"Живите хорошо"

	Петр Лавров.

НАХОДЯСЬ в июле 1989 г. в Париже в числе участников конгресса, посвященного 200-летию Великой французской революции, я прежде всего отправился на Монпарнасское кладбище - к могиле Петра Лавровича. Поиск особенно не затруднил: в конторе мне дали схему кладбища и указали путь к знакомому по фотографиям памятнику. Могила оказалась в идеальном состоянии. Надпись на французском: "Петр Лавров умер в Париже 6 февраля 1900 года"...

Знаменитый русский эмигрант, идеолог революционного народничества умер на улице Святого Якова в доме # 328. Его последними словами были: "Завет... живите хорошо. Кончается, кончилась моя жизнь". Начали прибывать телеграммы. Первыми откликнулись французские и итальянские социалисты. Из Штутгарта телеграфировала Клара Цеткин: "Кто знавал дорогого покойника, никогда не забудет величественного и симпатичного образа человека, который сумел совместить обширную эрудицию ученого с энтузиазмом и бескорыстием апостола и непоколебимой отвагой борца". Затем поступила телеграмма из Берлина - от немецкой социал-демократической партии. Среди подписавших имена Бебеля и Либкнехта.

11 февраля многотысячная процессия двинулась на кладбище. Различные делегации, венки, цветы. Над могилой выступали социалисты разных стран, друзья и близкие покойного. Особенно яркой и содержательной была речь Поля Лафарга: "Смерть Петра Лаврова - тяжелая утрата для интернационального социализма: в нем он теряет одного из наиболее великих борцов. Вот почему вокруг его гроба собрались представители всех фракций социалистической партии Европы... Товарищи из России! Вы имеете право гордиться Лавровым. Вечная честь русскому социализму, давшему рабочему классу всего мира этого героя мысли, столь кроткого и вместе столь непобедимого!"

Петр Лаврович Лавров родился 2/14 июня 1823 г. в селе Мелехове на Псковщине, в помещичьей семье. Богатая библиотека отца во многом определила развитие мальчика, начавшего читать чуть ли не с четырехлетнего возраста. К четырнадцати годам он уже владел тремя европейскими языками, читал в подлиннике лучшие произведения мировой литературы, увлекался математикой и историей, стихи писал. В 1842 г. окончил Артиллерийское училище в Петербурге; в 1855 г. произведен в капитаны, а в 1858 г. - в полковники. Лавров преподает в Артиллерийской академии математику и теоретическую механику, обогащая своих слушателей и массой других знаний. Его первая книга "Очерки вопросов практической философии" появилась в Петербурге в 1860 г. Затем последовали годы плодотворной публицистической деятельности.

Но не только мирная публицистика находилась в центре внимания этого энциклопедически образованного человека. Общественный подъем конца 1850-х - начала 1860-х гг. захватил и Лаврова. Он выступает в зале Пассажа с публичными лекциями по философии в пользу Литературного фонда. Для российского просвещения это было событием неординарным - в годы николаевского правления философия как наука (как предмет преподавания) была запрещена.

7 июля 1862 г. арестован Чернышевский. В материалах следственной комиссии по его делу Лавров называется в числе четырех лиц, наиболее близких "главе партии либеральных литераторов": "Покойный Добролюбов и Михайлов были его друзьями, полковник Лавров и Шелгунов пользовались особым расположением его". Так над Петром Лавровичем начали сгущаться тучи.

25 апреля 1866 г. Лаврова арестовали. Начались многочисленные допросы, рассмотрение бумаг, изъятых при обыске. 6 сентября 1866 г. военный суд начал свои заседания. 3 января 1867 г. последовал окончательный приговор: "Полковник Лавров как сочинением и хранением статей преступного содержания, так и близкими отношениями с лицами, изобличенными в государственных преступлениях... явно обнаружил вредный образ мыслей, который не только в занимаемой им должности преподавателя в Михайловской Артиллерийской академии, но и вообще на государственной службе терпим быть не может"... Лавров за "вредный образ мыслей" был отправлен в ссылку в Вологодскую губернию: Тотьма, Вологда, Кадников.

В ссыльном одиночестве оставалось одно утешение - размышлять над проблемами науки, анализировать житейские обстоятельства и писать - пробиваться в журналистику. Статьи Лаврова под различными псевдонимами или анонимно стали появляться в либерально-демократической печати. Тогда-то в 1868-1869 гг. в газете "Неделя" под псевдонимом П.Миртов были напечатаны знаменитые "Исторические письма", вышедшие затем в Петербурге (в 1870 г.) отдельным изданием. Они сразу привлекли внимание демократически настроенных читателей. В "Письмах" была высказана идея, сделавшая произведение Лаврова программой действий прогрессивной молодежи. Автор убедительно писал "о неоплатном долге народу, числящемся за русской интеллигенцией". Народник Русанов вспоминал, что книга Лаврова лежала под изголовьем и на нее "падали при чтении ночью наши горячие слезы идейного энтузиазма, охватившего нас безмерною жаждою жить для благородных идей и умереть за них".

Мемуариста можно понять. "Исторические письма" призывали российскую интеллигенцию проснуться, осмотреться вокруг себя и, ужаснувшись существующим, решиться на сознательный, организованный протест. Но что мешает появлению такого протеста? Отсутствие единства, раздор среди тех, кто должен быть во главе движения. "Много самоотверженной энергии, - пишет Лавров, - тратят представители всех партий. Из-за чего ссорятся люди, которых девизы по-видимому так близки? Почему знамя, которое несли вчера лучшие люди, сегодня в грязных руках? Почему прекрасная мысль, при своем высказыванье, встречает такое грозное сопротивление и сопротивляются ей не только эксплуататоры данного общественного строя, но и искренние личности?"

Легальная публицистика не могла, разумеется, исчерпать всех потенциальных возможностей ссыльного. Хотелось большего - свободы, активной практической деятельности, осуществления своих планов. Пришлось бежать. 1 (13) марта 1870 г. Лавров прибыл в Париж. Он становится действительным членом Парижского антропологического общества. Но не наука становится в центр жизненных устремлений эмигранта. Его целиком охватывают события революционной Франции, и он вступает в Интернационал. На глазах эмигранта разворачиваются бурные дела Парижской Коммуны, массовое движение народа. Размах революционной борьбы ставит перед Лавровым проблему, которая досконально еще будет разрабатываться им в дальнейшем: морально ли пролитие крови в борьбе за высокие идеалы?

Может быть, поэтому он составляет грандиозный план переустройства всей системы народного образования в Париже, обратившись с серией французских писем к гражданам Коммуны. Письмо первое: "Граждане, я во Франции чужестранец, но я член Интернационала и полностью сочувствую социальному движению, представленному Парижской Коммуной. Моя жизнь прошла в изучении, преподавании и распространении наук; поэтому я позволю себе высказать в этом обращенном к вам послании некоторые соображения по вопросам образования, которые вам следует наладить". План этот в условиях революции осуществлен не был. Деятельность же Парижской Коммуны 1871 г. оставила в мировоззрении Лаврова глубокий след. "Борьба Парижа в настоящую минуту, - писал он, - борьба историческая, и она действительно находится теперь в первом ряду человечества".

После разгрома Парижской Коммуны Лавров приступает к делам, связанным с Россией. Решено было издавать эмигрантский журнал, рассчитанный на революционное подполье. В начале сентября 1875 г. в Цюрихе появился толстый журнал "Вперед!". Его первые страницы были обращены к соотечественникам: "Вдали от родины мы ставим наше знамя, знамя социального переворота для России, для целого мира... Мы - все русские, требующие для России господства народа, настоящего народа; все русские, сознающие, что это господство может быть достигнуто лишь народным восстанием и решившие подготовить это восстание, уяснить народу его права, его силу, его обязанности".

Потом в Лондоне в 1875-1876 гг. стала издаваться и газета под тем же названием - "Вперед!". Всю дальнейшую жизнь Лавров посвятил связям с революционерами из России и разнообразным научным занятиям (всю жизнь писал "Опыт истории мысли"), проницательно оценивал состояние и потенциальные возможности общественных сил на родине.

Известно, как отрицательно относился Лавров к российским либералам. Их он упрекал в том, что они позволили реакции раздавить и исказить реформы эпохи Александра II; отказались организовать тайную политическую партию с программой, рассчитанной на борьбу "против произвола самодержавия"; не пытались основать за границей или в России оппозиционную прессу для осуществления указанной программы.

Но вот что как-то выпало из поля зрения исследователей - характер человеческих взаимоотношений этого убежденного революционера и отдельных либералов. Вспомним один эпизод. 10 февраля 1882 г. Лаврову объявили, что за его революционные акции он высылается из Парижа в Англию.

Тургенев - Лаврову, 30 января (11 февраля) 1882 г., Париж. "Если Вы еще не уехали - то ступайте завтра к префекту полиции Камескасу. Я видел его сегодня, и он меня расспрашивал, что Вы за человек? Я ему сказал, что Вы хоть и революционер - но честнейший и отличнейший человек и что если Вы дадите слово, то верить Вам должно и можно".

Тут не было лукавства. Именно так Тургенев и оценивал Лаврова, с которым он был связан долголетней искренней дружбой. Достаточно cказать, что писатель регулярно финансово поддерживал эмигрантское революционное издание "Вперед!", делился с Лавровым своими размышлениями о судьбах России. Лавров неоднократно выступал в печати с анализом романов Тургенева - объективно оценивал художественные образы, не только отмечая их значимость, но и объясняя причины неудач в изображении движения демократической молодежи.

Лавров любил встречаться с русскими профессорами, приезжавшими в Париж. Боясь скомпрометировать (царские шпионы следили за квартирой) своих гостей, он приглашал их в какой-нибудь ресторан, где можно было беседовать без опасений. Благожелательное отношение Лаврова к отдельным либеральным деятелям определялось главным образом одним обстоятельством: независимо от политических убеждений дружбу, доверительные отношения можно было вести только с честными и порядочными людьми.

Последовательный сторонник революционных преобразований, фундаментальных социальных перемен, Лавров при этом считал, что человеческая личность в процессе этих глобальных перемен не должна быть унижена, дрязги и взаимные оскорбления не могут иметь места в ходе политической полемики. Именно поэтому, когда Маркс вел бескомпромиссную борьбу с Бакуниным, Лавров решительно осуждал "всякие личные нападки c той и другой стороны" и выражал надежду, что "эта борьба маленьких личных самолюбий не будет иметь большого влияния на рабочих".

Призывая к продуманным и подготовленным революционным действиям, Лавров как бы задавал себе вопрос: насколько может сочетаться насилие и нравственность? Может ли порядочный человек заниматься делами революции? Еще в 1860 г. в публичных лекциях Лавров обращал внимание слушателей на проблему нравственного идеала человека. Всякий общественный деятель (революционер или либерал) должен придерживаться своих убеждений, отстаивать человеческое достоинство. Но если человек теряет эти качества и во имя "семейных интересов" перестает быть порядочным, то происходит то, свидетелем чего и являлся Лавров: "Тогда прекрасный семьянин самым совестливым образом делается взяточником: родные человечки Фамусова наполняют места; судья кривит душой, и государственный человек заставляет страдать десятки тысяч, чтобы удивить и обрадовать одну нежно любимую личность".

Лаврова беспокоила и проблема революционного террора. 1 января 1880 г. он направил народовольцам письмо с грифом: "Не для печати". "Я считаю эту систему, - писал Лавров, - столь опасную для дела социализма и успех на этом пути столь мало вероятным, что, если бы я имел малейшее влияние на ваши совещания и решения, когда вы вступали на этот путь (путь террора. - Б.И.), если бы даже я знал достоверно, что вы намерены на него вступить, я постарался бы всеми силами отклонить вас от этого. Но теперь уже поздно". 20 мая 1880 г. в письме к Николаю Морозову Лавров предупреждал, что террористическая деятельность делает лидерами борьбы энергичных людей, но очень "слабо понимающих идеи" преобразований. А такие люди "в минуту победы, поставленные ответственными руководителями, будут страшно вредны движению".

Вопрос о власти находился в центре внимания Петра Лавровича. "Там, - писал он, - где пытаются при серьезном деле обойтись без признанной выборной власти, подвергнутой правильному контролю, немедленно возникает власть тайная, власть интриганов и спекулянтов". Поэтому важно принимать меры против злоупотреблений властью, против людей, которые "долго сохраняли бы выборную власть", пытаясь "ускользать от контроля и от ответственности".

Сто лет прошло со дня смерти Лаврова. О нем в ряде стран появились монографии - опубликованы неизвестные архивные документы, раскрывающие жизнь этого революционера и ученого. Но до сих пор у нас нет даже исчерпывающей библиографии его многочисленных трудов. А о полном собрании сочинений можно только мечтать!

76-летняя жизнь Лаврова полна неутомимого беспрерывного труда и, увы, бедна личным счастьем. Тридцать лет на чужбине, вдали от родины, в нужде, но полный творческой энергии, Петр Лаврович был охвачен одной идеей, одним стремлением: найти пути социального переустройства России, добиться построения таких общественных отношений, в которых бы царствовали справедливость и нравственные начала, где бы человеческая личность была свободной и независимой и каждый гражданин мог "жить согласно сознательно выработанным убеждениям".