле Себастьян Мюнстер, готовя "Всеобщую Космографию", отводит несколько страниц своего более чем тысячестраничного труда описаниям Московии и Тартарии, воспроизводя в книге два чертежа по материалам А.Вида и А.Хиршфогеля.
Открытие новых земель и развитие международной торговли, накопление знаний о Земле востребовало изданий нового типа - сборников карт. Первым собрал карты в один том Абрахам Ортелиус. Его "Teatrum Orbis Terrarum" - "Зрелище мира земного" увидело свет в 1570 года к Антверпене. В это издание была включена карта России Антония Дженкинсона 1562 года и первая карта Сибири - Tartaria.
Герард Меркатор в Дуйсбурге готовит в конце XVI века карты, относящиеся к России: "Russia cum confinijs", "Tavrica Chersonesus", "Livonia". В 1595 году все карты Меркатора были собраны в один том и выпущены его сыном Румольдом под титулом: "Atlas sive cosmographicae meditationes de fabrica mundi et fabricati figura" - "Атлас, или Космографические размышления об устройстве мира и расположении его частей". С этого издания повелось называть сборники карт атласами. Вскоре все материалы Атласа Меркатора перешли к Иодокусу Хондиусу, позднее - к Яну Янссониусу - голландским картоиздателям. К середине XVII века Атлас Меркатора-Хондиуса-Янссониуса достиг объема 11 томов in folio.
Интересно отметить, что до издания "Руководства по Географии" Птолемея 1578 года, подготовленного Меркатором, труд Птолемея и карты, приложенные к нему, воспринимались как современные. Меркатор первый понял историческую их ценность, он же ограничил роль "Географии" Птолемея, отнеся ее к памятникам античной мысли.
Следует подчеркнуть, что во всех европейских атласах, включая морские, России отводилась очень скромная роль: одна, две, максимум три карты Московии - то есть территории к западу от Оби, одна карта Тартарии и иногда морская карта Мурманского, оно же Московитское, ныне Баренцево, моря, Новой 3емли и района острова Вайгач. Этим ограничивался весь репертуар карт о России, дополняемый в некоторых атласах каким-либо планом города Москвы.
Следующие картографы - Виллем Блау и его сыновья Иоханнс и Корнелиус, выпустившие к 1672 году самый большой голландский двенадцатитомный "Atlas Maior", включили в него карты о России из различных источников. Здесь были карта Герритса, двухлистовый вариант карты Исаака, карта Сибири, составленная по античным источникам, по сведениям Марко Поло, Герберштейна и других. До конца XVII века карта России И.Массы оставалась самой используемой. Ее включают в свои атласы все картографы Голландии и Англии.
Последующие карты Московии были составлены французскими географами и граверами: Николя Сансоном из г. Аббевиль, Пьером Дювалем и их преемниками. В отличие от голландских карт, постепенно изменявших свое содержание, в основном в сторону приближения к реальной географии, первые французские карты вернулись к исключительной архаике. На них, созданных во второй половине XVII и даже в начале XVIII века, Московское царство оказалось поделенным на княжества, последнее из которых исчезло, потеряв свою самостоятельность за полтора столетия до создания этих "новых" карт.
Изменились условия в Европе, французские картографы потеснили голландских на рынке картоиздания.
Одна из французских карт была составлена Гиемом Делилем в 1706 году. Двухлистовая "Carte de Moscovie. Dresses par Guillaume De I" Isle de I "Academic Royals des Sciences┘" показала княжества, никогда не существовавшие одновременно. Исследовавший эту карту академик Рыбаков назвал ее очень образно - "картой княжеств" с условным временем. На карте Делиля есть детали, которые еще больше раздвинули временные рамки: уже показан Санкт-Петербург, помещены комментарии, связанные c военными походами 1685-1689 годов на юг под командой Голицына.
В начале эпохи петровских преобразований появилась карта юга России (рис. 2). Она является переходной и свидетельствует о появлении в России специалистов, способных составлять карты, вполне сравнимые по качеству с европейскими образцами. По царскому повелению "вымерил и описал землю" Георг фон Менгден, а "сочинил по той описи карту" Яков Вилимович Брюс в 1696 году. Впервые награвирована и издана была эта карта в Амстердаме у Иоганна Тессинга в 1699 году по российскому оригиналу. Она издавалась в Европе до 1724 года у Иоганна Хоманна в Нюрнберге и у Оттенсов в Амстердаме. В период между изданиями этой карты в Москву были приглашены голландские специалисты, среди которых был гравер и печатник Адриан Шхонебек. Он не только исполнял заказы на изготовление и печатание гравюр, но и обучал своему мастерству россиян. От него повелось и России печатание собственных карт к издание российских Атласов.
Особняком существовали карты Сибири, которую европейцы все еще называли Тартарией. Первые гравированные карты, основанные на действительных и современных сведениях, относятся к концу XVII века и были созданы в Амстердаме Николаасом Витсеном. Известны несколько редакций его карты, разнящихся наличием двух мысов (1687 г.) или одного (после 1705 г.), уходящих за рамку карты. Так ученый мир пытался решить проблему схождения Азии с Америкой.
После карт Витсена Россия уже изображалась с тихоокеанским берегом на востоке. Описание открытых новых земель европейцами не обходилось без курьезов. Один из них попал на карту Тартарии Делиля 1706 года. Происхождение его таково: в 1673 или 1674 году Витсен послал в Лондон одному из своих ученых корреспондентов письмо, в котором сообщал, что получил из России карту Новой Земли, составленную по исследованиям, заказанным царем. Новая Земля была изображена полуостровом, сходящимся с Азиатским берегом между реками Енисеем и Леной. Королевское Общество наук в Лондоне немедленно опубликовало и письмо Витсена, и карту с ошибкой. Вскоре ошибка была исправлена, но разными картографами и издателями она продолжала воспроизводиться еще много десятилетий
Карта России с недавно открытой Камчаткой была выпущена в издательстве Оттенсов в 1726-1727 гг. Исследователи полагают, что ее составили в России пленные шведские офицеры, содержавшиеся в разных городах Сибири до 1722 года. Западная часть этой карты точна и достоверна - например, форма Каспийского моря соответствует карте Карла ван Вердена 1721 года, показано Аральское море, зато восточная часть, а особенно Камчатка и Курилы делают эту карту довольно фантастичной. Это тем более странно, что Брюсом по указанию Петра Великого была передана в Европу и издана Хоман ном не позднее 1724 года карта новых открытий в России: Каспия и Камчатки.
Карта "шведских офицеров" примечательна показом границы России, включившей на короткий срок Персидские земли: Гилян, Мазандаран и Астарабад. Немецкие и австрийские картоиздатели до конца XVIII века включали эту карту в свои атласы.
Последующие европейские издатели уже не создавали свои карты воображаемой России. Они либо повторяли устаревшие работы предшественников, либо использовали материалы, обильно поступавшие из России. Если в начале 40-х годов XVIII века качество карт о России позволило Василию Никитичу Татищеву наметить: "Все в Германии и Голландии печатные ландкарты русские неисправны, и, сколько я оных имею, все негодны... Сие в вину причесть не можно потому, что правильных известий получить не могут, да и мы сами доднесь никакого достаточного и правильного пределов описания не имеем", то спустя несколько лет, говоря о российских картах, Леонард Эйлер отмечал: "Не токмо гораздо исправнее всех прежних русских карт, но еще многие немецкие карты далеко превосходят... Кроме Франции почти ни одной земли нет, которая б лучшие карты имела".
