Выжить в Бейруте

	Эвакуация советского посольства в порту Сайды. Июль 1976 года.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13 апреля 1975 года, выдалось жарким - за тридцать. Сказывался южный ветер, несущий жар пустынь осенью и весной с перерывами, но обычно пятьдесят дней. Отсюда его название "хамсин" от арабского "пятьдесят". Бейрутский пляж Сен-Симон в этот день был полон и безмятежен. Даже пара израильских F-4, прошедшая довольно низко над городом, не привлекла особого внимания - ливанцы уже привыкли к регулярным облетам страны авиацией южного соседа.

Но насторожила глухая стрельба где-то в городе. Через считанные минуты Сен-Симон стал стремительно пустеть. С парковки одна за другой срывались машины, набитые встревоженными людьми...

Поздним утром на перекрестке в пригороде Айн-Руммани вооруженные люди расстреляли из пулеметов автобус с палестинцами, возвращавшимися с кладбища.

Так в тринадцатый день весеннего месяца нисана началась гражданская война в Ливане.

...

К вечеру 13 апреля бои шли уже в Бейруте и на юге и севере Ливана. Первое из последовавших затем 55 соглашений о прекращении огня подвело итог: 156 погибших, 290 раненых и 400 миллионов ливанских фунтов ущерба (в то время один доллар стоил примерно 3 л.ф.). Посредничество Лиги арабских государств оказалось бесполезным, как, впрочем, и многочисленные миссии ливанских и иностранных посредников в 1975-1976 годах. Масштабы столкновений постепенно разрастались, охватывая все новые кварталы столицы и провинцию.

Большая часть жертв приходилась не на непосредственных участников боев, а на мирное население. Если до лета Бейрут продолжал еще жить в некой иллюзии мира - работали учреждения, рестораны, кафе, школы, порт продолжал принимать суда, а аэропорт - рейсы авиакомпаний и только ночами почти полностью замирали улицы, то постепенно надежды на возвращение мира становились все более призрачными.

Еще не обозначилась черта, разделившая город на два сектора - западный и восточный под контролем соответственно "Объединенных сил" и "Ливанских сил", а попросту говоря, мусульманский и христианский. Пока еще, хотя и с паузами, работали государственные учреждения, банки, учебные заведения, коммерческие и транспортные предприятия, пока не прерывались связи между жителями столицы, десятки тысяч людей по самым разным надобностям ежедневно пересекали границу секторов.

Но по мере нарастающего ожесточения гражданской войны так называемая зеленая линия, протянувшись от приморских кварталов, через Пляс де канон по улице Бешара Хури до Национального музея, становилась все более неодолимым и смертельным рубежом.

Самые ожесточенные бои с наибольшими жертвами и разрушениями шли именно здесь.

К декабрю забрезжила надежда на продолжение переговоров враждующих сторон. Но пятого числа от рук неизвестных в Бейруте погибают четыре молодых фалангиста. Наверняка действовали те, кто в самом Ливане и за его пределами поставил на продолжение войны до победы.

На следующий день, в субботу, с местным сотрудником бюро я по делам отправился к центру города. Чтобы избежать пробок на бульваре Мазра, поехали переулками. Радио не сообщало ничего экстраординарного. Буквально через несколько минут, вырулив на улицу Бешара Хури, вдруг попали под пулеметный огонь, но успели влететь под стену ближайшего дома, где автоматчики неизвестной принадлежности очень эмоционально высказались о двух недоумках. Оказалось, что в центре города правые внезапно начали массовую резню мусульман. Двух наших дипломатов, недавно приехавшего консула, знакомого еще по Сирии, и автора одной прошлогодней публикации в "НГ" эта бойня застала на набережной на подъезде к центру города. Автоматной очередью консул был тяжело ранен, а сидевшему за рулем просто повезло. Пуля, прошив багажник, запаску и спинки сидений, на излете попала ему в спину, оставив только синяк.

...

Летом 1976 года редактора бюро АПН Скупова спасли самые обыкновенные блины. К тому времени почти всех, кто еще не был эвакуирован, поселили в почти опустевшем здании торгпредства. Город уже жил в плотной блокаде. Случайно обнаруженные женой апээновского инженера-связиста забытые прежними хозяевами пакет с блинной мукой и бутылка с остатками растительного масла оказались как нельзя кстати. Скромный Скупов, бывший на холостяцком положении, в конце концов дал себя уговорить, остался на блины, а потом срочно куда-то уехал. Через час он влетел в торгпредство и на глазах изумленной публики расцеловал чужую жену. Выяснилось, что, пока редактор кушал блины, его квартиру просадил веер осколков. Самый большой пробил спинку стула у стола, на котором Скупов намеревался съесть приготовленный самодельный обед.

После "черной субботы" отряды левых начали штурм "больших отелей", контролировавших значительную часть западного сектора и подходы к центру Бейрута и порту. Грохот артиллерии не умолкал ни днем, ни ночью. Порт горел несколько дней. Пелена черного дыма застилала город, и солнечный полдень превращался в сумерки. С обеих сторон росли ненависть и ожесточение. Мстя за уничтоженный правыми квартал бейрутской нищеты Карантину, за 600 расстрелянных, заколотых штыками и сожженных, левые опустошили христианский городок Дамур на шоссе между Бейрутом и Сайдой. Принцип "око за око" стал гласным.

Пользуясь тем, что аэропорт, хотя и с перебоями, но продолжал работать, Аэрофлотом вывезли почти всех женщин и детей, а также уезжали те сотрудники, чье присутствие не было необходимо из-за почти полного паралича деловой жизни.

Война диктовала свои правила. При внезапном обстреле на улице она рекомендовала не оставаться в машине, заранее присматривать возможное укрытие, закрывать окна с опасной стороны мебелью и прочими подручными средствами, всегда иметь при себе документы, при артиллерийском или минометном налете ни в коем случае не пользоваться лифтом, обходить припаркованные подозрительные на предмет заложенной взрывчатки автомобили и не лезть туда, куда не нужно. Конечно, следование таким правилам не означало стопроцентной гарантии, но признавалось полезным.

Самым известным человеком в Бейруте стал диктор "Радио Либан" Шериф Акауи, постоянно сообщавший о зонах действий снайперов, похищения людей, столкновений и безопасных маршрутах. Однако его информация спасала не всегда и не всех.

В заложниках у фалангистов побывал и заведующий бюро АПН Широян. Его выручило лишь самообладание и известность в местных политических кругах. Поняв, в чьих руках находится, он потребовал немедленно соединить его с Керимом Пакрадуни. Член политбюро партии фалангистов "Катаиб" устроил головомойку не в меру ретивым боевикам, после чего они с извинениями проводили Широяна до западного сектора.

При отсутствии какого-либо реально действующего управления Бейрут, особенно его западная зона, погружался в бездну анархии. Грабежи воспринимались уже как повседневное явление. Тысячи автомашин самых престижных марок нашли новых хозяев в сопредельных странах. Все, что представляло какую-то ценность, вывозилось грузовиками под вооруженной охраной. Несколько банков полностью лишились содержания своих сейфов, вскрытых гранатометами.

Десятки тысяч лишенных средств к существованию, масса беженцев с юга усугубляли криминальную обстановку. Жертвой грабителей мог стать кто угодно. Батюшка, присланный Московской Патриархией для духовного окормления православной общины, посреди бела дня лишился машины, бумажника, часов и золотого наперсного креста. Просвещенные грабители при этом напомнили ему, что в СССР церковь отделена от государства.

Невыносимая обстановка в стране вызвала массовую эмиграцию. На каботажных судах беженцы через несколько часов могли добраться до Кипра или, если повезет, попасть на все более редкие, почти случайные авиарейсы любого направления.

Нельзя сказать, что на протяжении конфликта не предпринималось попыток найти компромисс, приемлемый для враждующих сторон. Посредниками выступали известные политические и религиозные деятели страны, представители арабских государств, США, Франции, Ватикана. Беда заключалась в том, что каждая из внешних сторон, прямо или косвенно причастная к событиям в Ливане, преследовала свои цели, опираясь на зависимые военные, политические и религиозные структуры на ливанской территории. Это в равной степени касалось консервативного и палестино-прогрессистского лагерей.

Новый, самый тяжелый и кровопролитный раунд боев не заставил себя ждать. Весь май, июнь и июль тяжелые бои не прекращались ни днем, ни ночью. В последних числах мая сирийские войска деблокировали осажденных правых в нескольких населенных пунктах, а в первых числах июня вошли в долину Бекаа и через горные перевалы повели наступление на Бейрут и на Сайду. Ободренные помощью сирийцев христианские формирования перешли в контрнаступление, осадив палестинский лагерь Тель-Заатар, взятый только через 53 дня. Отрядам "Объединенных сил" пришлось сражаться на два фронта. Вторжение сирийской армии совпало с визитом в Дамаск Алексея Косыгина, став для него крайне неприятным сюрпризом. Посольство в Бейруте акция Дамаска - союзника Москвы на Ближнем Востоке - поставила в крайне двусмысленное положение. И только последовавшее заявление ТАСС разрядило напряженную атмосферу, сняло подозрения в причастности Кремля к сирийской акции.

А тем временем сирийские войска встретили неожиданно сильное сопротивление. В горах их продвижение шло очень медленно, с большими потерями, несмотря на поддержку с воздуха. При попытке захватить Сайду полностью погибла сирийская механизированная колонна. В самом Бейруте просирийские части оказались в осаде в спортивном комплексе и в аэропорту. Бой шел в сотнях метров от посольства. В бинокль отчетливо различались лица солдат в окопах.

Отрезанный от внешнего мира, без воды, продовольствия, электричества Бейрут горел. Ежедневно на город падали тысячи снарядов, ракет и мин. Ночами освещенный пожарами, вспышками разрывов, в красноватом свете осветительных ракет, он представлял фантастическое зрелище.

20 июня корабли 6-го флота США эвакуировали 300 американских и иностранных граждан. Безопасность эвакуации обеспечивали палестинцы.

О нормальной работе иностранных представительств не могло идти и речи. Наше посольство, торгпредство, корпункт ТАСС и бюро АПН оказались практически в зоне боев и все чаще попадали под обстрелы с разных азимутов. В одну из ночей по посольству ударила 155-мм гаубичная батарея. Четыре снаряда легли в посольском саду и у торгпредства, пятый попал в крышу над кабинетом посла, но не разорвался, и милейший Александр Алексеевич Солдатов, и заведующая канцелярией чудом остались живы. Через 15 лет в Мали с двумя симпатичными ливанскими коммерсантами зашел разговор и о гражданской войне. Когда я вспомнил этот эпизод, один из них начал как-то странно посмеиваться, поглядывая на своего соседа. На недоуменный вопрос он сказал: "Позвольте представить командира этой батареи". Мир действительно тесен, и с этим ничего не поделаешь.

Наконец Москва распорядилась эвакуировать персонал советских учреждений, оставив минимум сотрудников, включая пограничников из охраны посольства. Спешно составлялись списки отъезжающих и необходимые документы. Мне предстояло вместе с двумя коллегами остаться, потому что в отсутствии заведующего, вызванного в Москву и лишенного из-за блокады возможности вернуться, приказ посла нежданно-негаданно сделал меня врио шефа бюро со всеми вытекающими последствиями. Но вечером накануне эвакуации Широян каким-то чудом вместе с сирийской колонной сумел добраться до Бейрута.

Для выезда оставался путь только морем через Сайду. Сожженный еще зимой бейрутский порт бездействовал так же, как и аэропорт, где артиллерия правых уже сожгла несколько самолетов. Пришлось договариваться с сирийцами, осадившими Сайду, о прекращении огня на день эвакуации.

Душным и жарким июльским утром небольшая колонна из автобуса, грузовика и нескольких легковых машин тронулась от посольства, но на первом же перекрестке, ожидая запаздывающий палестинский конвой, попала под минометный налет. Эти четверть часа, когда единственной защитой была тонкая крыша автобуса, стали, пожалуй, самым страшным из всего пережитого.

Часа через полтора, проехав мимо остатков разгромленной сирийской техники, остановились в порту Сайды. Корабль еще не подошел, и всех разместили в сильно побитом снарядами брошенном ресторане. Небольшой порт не мог принимать больших судов, поэтому предстояло как-то добираться до внешнего рейда. Тут обнаружилось, что портовый катер без горючего и буксировать баркас нечем. Опять выручили палестинцы, добывшие бочку солярки.

С появлением неясного в дымке силуэта судна завершилась многочасовая томительная неизвестность. На выброшенном корабельном трапе моряки быстро похватали людей с прыгающего на волне баркаса, а тех, кто не имел сил, подняли на палубу в грузовой сетке.

Корабль под бдительным наблюдением в ливанских территориальных водах израильского сторожевика взял курс на север. По правому борту открылись дымы пожаров Бейрута, куда вскоре было суждено возвратиться снова.

Окончанием первой фазы гражданской войны считают ноябрь 1976 года. Тогда, после встречи в Эр-Рияде президентов Египта, Сирии, Ливана, короля Саудовской Аравии, эмира Кувейта и представителя Исполкома ООП, в Ливан вошли Межарабские миротворческие силы, которые лишь на время приостановили насилие. Большие несчастья были еще впереди.

За восемнадцать месяцев 40 000 человек погибли, 100 000 были ранены, 5000 пропали без вести. Без крова остались полмиллиона. Материальный ущерб составил 11 миллиардов ливанских фунтов.