Эдуард Лимонов Основная сюжетная линия моей книги замерла, пульсируя красным в двух точках: Москва, Лефортово, и Красноярск, Законодательное собрание. Однако побочная линия моя вовсе не замерла, а продолжает развиваться аж вприпрыжку. Меня вовсю разрабатывает ФСБ. Сразу по возвращении в Москву я узнал от человека, писавшего у нас в "Лимонке" под псевдонимом Алексей Невский (до 1994 года он был сотрудником ФСБ), что его искал и нашел и встретился с ним заместитель начальника управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом (главой этого управления был генерал Зотов, сейчас генерал Пронин). Замнач управления попробовал завербовать Невского, с тем чтобы он поставлял информацию обо мне. "Плетется ужасный заговор, вовлечены большие люди", - сообщил зам. Как ФСБ вышло на Невского? Просто, слушая мой телефон. Они узнали, что я два раза встречался с Невским у меня дома в октябре, перед отъездом в Красноярск. Они его быстренько нашли через номер телефона и побеседовали. Замнач управления, сказал мне Невский, должен быть в чине генерал-майора. Большие люди, упоминаемые генерал-майором, это, по всей вероятности, Быков Анатолий Петрович. Я полагаю, что ФСБ хочет верить в то, что я предпринял поездку в Красноярск с целью "достать денег на покупку оружия", то есть в свою собственную версию. Что касается моего московского телефона, то его, я полагаю, постоянно прослушивают уже год. Первая замеченная мной прослушка относится к концу января 2000 года, когда мы усиленно готовили III съезд партии. Тогда крошечная Настя обнаружила, идя домой, что в наших окнах горит свет. Свет погас, когда она поднялась в квартиру. Одновременно вниз по лестнице спустилась группа мужчин, вторая группа стояла на улице. На III же съезде НБП в подмосковном пансионате 22 февраля 2000 года, осматривая зал до начала съезда, мы обнаружили банальное старомодное подслушивающее устройство. Отключили его и начали съезд. Через два часа появились разномастно одетые представители правоохранительных органов и сообщили, что к ним поступил сигнал: "В зале заложена бомба". Переставив свое допотопное устройство, эти люди удалились, а мы продолжили съезд. Теперь я знаю, что по моему телефону даже не сообщить, что Красная Шапочка вышла с пирогом к бабушке.
Между тем из ответов на запросы депутата Жириновского в МИД и депутата Алксниса в ФСБ мы узнали, что наших четверых ребят, арестованных в Латвии, сдали эти две благородные патриотические организации. Господа Авдеев, 1-й зам главы МИДа, и господин Шульц, заместитель Патрушева, сообщили депутатам об этом сами письменно. Разозленный, я отправил Патрушеву и Иванову письмо с заголовком "Господа, вы нарушили Конституцию". "В плане моральном - совершена подлость, в плане профессиональном - совершена также подлость", - писал я. И закончил письмо так: "Понимаю, что вежливость требует поставить "с уважением", но рука не поднимается. Вы сдали ребят в тюрьму!" Письмо было очень злое, и на него немедленно последовал ответ. Я отправил письмо 19 января, а уже 26-го у меня в квартире, у единственного во всем доме, рано утром вырубили телефон и свет. Я подумал было, что сейчас придут брать, но это был только привет. Вызванные электрик и телефонный мастер констатировали, что выборочно были вырваны нужные провода и правильно выбраны в хаосе немаркированных. Мол, знай, мы тут, в твоем доме, и не выпендривайся!
6 февраля ко мне пришел Георгий Рогаченко с бутылкой коньяка. Он не сказал, что Быков его уволил или что он ушел от Быкова, но было ясно, что он больше не работает там, где работал. По странному совпадению в 23.15 позвонил человек с голосом "кинозлодея": "Я от папы, - сказал голос. - Что ж ты не выполняешь обязательств?" - "От какого папы?" - осведомился я. "От Быкова". "О! - обрадовался я. - Тут как раз сидит сотрудник Анатолия Петровича, Георгий Рогаченко, дать ему трубку?" Голос раздраженно сообщил, что ему все равно, кто у меня сидит, а вот "обязательства" ты не выполнил". И голос стал наезжать на меня. Я сообщил голосу, что меня слушают по меньшей мере ФСБ и МУР, но на голос сообщение о подслушке не произвело никакого впечатления. Он ничуть не заторопился. Наконец я понял, что речь идет о сроке сдачи рукописи. Я сказал, что не запаздываю, что срок сдачи рукописи 1 марта. Подошел Рогаченко, послушал, сообщил, что такого не знает. Голос назвался Володей Графом, а я (коньяк!) сказал, что он может звать меня "Эдик". Я предложил "Володе" позвонить мне через 10 дней.
Рогаченко тотчас сообщил, что никто никогда не называл Быкова "папой" и в любом случае от Быкова звонить мне никто не может. Сообщаются с ним только через адвокатов. Рогаченко набрал чей-то номер и проконсультировался. Через пару дней Георгий позвонил мне и сообщил, что это была стопроцентная провокация, что Быков никому не поручал мне звонить. Что никаких Володей Графов среди людей Быкова нет. Впоследствии, когда якобы от имени Быкова угрожающие телефонные звонки получил председатель Законодательного собрания Красноярского края Усс, Рогаченко опять позвонил мне и сообщил об этом. "Усса пугали так же, как звонили Вам, Эдуард", - заметил Рогаченко. Псевдобыковцы пытались запугать Усса, что, мол, если вы - Законодательное собрание - проголосуете за лишение Быкова неприкосновенности, вам несдобровать. Цель этих провокаций была еще раз выставить Быкова уголовником. И запугать нас, меня и Усса.
8 февраля рано утром в аэропорту "Шереметьево" был задержан и подвергнут обыску мой друг, французский писатель Тьерри Мариньяк. Он отправлялся в Париж. У него были изъяты журнал "Амадей" (старый, со статьей о Бобе Денаре), газета "Лимонка", мое письмо к Бобу Денару и даже чьи-то литературные произведения, рукописи. Случайностью это быть не могло, рано утром вместе с ФСБ в аэропорту Тьерри поджидал переводчик. Я хотел вытащить семидесятитрехлетнего "корсара республики", знаменитого короля наемников Денара в Россию - существует мой проект международной конференции: "Горячие точки" - мировой опыт по предотвращению региональных конфликтов". Я хотел, чтобы Денар приехал еще в 1995 году, пытался пригласить его через журнал "Солдат удачи", но тогда он угодил в тюрьму за попытку организации переворота на родных Коморских островах, и я потерял его из виду. В конфискованном письме я завлекал его перспективами работы в России и Казахстане. (Теперь в ФСБ есть большие основания говорить: "Плетется заговор, вовлечены большие люди: Быков, Боб Денар".)
В # 161 "Лимонки" в статье "Ссучившиеся" и особенно в редакторской статье в # 162 "Как ФСБ разрабатывает НБП" я наехал на контору так сильно, как ни на кого со времен борьбы с Лебедем не наезжал. Тогда, в 1996 году, мои статьи стоили мне избиения сапогами в голову, вечной травмы глаза и взрыва в помещении редакции, сейчас я также получаю по полной программе, но в другом стиле. В "Как ФСБ разрабатывает НБП" я упомянул о том, как в октябре в штаб партии приходил человек, якобы из Эстонии, и предлагал нам устроить взрывы в Прибалтике. Я также написал о некоем господине в кашемировом пальто: он встречался со мной в январе в штабе партии и предлагал (мои ребята неосторожно рассказали ему, что у нас есть спонсор: бизнесмен, работающий в химии) помочь нашему "химику": якобы у него есть партнеры, тоже "химики", за границей. В статье я высказал предположение, что "кашемировый" работает на ФСБ, что его появление - часть "разработки", попытка отрезать нас от спонсора, лишить финансирования. Результат статьи сказался немедленно: "химик" хмуро пробормотал в ответ на мою просьбу подкинуть денег на следующий номер "Лимонки", что, мол, денег нет, и исчез навсегда. Его голос был перепуганным, хотя по натуре он всегда фанфарон. "Кашемировый" же стал мрачно вбивать клин между мною и руководителем московской организации Тишиным: "Против тебя, Толь, я ничего не имею. А ему я отомщу. У него (то есть у меня) должна быть другая фамилия и счета в иностранных банках. Он всех вас подставит и убежит". В конце концов Анатолию было сказано для передачи мне, что мне дается недельный срок, после чего меня ожидают большие неприятности. Я, дескать, задел честь "кашемирового", а так как он сидел (с его слов, он только что освободился), то он не может оставить обиду просто так. Будет мстить, накажет, убьет. На замечания Анатолия, что его честь не пострадала, поскольку он не назван в статье по фамилии, "кашемировый" не отреагировал. Все разговоры велись по телефону, однако он, как и "Володя Граф" с голосом кинозлодея, начисто игнорировал факт, что телефон штаба и рабочий телефон Тишина прослушиваются, и невозмутимо повторял свои угрозы в уши ФСБ и, возможно, МУРа (есть сведения, что эти тоже разрабатывают нас). Кто может угрожать так безнаказанно? Правильно, сотрудники органов. Нормальный уголовник-криминал тоже подумал бы десяток раз перед тем, как угрожать человеку, только что написавшему книгу об Анатолии Петровиче Быкове. Разве не так?
В конце февраля я отправился в Ростов-на-Дону. Там с самого вокзала за мной было установлено наружное наблюдение. Мы видели преследующие нас автомашины, многих агентов узнавали в лицо (мы - это я и мой охранник Михаил). Каково же было, представляю, их нервное "потрясение", когда 28 февраля в штабе округа я встретился с командующим Северо-Кавказским военным округом генералом Трошевым и имел продолжительную беседу. Теперь у конторы есть доказательства заговора одиозного Лимонова с одиозным крестным отцом Быковым, с всемирно известным специалистом по организации coup d"etаt (переворот - фр.) Бобом Денаром и┘ генералом Трошевым. Действительно, чудовищный заговор, сплетенный, признаю, по моей инициативе.
Как видите, даже я, известный, федерального масштаба, как говорят бюрократы, человек, имеющий, может быть, неоднозначную репутацию, но все же не репутацию уголовника и крестного отца, какую создали Быкову, даже я нахожусь в прямой опасности. Живу, как голый, за мною ходят, ездят, следят, подслушивают, перехватывают письма. Чего тогда ожидать Быкову от судьбы, если правительство (скорее, сам Путин) отдало приказ зачморить и раздавить его?! Ничего хорошего.
Зато противники Анатолия Петровича процветают вовсю. 13 марта президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин отправился кататься на горных лыжах, сообщили нам в новостях, в Хакасию. Однако отправился он почему-то в город Саяногорск, где никаких гор, только степь, но зато, как мы знаем, это земля Дерипаски. Его завод, его город, его рабы-работяги. Намеревался Владимир Владимирович посетить и Саяно-Шушенскую ГЭС, а потом побывать на некой "таежной заимке". Фамилия Дерипаски не была произнесена ни разу, но читатель уже знает, где в Хакасии дерипасовская заимка, а где заимки братьев Лебедей. 14 марта мне сообщили, что Дерипаска некоторое время назад женился на дочери Юмашева. Можно представить, что если Путин до этого не читал сочиненную Дерипаской "Стратегию России в XXI веке", то уж теперь-то Юмашев наверняка подсунул Путину шедевр зятя. Так же как некогда подбросил на стол Ельцину "Дело Коняхина", помогая Аману Тулееву. "Стратегия" наверняка и наповал очаровала президента, и он спешно впервые полетел отдыхать не в Сочи, а в Богом забытый Гулажск-Саяногорск. Там никаких гор не наблюдается, они севернее и южнее, но как же не поехать, если у Дерипаски черным по белому: "Только Путин, как вероятный моральный лидер реформ, имеет шанс на успех, прорыв, место в истории. Я бы назвал это миссией Путина. В этом, как мне кажется, простая загадка (и отгадка) так называемой русской идеи". Путин и есть русская идея! Поедешь поневоле. Тут так хорошо все вылизано, что без гор и без снега с ветерком президент промчится к своей миссии.
Если вспомнить, что это практически первый отпуск, проведенный президентом не в Сочи, то выбор вотчины Дерипаски - именно скучного рабочего поселка Саяногорска для отдыха - поразителен. Он говорит и кричит о многом. О том, что Олег Дерипаска - любимый олигарх Путина. Создается сильнейшее впечатление, что президент лично заинтересован в успехе Дерипаски и неуспехе Быкова. Тем более важна эта моя книга...
