Богатство обязывает

Р.Жуковский. Купеческая семья на прогулке. 1840-1850 гг.

Развитие рыночных отношений в нашей стране часто происходит таким образом, что в глазах широкого круга людей понятия 'богатство', 'рынок', 'коммерция' - с одной стороны, и слова 'безответственность', 'обман' - с другой, становятся трудноотличимыми синонимами. Сам же обладатель богатства предстает в глазах многих враждебной и опасной фигурой, способной интересы личные поставить выше интересов не только других людей, но и государства и общества в целом. Между тем необходимо понять, что без осознания широким кругом предпринимателей своей ответственности перед обществом, создание атмосферы социального мира и согласия, благоприятной для развития предпринимательства, невозможно. А развитие по-настоящему работающих рыночных отношений, способных привести государство к процветанию, останется пустой мечтой. Об этом свидетельствует весь мировой опыт развития частнособственнических отношений. Свой мучительный путь к постепенному осознанию этих истин прошли и многие представители виднейших предпринимательских династий России. Пришло время взглянуть, как обстояло дело в прошлом, и подумать - сочетаются ли вообще эти два понятия в экономической истории России: 'ответственность' и 'богатство'.

Мысль об ответственности богатства, в основе которой лежала идея общественного служения, издавна была распространена в предпринимательской среде. Высказывания об этом можно встретить на страницах книги 'О скудости и богатстве' Ивана Посошкова, призывавшего купцов к честности и правде при ведении торговых дел, чтобы 'торг бы их святой был'. Понятия о совести и чести длительное время преломлялись в купеческом сознании через религиозные представления, понятия ответственности за свои грехи, за неправду перед Богом, чувство вины перед ним. Не стоит проходить мимо утверждений знатока московского купечества П.А.Бурышкина, писавшего об особом отношении предпринимателей к своему делу: 'Они на свою деятельность смотрели не только и не столько как на источник наживы, а как на... своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета'. О том же свидетельствует и такой знаток купеческой психологии, как В.П. Рябушинский, отмечавший в своих воспоминаниях, что основатели торгово-промышленных династий в России 'не считали себя за свое богатство в чем-то виноватыми перед людьми. Другое дело Бог: перед ним было сознание вины в том, что из посланных средств недостаточно уделяется бедным'.

С течением времени в сознание купцов проникали и представления, все более тесно связанные с осознанием своего места в обществе. 'Я купец, - писал в 1829 г. в 'Московском телеграфе' Николай Полевой, - и горжусь, что принадлежу к сему почтенному сословию, которое, уступая, быть может, другим в образовании, никому не уступит в желании добра Отечеству, в деятельной ревности просвещению'. 'Третье сословие составляет одну из главнейших сил государственных, занимает важное место в общественном быту... Обязанности его должны быть велики', - отмечалось в одном руководстве для молодых коммерсантов дореформенного времени.

Одним из первых в купеческой среде проводил идеи об ответственности предпринимателей за свое богатство известный филантроп, представитель знаменитой купеческой династии Т.В. Прохоров. В 1816 г. он учредил ремесленное училище для сыновей рабочих на своей фабрике, имевшее целью поднять уровень фабричных мастеровых, и глубоко увлекся этим делом. Своего рода идейное обоснование своей филантропической деятельности Прохоров дал в рассуждении 'О богатении', в котором проводил мысль о том, что богатый человек несет моральную ответственность за использование своего богатства, что богатство допустимо иметь только в том случае, если оно употребляется на помощь обездоленным или способствует тем или иным путем духовно-нравственному совершенствованию людей. 'Богатство-то хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно, - учит он, - когда он делится с другими и приходит на помощь... Без средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие, богатство - его рычаг... Вообще честное богатение, даже коммерсантов или банкиров, полезно, если наживающий богатство живет по-Божьему'. Таких, как Прохоров, становилось с течением времени в купеческой среде все больше. Имена известных филантропов и меценатов - К.Т. Солдатенкова, В.А. Кокорева, П.М. Третьякова, начинавших свою деятельность еще в дореформенное время, были у всех на устах.

О масштабах этой деятельности свидетельствовал еще в 1856 г. известный историк Михаил Погодин: 'Наши купцы - не охотники еще до истории: они не считают своих пожертвований и лишают народную летопись прекрасных страниц. Если счесть все их пожертвования за нынешнее только столетие, то они составили бы такую цифру, какой должна бы поклониться Европа'.

К концу века размах благотворительной деятельности в России возрос еще больше. Несомненно, способствовали этому и благоприятные экономические условия: накопление значительных средств с развитием рыночных отношений, громадные сверхприбыли в производстве и торговле, поощрительное законодательство и т.д., но одним из главных источников, определивших размах этого движения, оставались внутренние побуждения российских предпринимателей, приводившие их постепенно к осознанию своей внутренней личной ответственности перед обществом. 'Моя идея, - писал в письме своей дочери А.П. Боткиной знаменитый основатель Третьяковской галереи Павел Третьяков, - была, с самых юных лет, наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю мою жизнь'. И такая позиция не была каким-то единственным, уникальным случаем. Знаменитая фраза Марины Цветаевой, брошенная ею однажды как бы вскользь по поводу истоков меценатства одного из российских предпринимателей, - 'сознание неправды денег в русской душе невытравимо' - совсем не случайна и поразительно точно охватывает это стремление избежать душевного разлада между 'неправдой денег' и понятием о справедливости, усиленное религиозным воспитанием, религиозными представлениями о судьбе души в потустороннем мире.

Для многих российских предпринимателей второго и третьего поколений, небезразличных к судьбам страны, становилась, как и для Третьякова, все более понятной взаимосвязь между личным и общественным богатством. Многие из них разделяли идеи об ответственности богатства, которые развивал в своих лекциях 80-х и 90-х гг. XIX в. о теориях американского миллионера и филантропа Эндрью Карнеги известный русский экономист, академик И.И. Янжул. Суть их заключалась в том, что богатство является лишь фондом, временно доверенным судьбою попечению их владельца. Миллионы эти - предмет лишь временного пользования богачей и должны непременно быть возвращены народу. Единственное условие - чтобы эти богатства затрачивались не на личную филантропию в форме милостыни, которая развращает и берущего, и дающего, а на важные общественные нужды: основание библиотек, университетов, больниц, общественных парков, церквей и т.д.

Янжул проводил мысль о том, что в России существует весьма значительная часть богатств, принадлежащих к категории безответственных. Недостаточное развитие налоговой системы способствует развитию таких богатств, которые не несут никакой доли на общественные нужды. И он делает вывод: 'У нас, несмотря на меньшее богатство, не менее, может быть более, чем в Западной Европе, назрел вопрос об обязанностях богатства перед народом и о необходимости богатым классам более щедро, чем до сих пор, часть своих имущественных средств передавать на службу общую'. Янжул вспоминает об одной из таких лекций, прочитанной в Москве, в Историческом музее в феврале 1898 г., что она имела громкий успех. Аудитория (присутствовали около 900 человек) была забита сверху донизу, стояли в проходах. Присутствовали очень многие известные лица из капиталистов, много известных банковских деятелей и лиц из торгового и фабрикантского мира. Известный меценат Солдатенков был в таком восторге от лекции, что позднее пришел с убедительной просьбой дать ее для издания.

Эти идеи о филантропической роли богатства разделяли многие ведущие предприниматели, представители крупнейших торгово-промышленных родов: Морозовых, Щукиных, Коноваловых, Рябушинских. По воспоминаниям В.П. Рябушинского, его старший брат Павел Павлович любил повторять известный французский афоризм: 'Богатство обязывает'. Другой крупный московский фабрикант, пользовавшийся огромным авторитетом в торгово-промышленных кругах, С.И. Четвериков указывал, что в деятельности всякого коммерческого предприятия, когда цель приобретения средств им достигнута, 'должно наступить служение общему благу, осуществляя общегосударственное дело'. Сам он в 1907 г. осуществил свою давнюю мечту и сделал рабочих участниками в прибылях фабрики, внеся, по его словам, новый стимул в их труд.

В период после событий 1905 г., в новых исторических условиях, идея ответственности предпринимательства как новой общественной силы получила дальнейшее свое развитие в программных выступлениях П.П. Рябушинского и других купеческих лидеров, открыто призывавших предпринимателей заступить место дворянства в качестве первенствующего сословия и принять на свои плечи ответственность за судьбы страны.

Конечно же, далеко не все из российских предпринимателей были так же последовательны в своих суждениях и делах, как, например, Третьяков, Рябушинский или Четвериков. Но деятельность и судьбы очень многих из них самым драматическим образом определялись осознанием этого, быть может, наиболее болезненного противоречия всей русской жизни - противоречия между личным богатством и общественным благом.