Взгляд на старую открытку

КАК-ТО СЛУЧАЙНО удалось купить у букинистов в "Пушкинской лавке", что в Камергерском переулке, рядом с МХАТом, старую почтовую открытку, с видом Нижнего Новгорода, выполненную в цвете и выпущенную в начале XX века. Точнее, если судить по почтовому штемпелю, открытка, отправленная из Астрахани 10 июля 1910 года, уже через три дня, 13 июля пришла в Москву (показательная скорость). Открытка жива, и все также на ней продолжает светить солнце, сиять бездонное голубое небо, а у пристаней, словно в ожидании пассажиров, навсегда замерли большие белые пароходы. Чуть подальше от них, против Стрелки, где Ока впадает и Волгу, застыло на рейде, на якорях множество грузовых барж и разных суденышек...

При взгляде на этот застывший кусок прошлой жизни сразу же приходит вопрос, а что, собственно, происходило в этот момент в городе, какие события случились в памятном 1910-м? Если раскрыть, пожалуй, самый толстый путеводитель по городу Горькому, выпущенный местным издательством в 1957 году, то окажется, что никаких ярких событий в 1910 г. в городе не было. Весь Нижний как бы замер в ожидании единственного важного события, отмеченного в путеводителе на 1910 г., а именно: приезда в город семьи Голиковых и в их числе, конечно, будущего писателя Аркадия Гайдара.

Теперь пора вновь вернуться к открытке и внимательно, в подробностях ее рассмотреть. Невольно на память приходит мотив одной из любимых песен нашего певца на все времена Иосифа Кобзона, где повторяются такие слова: "май сорок первого, все еще живы..." Примерно такое же ощущение вызывает и эта старая открытка. В самом деле, в 1910 году еще живы нижегородские богатеи, купцы-миллионеры вроде Николая Бугрова или братьев Рукавишниковых. И вот их дома на Нижневолжской набережной - справа, с самого края открытки, дом Бугрова (сейчас д. 12, там разместилось отделение милиции), а справа налево, через один дом от него, довольно причудливый дом Сергея Рукавишникова, состоящий из двух корпусов, соединенных переходом, построенный по проекту известного архитектора Шехтеля в 1909 г. (сейчас д. 10 - в распоряжении швейного предприятия).

Незадолго до этого Николай Александрович Бугров выстроил против своего дома, сзади на соседней улице Рождественской, здание для собственного банка, но медлил с его открытием. Он вел свои дела по привычке осмотрительно, хотя и с размахом. А один из братьев Рукавишниковых, Сергей Михайлович, только что закончил строительство своего второго дома в городе, уже на Нижневолжской набережной. Второй корпус этого здания, выходящий фасадом на ул. Рождественскую, предназначался для его брата Митрофана Михайловича. Сам С.М. Рукавишников стал жить рядом с Бугровым, на нижней набережной, поближе к Волге. Он вообще был строителем по призванию. именно он закончил в 1877 г. строительство роскошного дворца на Откосе (Верхневолжской набережной), начатое еще его отцом (сейчас д. 7, Краеведческий музей). Два сына Сергея Михайловича, выросшие в этом дворце на Откосе, стали заметными фигурами в русской культуре - первый, Иван Сергеевич, поэт-символист, а второй - Митрофан Сергеевич - скульптор.

Горький в очерке "Н.А. Бугров" вспоминает, как однажды пытался найти деньги для помощи ссыльным революционерам. Нужна была довольно крупная сумма в несколько тысяч рублей, и сначала он обратился к М.М Рукавишникову, "горбуну с лицом подростка", но тот такой суммы ему не дал. Горький, конечно, не без сарказма обыгрывает этот момент, изображая Митрофана Михайловича этаким бальзаковским Гобсеком, упорно, по крохам собиравшим свое богатство и трясущимся над каждой копейкой. В действительности дело заключалось в другом - он родился богатым и никогда не знал нужды, по природе своей он не был жаден, напротив, всегда с готовностью участвовал во многих благотворительных начинаниях в пользу города, а после его смерти в собственность Н. Новгорода перешла ценнейшая, но странно подобранная коллекция картин. В сущности М.М. Рукавишников был довольно последователен в своих убеждениях: ему не нужны были революция и революционеры, и он не желал им помогать.

В отличие от Рукавишникова, Бугров деньги дал и даже поинтересовался, достаточно ли этой суммы. Давал он Горькому деньги на различные революционные и благотворительные нужды и в дальнейшем. Но все же в основе этого вовсе не сознательное стремление помочь будущей революции, как это характерно, например, для Саввы Морозова, а скорее искренняя симпатия к самому писателю, понимание его трудной жизни и желание хоть в чем-то облегчить ее.

И тот же самый Бугров, "владетельный князь нижегородский", именем которого был полон весь город, как-то сказал Горькому удивительные слова, в которых выражена вся квинтэссенция неповторимости русской жизни и русского духа: "Все работают. На кого же? Для чего? Вот что непонятно - на кого работаем? А иной раз вздумаешь, как спичку в темноте зажжешь, - какой все-таки смысл в работе? Ну - я богат. Покорно благодарю! А - еще что? И на душе - отвратно..."

Итак, в 1910 г. и Н.А. Бугров, и М.М. Рукавишников были еще живы, но жить им оставалось недолго. Бугров умрет в следующем, 1911 г., не оставив после себя сына и наследника, и вскоре, в несколько лет, от его богатства не останется и следа. Но останутся его добрые дела, все то, что он построил на свои средства и оставил городу, - ночлежный дом, вдовий дом, школа, церковь, здание Городской думы. Немного позже, но в том же 1911 г. не станет и М.М. Рукавишникова, и все его состояние, также оставшееся без прямых наследников, перейдет к братьям и племянникам, которые по-своему распорядятся его богатством.

А вот слева на фотографии, на горе видна Георгиевская башня Нижегородского кремля, и здесь, уже за пределами открытки, начинается Верхневолжская набережная - неповторимый Откос, где в этот время стояли особняки братьев Рукавишниковых, пароходчиков Кашиных, а рядом уже строились белокаменные дворцы преуспевающих пароходчиков Сироткиных и Каменских. И с этими именами связаны почти все события 1910 г. в Н. Новгороде.

Еще жива и чувствует себя безраздельной хозяйкой в своем доме-дворце Мария Капитоновна Кашина, прототип знаменитой горьковской Вассы Железновой. Но первый, непоправимый удар ей нанесен именно в этом году - в 1910 г. перестало существовать се последнее на Волге единоличное пассажирское пароходство. И под угрозой банкротства фамильная собственность Кашиных слилась с одной из крупнейших акционерных судоходных компаний. После этого события персональных частных компаний на Волге и Каме больше не осталось, пришло время крупной, коллективно-акционерной собственности.

Задумал и начал строить свой новый дом на Верхневолжской набережной (сейчас д. 3, Художественный музей) Дмитрий Сироткин, бывший речник-капитан, удачливый судовладелец, талантливый организатор и изобретатель, последний городской голова, выбранный на два срока (1913-1917 гг). В 1910 г. Дмитрий Васильевич Сироткин, на вершине своего делового успеха, только что ему удалось создать новую крупную судоходную компанию "Торгово-промышленное и пароходное общество "Волга", объединившую четыре прежних самостоятельных предприятия. По его проекту строятся и поступают на Волгу так называемые новинки, огромные по тому времени железные нефтеналивные баржи. В 1911 г. близ села Бор он арендовал 4 га земли, где начал строительство верфи - будущего завода "Нижегородский теплоход". Через два года с его стапелей сошли 6 кораблей.

Как истинный либерал, он с восторгом встретит известие о Февральской революции 1917 г. и вскоре будет переизбран на пост городского головы на второй срок. Но в октябре того же года понимает, что радовался зря. прихватив лишь небольшую часть своих сокровищ, Сироткин бежит в Югославию... Сироткин умер в 1953 г., дожив почти до 90 лет, вдали от Волги, в далекой, хотя и не чужой для русских Югославии.

Не менее интересны и события культурной жизни Н. Новгорода в 1910 г. Как всегда, начиная с 1896 г., в конце июля 1910 г. в ярмарочном театре начался очередной оперный сезон. Правда, на этот раз, в отличие от прошлого сезона, когда в спектаклях пели чета Фигнеров и Леонид Собинов, в афишах не было громких имен, за исключением, пожалуй, Петровой-Званцевой. Зато репертуар труппы антрепренера Эйхенвальда был просто колоссальным, если, например, сравнить его с нашей современной оперой: из 36 вечерних спектаклей 29 имели разные названия. Кроме того, антрепренеру театра удалось уговорить Шаляпина выступить с большим концертом, и 27 августа 1910 г. этот концерт состоялся. Полный сбор от концерта достиг небывалой суммы - 7000 рублей, причем половину в качестве гонорара получил сам певец.

Но перед началом концерта возникла довольно любопытная ситуация: Шаляпин приехал в Н. Новгород 26-го августа и сразу отправился в деревню Александровку, где уже несколько лет существовала его подшефная школа. По доброте своей он, конечно же, пригласил на завтрашний концерт с полсотни учителей и учеников школы, чем вызвал недовольство антрепренера театра. Но Шаляпин не был бы Шаляпиным, если бы под угрозой отмены концерта не потребовал от него предоставить лучшие места для своих деревенских друзей. Антрепренер не подкачал и запустил крестьян прямо на сцену. Так концерт и прошел - в прямом смысле среди друзей. Концерт затянулся, он и без того состоял из трех отделений, но Шаляпин был в ударе, охотно пел на бис. На следующее утро, 28 августа 1910 г., Шаляпин как ни в чем не бывало пригласил группу друзей на прогулку по Волге на пароходе. И, конечно, опять не обошлось без пения - по просьбе команды парохода он спел песню "Из-за острова на стрежень". Это оказалось его прощанием с Н. Новгородом, в последний раз ему пришлось быть в городе лишь проездом (в июне 1916 г.)

И такое событие забыли отметить в путеводителе 1957 г., зато приезд малолетнего Аркадия Гайдара стал украшением 1910 года для Н. Новгорода...