На медные деньги

	Фестиваль в Гатчине 1998 г. Слева направо: писатели Сергей Есин, Даниил Гранин и актриса Ирина Скобцева.

ЭТО БЫЛО невероятно - как родился этот фестиваль.

Признаться, я не знаю, как рождаются другие фестивали. Догадываюсь, что прежде всего, наверно, ищутся деньги. И, к сожалению, деньгами все и кончается. Ходят слухи, что на иных "праздниках жизни" такие деньги делаются!

Однажды мне, например, посчастливилось побывать на самом шикарном празднике жизни. Как писали потом в газетах, он обошелся не то в три, не то даже больше миллиардов рублей - по ценам 96-го года. Отмечали прелестную дату - столетие первого российского сеанса в Санкт-Петербурге. Говорят, что деньги из федерального бюджета доставал сам Собчак. Ему оставался месяц до перевыборов. И он присутствовал на всех немыслимо шикарных мероприятиях - от Мариинского дворца до Екатерининского. Дам заранее предупредили, что высокие каблучки придется снимать. Но в конце концов их никто так и не снял. Зато фейерверк таки был. Гренадеры. Горящие плошки вдоль всего пути нашего следования.

Спонсоров тьма-тьмущая. Среди них запомнились какая-то шоколадная фирма и компания шампанских вин.

Жили в "Прибалтийской". Уже по прибытии в Пулково всем выдали толстые пакеты, в которых лежали магнитная карточка для открывания заветных дверей и билеты на разные банкеты. Многие, особенно актеры былых времен, растеряли с похмелья все эти карточки и приглашения еще в самолете. Фуршеты были такие, каких я и за границей не видывала. Члены оргкомитета разместились в пятикомнатных номерах. Двухэтажных. Как у героини "Зимней вишни". Один из таких представителей честно мне признался, что боится ночью, скажем, сходить за водой и упасть с лестницы. И немудрено - они ведь все были немалого возраста...

По контрасту мне запомнились две вещи. Когда захотелось просто съездить в город ("Прибалтийская" находится на окраине, на берегу залива), то пришлось долго искать автобусную остановку. Был май, но здесь, в Питере, пронзительно холодный и ветреный. И люди, сгрудившись на остановке (которые, кажется, отделяли друг от друга километры), ничем не напоминали тех, что проживали в пятикомнатных номерах. Казалось, что они с другой планеты. Вернувшись в гостиницу и подойдя к газетному киоску, я как-то случайно выпалила продавщице: как же у вас в Ленинграде плохо живут! Она вскинула на меня подкрашенные глаза: у нас плохо живут? Видно, она тоже была с другой планеты.

А другая встреча, или, вернее, мероприятие, показавшееся мне просто трагическим, состоялось на великой некогда студии "Ленфильм". Потом кинематографисты, которых мы все, москвичи, знаем, говорили, что они хотели устроить забастовку приехавшим из Москвы. Но сжалились - все-таки коллеги.

Так вот, нас завели в темный мрачный павильон. Кажется, самый большой на студии. Он был богато декорирован. На подиуме стояли манекены, одетые в пышные костюмы былых веков (наверно, из прошлых, знаменитых ленфильмовских исторических лент). Но так как мы все понимали, что сегодня эти костюмы не востребованы, то картина создавалась еще более печальная - студии тогда уже было нечем платить за коммунальные услуги.

Итак, 1996 год.

А всего лишь за год до этого прошел наш первый фестиваль в Гатчине под девизом "Литература и кино".

Но это только так говорится - за год.

У одного моего приятеля есть одно выражение (впрочем, у него много словечек и афоризмов) - на медные деньги. Лично мне это выражение очень нравится.

Так вот, первый Гатчинский фестиваль прошел именно на медные деньги. То есть фактически без денег. Какие там шоколадные фирмы! Какие там компании шампанских вин! Насколько мне помнится, одна отыскалась спонсорская фирма, там же, в обнищавшем городе науки, - фирма мягкой мебели. И этот гарнитур мягкой мебели торжественно простоял все дни фестиваля в фойе кинотеатра "Победа".

Но сегодня, когда прошел уже Шестой фестиваль в Гатчине (кстати, забыла сказать, что гарнитур мягкой мебели - теперь даже смешно сказать! - был вручен знаменитому ныне Алексею Балабанову). Фестиваль оброс солидным жюри и солидными призами, солидной прессой, но почти никто не знает, как все родилось. Сегодня, когда беспрокатная Россия покрылась сетью многочисленных фестивалей и идет бесконечный спор, нужны они нам или нет, полезно вспомнить, как все-таки родился этот единственный в стране фестиваль "Литература и кино".

А родился он за год до того, как появился. И первый человек, к которому я пришла (он, конечно, об этом уже не помнит), был Валентин Черных. Он руководил тогда объединением "Слово" на "Мосфильме" - сам Бог велел. И я еще помню, как в эпоху безудержного кино (не то триста, не то четыреста единиц в год) он, Черных, на всех бесчисленных кинорынках был одним из самых удачливых бизнесменов.

Но оказалось, что к тому времени, как я к нему приехала, дела у его объединения (как, впрочем, и во всем кино) пошли плоховато.

Мы провели долгую теоретическую беседу, на чем дело и кончилось. Тем более что Валентин - истинный трудоголик и работает по принципу время - деньги. Даже в наше суровое время он ухитряется выпускать фильмы, сериалы. И даже печатать книжки.

Дальше пошел самый трудный год. Надо было найти город, поселить фестиваль с таким девизом. Искать среди литературных городов.

Надо сказать, что попалось немалое количество энтузиастов, которые восхитились этой идеей изначально. Все это были прокатчики, которых у нас костерят последними словами и считают погубителями кинематографа.

Мне же пришлось немало на различных кинорынках общаться с ними. И я скажу, что если кто и погубил кинематограф, то уж, конечно, не прокатчики. Просто когда создавалась теоретиками-кинематографистами печально знаменитая базовая модель, то проблемы проката как-то выпали из их высокоумного поля зрения. Да и вообще наши критики немало приложили усилий, чтобы внушить элите, что прокатчики - злейшие враги передового искусства и думают только о деньгах.

Одним словом, в начале девяностых их просто-напросто бросили на произвол судьбы - мол, живите как хотите. Мы, то есть государство, ничего вам не даем. Но и вы с нас ничего не требуйте. Вот тогда, чтобы оплачивать все возрастающие коммунальные расходы, всякие капремонты и прочее, они вынуждены были как-то выходить из положения. Тогда и возникали фирмы и фирмочки как грибы после дождя. И так же исчезали.

Нет, я отнюдь не оправдываю эту группу граждан. Но скажу также со всей откровенностью, что в поисках города, где поселить фестиваль "Литература и кино", я нашла горячих энтузиастов среди тех, кого называли не иначе как владельцами автосалонов и прочих мебельных прелестей.

Два города особенно запали мне в душу. Это прежде всего Орел - исконно русское литературное место. И совершенно случайно - Кисловодск.

Возник даже такой город, как Ульяновск, он же Симбирск. И - грандиозная идея - устроить фестиваль в Музее Ленина. (Господи, чего только не придет в голову!)

Но шло время, и один за другим отпадали города, жемчужины русской культуры.

Счастливая судьба свела нас наконец с городом Гатчина. Признаться, я тогда ничего и не знала про эту самую Гатчину. Ну кроме того, что она была связана с именем Павла Первого. Но и это имя тоже не вызывало каких-то особенно теплых чувств - ведь под Ленинградом есть столько прекрасных мест!

Мы познакомились с простой женщиной, но вот уж истинно энтузиастом проката (после встречи с ней я никогда не брошу камень в эту породу людей) - с директором единственного оставшегося в городе кинотеатра "Победа" Генриеттой Карповной Ягибековой. Она попросила меня помочь ей в отстаивании детского кинотеатра. Так мы познакомились в любимом всеми нами, милом-милом, навсегда ушедшем Болшеве.

Потом наши разговоры продолжились на фестивале "Кинотавр" в Сочи. Мы бродили по шикарным холлам и переходам гостиницы "Жемчужина". Сидели на ночных просмотрах, что отнюдь не означает "эротические". Как раз это были самые сложные, элитарные фильмы. Мы даже не поехали в интереснейшую экскурсию, лишь бы посмотреть картину Гринуэя "Дитя Макона", безусловно, одну из самых его трудных работ. Больше того, мы в эту же ночь посмотрели ее еще раз, чтобы хоть как-то разобраться.

Мы робко говорили о будущем фестивале в Гатчине. Нам и верилось и не верилось. Честно сказать, мне не верилось в это мероприятие до самого конца. До того, как он не начался, месяцев через восемь-десять после шикарного Сочи - а у нас, повторяю, не было ни копейки. И сначала, когда мы наконец взялись за дело, нам подряд все отказывали. Начиная от ленинградских и областных властей и кончая московскими. Помню, как местные власти поначалу предложили поселить участников фестиваля в общежитии ПТУ и при этом говорили: а почему бы и нет? Чем кинематографисты лучше обыкновенных людей? Но я ведь уже видела, какие бывают фестивали. Мы, конечно, не собирались с ними тягаться, но все-таки общежитие ПТУ...

Спасли нас украинцы. Вот тогда я и поняла, что такое дружба народов, как ни выспренне это звучит. Просто я тогда часто ездила на разные рынки и в основном на Украину. И они вдруг загорелись этой идеей. А фильмов уже становилось все меньше и меньше. И что бы мы вообще показывали? Да еще из ряда экранизации?

В поисках спонсоров - хотя я и не представляю до сих пор, где их вообще ищут - я обратилась к единственному мне тогда знакомому богатому человеку. Это был поначалу завхоз нашей газеты, личность весьма известная тогда во всей журналистской Москве (не хочу называть его фамилии, потому что он недавно ушел из жизни). Но номинальная должность завхоза была только его крышей. Под которой он развернул бешеную деятельность импорт-экспорт, от которой кое-что, естественно, доставалось и нам. Самое потрясающее - это было, когда он уже ушел от нас, - он организовал (теперь я чувствую, что его сразу же узнают) партию бедноты, куда завербовал различный близкий ему контингент. Потом один из журналистов раскопал, что на одном из многочисленных вечеров для купленной им бедноты он лично вручал присутствующим огромные пачки с надписями на английском языке - это оказалось средством для похудания.

Так вот, когда я пришла к нему с совершенно, наверное, дикой для него идеей какого-то там фестиваля "Литература и кино", он расхохотался мефистофельским хохотом и сказал (он ко мне хорошо относился): старуха, сказал он мне, у меня, как тебе известно, есть партия, и люди не поймут, на что это я выбрасываю деньги. Я им обещал бороться с этим прогнившим режимом (имелся, естественно, в виду режим Ельцина).

Но это только один из эпизодов истории создания Гатчинского фестиваля.

Я не буду здесь пересказывать все довольно унизительные перипетии, как мы по крохам собирали его и его участников. Потому что, конечно же, кроме киевлян, нужны были еще и знаменитые москвичи. А у нас тогда не было возможности нанимать специального человека для собирания звезд. К тому же возник вопрос о деньгах - и немалых, о каких-то там загородных резиденциях (помню, тогдашний редактор газеты, узнав, что один народный артист СССР требует именно резиденции, сказал: "В Гатчине? Так это, наверно, салон-вагон Троцкого?").

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Я уже взяла билет в Питер. И вдруг мне звонит директриса и буквально рыдает в трубку - мол, сдавайте билет, все отменяется. То есть местные власти денег не дают. И я сдала билет. Но в этот же вечер раздается звонок из той же Гатчины. И из нервно-бестолковой речи я понимаю, что постепенно что-то сдвигается, смягчается и т.д.

Даже не могу сказать, что обрадовалась. Ведь и призы, и звезды, и даже железнодорожные билеты - всем этим опять надо было заниматься. Помню звонки среди ночи. Помню дикие по тогдашним временам требования ехать непременно в СВ - а это были огромные куски еще несуществующего бюджета. Помню, именно тогда у меня возникла идея так и не написанной статьи: если бы зритель знал, какие деньги требует за пятиминутное выступление на сцене тот или иной популярный актер, наверное, он бы его окончательно разлюбил. Но повторяю, это был 95-й год. А ведь теперь никого не удивишь баснословными гонорарами иных, правда, очень немногочисленных актеров.

Когда фестиваль все-таки состоялся и мы вручали, тасуя за сценой, национальные игрушки, во множестве привезенные опять же с Украины, мне все это казалось сказкой. Помню, статья моя в газете называлась "И мэр залез на крышу". Так оно все и было. Когда местное начальство все-таки осознало необходимость фестиваля, то все взялись за дело со всей истовостью провинциалов. Мэр, обеспокоенный состоянием дел в главном и единственном кинотеатре города, действительно залез на его крышу.

У нас прошел уже шестой фестиваль. Даже не верится. Единственное, в чем я убеждена, - это в том, что только такие фестивали нужны. Маленькие, скромные. В небольших городах. Которыми живет весь город. И потому каждый раз, когда гаснут огни и мы все уезжаем, город никнет, как осеннее дерево, - из него как будто вынули душу...