К 200-летию со дня гибели императора Павла I "Бедный Павел..."

Существует старая пословица: время лечит. С этой пословицей, как правило, никто не спорит, настолько она очевидна. И все же... Зададимся вопросом: применима ли она к прошлому, но не конкретного человека, а какой-либо исторической эпохи? Однозначного ответа мы не получим - когда да, а когда и нет. Многое зависит от того, что обсуждается. Ведь в истории время играет двоякую роль: оно не только раскрывает свои тайны, порой заставляя согласиться с тем, что "большое видится на расстоянии", но и создает устойчивые стереотипы, легенды, апокрифические рассказы.

В поисках исторической истины мы часто пытаемся "разоблачить" то, что считаем мифом, не задумываясь, почему, когда и как он появился и даже не вспоминая, что факт в истории не менее важен, чем его восприятие. Более того, знакомясь с прошлым, мы, порой бессознательно, стремимся не столько понять "дела давно минувших дней", сколько найти подтверждение своим взглядам и убеждениям, расставить акценты, указав, что такое хорошо и что такое плохо.

Сказанное выше - необходимое предуведомление к краткому рассказу о трагедии, разыгравшейся в Михайловском замке Санкт-Петербурга 200 лет назад и связанной с именем одного из наиболее противоречивых императоров России... Русский мыслитель Сергей Аскольдов в 1918 г., задаваясь вопросом о религиозном смысле произошедшей в стране революции, заметил: "Дворцовые перевороты, например, убийство Павла I, по своим последствиям для жизни государства тоже могут подходить под понятие революции". И действительно, убийство Павла знаменовало собой наступление в России нового времени, конец блестящего XVIII века. Парадокс же состоял в том, что сам император много содействовал наступлению этого времени, чувствуя необходимость и политических, и социальных изменений в стране. Именно Павел изменил закон о престолонаследии, ликвидировав старый петровский Устав 1722 г., по которому самодержец сам мог назначить себе преемника. С тех пор с 1797 г. престол в России наследовался в соответствии с четко установленными правилами - по нисходящей мужской линии. Павел первым всерьез задумался о введении в империи министерской системы управления вместо устаревшей петровской коллегиальной системы. Будучи сторонником централизации, император ввел и новое устройство губерний, создав вместо 50 екатерининских 41 новую. Именно Павел подписал манифест о праздновании воскресенья, рекомендовав помещикам использовать в своем хозяйстве труд крепостных не более чем 3 дня в неделю.

Это, конечно же, так. Хотя существовало одно но: Павел I был человеком явно неуравновешенным, резким. Он мог в один день неоднократно менять собственные решения, награждать и наказывать одно и то же лицо, резко отчитывать (и даже собственноручно бить) провинившегося и искренне просить прощения у несправедливо обиженного. В результате большинство современников, а вслед за ними и историки стали воспринимать павловское правление как скверный анекдот. Василий Ключевский, например, считал, что деятельность сына Екатерины Великой носила характер "не столько политический, сколько патологический" и что "анекдоты составляют все содержание этого царствования". В начале XX века, еще до революции 1917 г., это мнение стали корректировать, внимательно изучая деятельность Павла I в сфере как внутренней, так и внешней политики. Исследования дали свои плоды: о "сумасшествии" императора как об очевидном историческом факте говорить перестали. Но вопрос о феномене Павла I в результате этого не получил полного разрешения, скорее запутался.

Император прожил по современным меркам короткую жизнь: родившись в сентябре 1754 года в Летнем дворце императрицы Елизаветы Петровны (на месте которого в дальнейшем и был построен Михайловский замок), он окончил свои дни в марте 1801 г., прожив всего сорок шесть с половиной лет. Императрица Елизавета умерла, когда мальчику было семь лет, спустя несколько месяцев, в июне 1762 г., его отец - Петр III лишился престола, а затем и жизни. На долгие 34 года самодержавной императрицей стала мать Павла - Екатерина II. Общим местом давно стало говорить о взаимной нелюбви матери и сына, о том, что, получив власть, император стремился переделать все, что было можно переделать, дабы досадить памяти Екатерины II. Разумеется, нелюбовь была, но не она являлась главной причиной, заставлявшей Павла часто поступать наперекор покойной матери. Импульсивный, молниеносно исполнявший свои желания, Павел сделал основой отношений между государством и личностью службу, создав нечто подобное культу службы.

Свои монаршие обязанности он также рассматривал как служение - Богу, России, народу, считая не только своим правом, но и долгом требовать от подданных безусловного исполнения всех исходивших от него повелений. Царь - Божий помазанник, он ответственен только перед Богом, перед царем же - все равны. Так Павел понимал истинное самодержавие, наказывая тех, кто не разделял его убеждений. Его вера в то, что власть монарха имеет глубокий религиозный смысл, была безусловна. Эту веру не пошатнули и революционные ветры Великой французской революции. Однако именно революция заставила Павла задуматься о необходимости реконструкции религиозных опор русской монархии, обратила его взоры к вселенской Церкви.

"В его теократических представлениях, - пишут современные историки, - вероисповедные различия не имели существенного значения перед задачей обоснования божественного права на власть в ее настоящей форме. Павел I (как впоследствии и Александр I) прибегает к использованию не патриаршеской, а папистской формы объединения светской власти с духовной. Отступая от основ православия, Павел уже видел себя во главе не только Русской Церкви, но всех Церквей". В этой связи показательно, что Павел I вступил даже в переписку с Папой Пием VII о возможности объединения Церквей, в котором он сам был бы принципиально равен Папе на российских просторах.

Стремление к унификации, проявленное императором при решении религиозных (и религиозно-политических) вопросов, находит себе подтверждение в истории принятия им должности гроссмейстера ордена св. Иоанна Иерусалимского (Мальтийского), что было закреплено интронизацией 29 ноября 1798 г. Интронизацию совершил нунций Папы Римского в Санкт-Петербурге архиепископ Лоренцо Литта. Но Литта был ватиканским дипломатом, и права раздавать канонические признания не имел, а папского признания Павел так и не добился. Следовательно, легитимным гроссмейстером его назвать невозможно. Но важно отметить другое: католическая рыцарская община фактически была превращена в межконфессиональный союз. Можно ли считать произошедшее дополнительным доказательством "помешательства" императора? Разумеется, нет. Ведь после смерти Пия VI в 1799 г. кардинальская коллегия уверяла русского монарха в том, что покойный Папа считал русского императора лучшим защитником Церкви, почему де ему и следует взять в свои руки осиротевшую Церковь!

Существовало и еще одно обстоятельство, о котором не стоит забывать, когда речь заходит о "вселенских притязаниях" Павла. Это обстоятельство - слухи о принадлежности императора к масонству. По одной из версий, Павел был введен в масонскую ложу своим наставником Николаем Паниным. И хотя точно неизвестно, был ли Павел масоном, некоторые его поступки можно объяснить не иначе, как с учетом "масонских симпатий" русского самодержца. Впервые масоны появились в России в царствование императрицы Анны Иоанновны. Можно сказать, что это были представители независимой от официального правительства "дворянской общественности". Они проповедовали просвещение и гуманность по отношению к человеку, многие масоны являлись сторонниками ограничения самодержавия. При всем этом масоны пытались связать свое движение со средневековыми рыцарскими орденами, уделяли большое значение мистике и ритуалам. Екатерина II запретила деятельность масонов, так как видела в них опасность для самодержавной власти. Почему же не видел такой опасности ее сын? Видимо, гонения на масонов прекратились при Павле потому, что он смотрел на масонство по-другому. Он был романтиком, верил в рыцарство и стремился к возрождению различных средневековых организаций. Эти организации, по мнению Павла, должны были служить "подножием" его безграничной власти, такой надежной опорой должно было стать, очевидно, и масонство.

Безграничную власть император проявлял и по отношению к Русской Церкви, главой которой даже назвал себя однажды. По этой причине император считал вполне допустимым и нормальным свое вмешательство в церковные дела. Стараясь укреплять положение и авторитет православного духовенства, Павел освободил клириков, судимых за уголовные преступления, от телесного наказания. Он первым из самодержцев стал награждать приходское духовенство наперсными крестами и орденскими знаками. Последнее не находило сочувствия у священнослужителей, но император мало заботился об этом.

Именно Павел заявил: благоустройство Церкви и призрение клириков - одна из главнейших обязанностей царствования. Не случайно при Павле Казанская и Александро-Невская духовные семинарии преобразованы в академии, в его царствование осуществлена попытка воссоединить "раскольников" с Православной Церковью (27 октября 1800 г. император утвердил разработанные митрополитом Платоном "Пункты о единоверии") - староверам разрешили публично совершать богослужение по старым, дониконовским книгам при их подчинении официальным церковным властям. В том-то и заключалась проблема, что Павел в своей религиозной активности, как, собственно, и в политической деятельности, здравые решения соединял с такими, которые вызывали резкую неприязнь или непонимание многих современников. Чем дальше, тем больше увеличивалось это непонимание, а вместе с ним - и неприязнь к самодержцу, слухи о сумасшествии которого искусно поддерживались и распространялись многочисленными дворянскими недоброжелателями. И это понятно - Павел стремился поднять авторитет царской власти так высоко, что в качестве основного источника всех законов государства считал свою волю. Получалось, что и дворянство владело всем (в том числе и "крещеной собственностью") не по Божьей воле, а по воле царя.

...Убийство случилось в ночь с 11 на 12 марта (старого стиля) 1801 г. Около полуночи человек 60 (по другим данным - 180) пересекли Марсово поле, переправились через замерзшие рвы и, разоружив не оказавшую сопротивления наружную охрану, проникли в недавно отстроенный и освященный Михайловский замок, куда за 40 дней до того переехал император Павел. Во главе заговора стоял военный губернатор столицы граф Петр Пален, который предварительно заручился поддержкой наследника престола - великого князя Александра, пообещав тому сохранить императору жизнь. Но отстранить Павла от престола, сохранив ему жизнь, не удалось: по легенде, золотая табакерка Николая Зубова (брата последнего фаворита Екатерины II) и шарф офицера Скарятина довершили дело цареубийства. Сбылось предсказание, якобы слышанное самим Павлом: ему явился державный прадед - император Петр Великий - и дважды повторил: "Бедный, бедный Павел!"

Было видение или не было - не в этом дело. Важно отметить иное: Павел и после смерти остался жертвой активного мифотворчества, не прекращающегося вплоть до наших дней. Начиная с явления архистратига Михаила караульному старого елизаветинского Летнего дворца с повелением построить на его месте новый - Михайловский - замок знамения и совпадения тщательно фиксировались всевозможными любителями мистики. Например, 47 букв фразы Священного Писания на парадном фасаде замка воспринимались по аналогии с числом лет, прожитых Павлом (хотя он не прожил полных 47 лет).

Но было и другое: после трагической кончины Павла среди простого народа распространилась молва, что императора убили господа и генералы за его любовь и сочувствие этому самому народу. Следовательно, он - мученик, святой, а молитва на его могиле спасительна. В течение XIX века вера в святость Павла I настолько окрепла, что в эпоху императора Николая II (в 1910-е гг.) поминальные службы на его могиле в Петропавловском соборе проводились чуть ли не ежедневно. Характерно, что чаще всего заступничества у Павла просили в случае несчастной любви, обиды, нанесенной вышестоящим начальником, и при желании избежать военных тягот (иначе говоря: при нежелании служить в армии)! Кстати, при Александре II в спальне, где был убит император, была устроена домовая церковь во имя святого Павла. По преданию, Александр II один раз в год приезжал туда для уединенной молитвы: в царской семье отношение к убитому самодержцу было глубоко почтительным.

...Современные ревнители императора Павла I часто вспоминают историю прорицателя Авеля, якобы предсказавшего кончину самодержца, а также рассказавшего ему о трагическом будущем династии Романовых, вплоть до наступления безбожного, т.е. большевистского, ига! У этих ревнителей нет сомнений в том, что Павел был убит по указке английского масонства, что история жизни Павла - это история мученика, святого. Восклицание Николая Карамзина - "кто был несчастнее Павла! Слезы о кончине его лились только в его семействе!" - для них не имеет ценности, ведь историк писал не о "простом народе", а о "барах". Разубеждать убежденных в чем-либо - дело бесполезное. К тому же Россия была и остается страной символов и гипербол. А это не хорошо и не плохо, это просто есть. Потому-то, думается, и сегодня не в меру активные почитатели императора Павла I рисуют его "лубочный" образ, к реальной истории имеющий минимальное отношение.