Образцовая мануфактура

В ПЯТИДЕСЯТИ километрах к востоку от Москвы находится город Ногинск. Современное название город получил в 1930 г. в память о государственном и партийном деятеле Советского государства Викторе Павловиче Ногине, который некоторое время в юности работал здесь на одной из текстильных мануфактур - Глуховской. Известен Ногинск более всего как город с обширной (в лучшие времена, теперь фабрики стоят) текстильной промышленностью. Прежнее название города - Богородск. В 1781 г. указом императрицы Екатерины II станция Рогожи, на которой, кстати, во время путешествий по Владимирке не раз останавливались Радищев, Суворов, Пушкин, Толстой, получила статус города - со звучным и красивым названием.

Богородский уезд был уездом с самым большим процентом старообрядческого населения по всей России. Возможно, из-за того, что в здешних девственных лесах им легко было затеряться, а может быть, по другим каким причинам, но именно в деревнях, селах, уездах и, конечно, в самом Богородске постепенно собирались старообрядцы.

Местные старообрядцы принадлежали к поповцам белокриницкой иерархии. В уезде одной из самых многочисленных старообрядческих общин была Богородско-Глуховская во главе с Арсением Ивановичем Морозовым. До сих пор город Ногинск украшают здания, выстроенные на его средства. Здания эти - образцы русского модерна. В этом стиле построены особняки, дома для рабочих и служащих (в т.ч. деревянные), училища, медицинские заведения, а также промышленные сооружения. Волею судеб до наших дней сохранились только светские постройки, созданные на деньги Морозова по одобренным им проектам. Был в истории нашей страны долгий период "иконоборчества", в результате которого исчезло с лица земли огромное количество храмов - и православных, и старообрядческих. Богородские храмы не стали счастливым исключением. Сохранился один, полуразрушенный, архитектура которого была когда-то бесподобна. Храм был построен также на средства Арсения Морозова.

Когда царским манифестом от 17 апреля 1905 г. старообрядцам была предоставлена свобода вероисповедания, Морозов с неутомимой энергией занялся храмоздательством. В одном лишь Богородске и его предместьях он строит 4 старообрядческих храма, а во всем Богородском уезде благодаря его стараниям было отстроено и освящено около 15 храмов.

Представители рода Морозовых обладали хорошей хозяйской хваткой и необыкновенным трудолюбием. Основатель рода - Савва Васильевич, начав свое дело, будучи крепостным, имея 5 рублей золотом в кармане - подарок помещика на свадьбу, к концу жизни оставил своим детям в наследство процветающие фабрики в Орехово-Зуеве, Богородске, Твери. В Орехово правили "Тимофеевичи" и "Елисеевичи", в Твери - "Абрамовичи", а в Богородске - "Захаровичи". Ветви названы по именам четырех сыновей Саввы Васильевича, которым он передал дело. Захар Морозов получил от отца капитал и красильное отделение Орехово-Зуевской мануфактуры в Богородске. Имя его увековечено в названии конечной станции - Захарово - ж/д ветки, отходящей от основной ж/д Москва-Владимир. Ветка эта была проведена внуком Захара Морозова - Давидом Ивановичем, родным братом Арсения Ивановича, в 1885 г. В 1842 г. Захар приобрел село Глухово под Богородском, куда и перенес свое дело. Первую среди морозовских, Богородско-Глуховскую механическую бумагопрядильную фабрику он открыл в 1844 г., а в 1857 г., когда фабрикой владел уже его сын Иван, предприятие было преобразовано в товарищество Богородско-Глуховской мануфактуры. Оно стало первым торгово-промышленным товариществом в Центральной России. К этому времени в него уже входили отстроенные и пущенные в ход прядильня, ткацкая, красильная, белильная, красильно-отделочная фабрики и 2 корпуса ручного ткачества. В 1854 г. на Глуховской мануфактуре работали 465 человек, а в 1884-м - уже восемь с половиной тысяч. Но своего наивысшего расцвета мануфактура достигла в годы управления ею Арсением Морозовым, внуком Захара Саввича. При нем на мануфактуре уже работали свыше 10 000 человек (время его управления мануфактурой - с конца прошлого века и до революции).

"Не пить, не курить, не воровать" - такое наставление получал каждый, принимаемый на фабрику Морозовых. Компания Глуховской мануфактуры имела свою торговлю в Санкт-Петербурге, Москве, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге. Правление находилось в Москве - на Старой площади, 8 (знакомый адрес, не правда ли?). Дела на фабриках Морозова в начале века шли очень хорошо, прибыль составляла, например, в 1906 г. 42%, дивиденды - около 8%, остальное вкладывалось в производство и социально-бытовую сферу. После 1905 г., прошедшего для Морозовых спокойно (надо сказать, что во все годы существования производства в Глухове ни сколько-нибудь заметных забастовок, ни волнений не было), началось основное строительство.

Приглашенный в Богородск модный тогда архитектор А.В. Кузнецов в дополнение к имеющимся строит Новоткацкую фабрику Глуховской мануфактуры (1907-1908), ставшую после строительства одной из лучших в мире - и по архитектурному проекту, и по оснащенности. Новаторские идеи архитектора нашли в ней полное воплощение. Назову лишь некоторые из них. Фабрика представляла собой широкое одноэтажное здание с бетонными перекрытиями. Все пространство потолка было изрезано световыми фонарями разной формы. Яркое верхнее освещение существенно улучшило условия зрительной работы. На крыше, между фонарными покрытиями, вся территория была засыпана грунтом и засеяна травой - это был огромный газон, находившийся на приличной от земли высоте. В здании была применена новая система вентиляции, приближенная к современной системе кондиционирования. Впервые на русских фабриках здесь появились светлые удобные гардеробные с индивидуальными шкафчиками для верхней одежды. Найденные Кузнецовым решения становятся классикой русской, а затем и советской промышленной архитектуры. Качество строительства было таким, что первый ремонт на предприятии осуществили только в 1967 г. Именно на этой фабрике снималась известная старшему поколению картина "Светлый путь" с Любовью Орловой в главной роли - передовой ткачихи.

Хорошо отлаженное производство, стабильные доходы от мануфактуры позволяли Арсению Морозову претворять в жизнь свои задумки по улучшению материального, жилищного и духовного состояния как рабочих своих фабрик, так и жителей Богородского уезда.

Вот что писал автор труда "Историко-статистическое и археологическое описание г. Богородска": "...На самой значительной по своим оборотам Богородско-Глуховской фабрике имеется библиотека для служащих и рабочих, выписывающая все русские журналы и газеты и состоящая более чем из 5000 томов. Вообще рабочие Богородска и окрестностей резко отличаются благообразием и степенностью, пьяных в городе мало, несмотря на соседство фабрик, в городе распространена грамотность, а также разумные кабацкие развлечения. Объясняется такое положение дел тем, что в Богородске рабочие живут с семьями оседло и давно, тогда как на других фабриках рабочие разлучены с семьями, а это и есть главное зло... В Богородске шире, чем где-либо в России, как в Москве, развилась частная благотворительность".

До сих пор в Глухове существуют дома (и кирпичные, и деревянные), отстроенные для рабочих и служащих Глуховской мануфактуры. В больших четырехэтажных казармах Т-образной формы были общежития для вновь поступивших рабочих. В казармах были вентиляция, канализация, воздушное отопление. Если рабочий (к нему присматривались) проявлял себя с лучшей стороны, то вскоре он получал на фабрике ссуду и мог построить собственный дом или получить отдельную квартиру в доме на 4 семьи. От нерадивых рабочих избавлялись. Пример тому - Анатолий Железняков ("матрос Железняк, партизан"), которого выгнали с фабрики отнюдь не за революционную агитацию, а за пьянки и дебоширство.

Служащие жили в двухэтажных деревянных домах - сохранилась целая улица этих привлекательных, уютных даже внешне домов. В домах по сей день функционируют печи и камины. Существовала и привилегированная улица - на ней стояли дома для иностранных специалистов и наших инженеров. И практически во всех домах, включая деревянные, была канализация.

Для детей рабочих существовала фабрично-заводская школа-четырехлетка, впоследствии училище. Оборудование на фабрике было сложное (все Морозовы на своих мануфактурах всегда предпочитали английские станки), нужны были квалифицированные кадры. Это училище своей архитектурой и подбором преподавателей свободно могло украсить любой город, даже столичный. Достаточно сказать, что церковное пение в училище преподавал А.В. Свешников. Здание, построенное архитектором А.М. Марковым, в плане напоминавшее самолет, также сохранилось, интерьер его великолепен до сих пор. Сейчас в нем расположена средняя школа.

К началу Первой мировой войны в Глухове сформировался уникальный социально-бытовой комплекс, включавший в себя помимо жилых домов больничный городок, аптеку, школы и училища, церкви, клуб приказчиков, библиотеку, глуховский парк на берегу Черноголовского пруда - для отдыха и развлечений рабочих, фабричные лавки и магазины, а также огромные огородные плантации, на которых выращивались различные овощи. В теплицах здесь разводили томаты, которые местные жители называли "кимидоры" и поначалу не любили и не понимали их вкуса. Огородным делом руководили специалисты из Москвы.

Продавались овощи с огородов в центральной части Глухова, где была организована Арсением Ивановичем торговля. На первом этаже дома приказчиков был устроен продовольственный магазин - там находились отделы бакалеи, мясной, мучной, гастрономии. При хлебном магазине действовала пекарня. В нем же продавали подсолнечное масло (оно подавалось к прилавку по специальным трубам). Мясо привозилось с бойни. В отдельном магазине продавались керосин, глиняные горшки для приготовления пищи и скобяные изделия. Все товары в магазинах отпускались в кредит по специальным книжкам. Арсений Иванович очень ревностно относился к желанию рабочих покупать продукты не в его магазинах. На мосту, неподалеку от харчевых лавок, через который лежала дорога из Богородска в Глухово, он у рабочих, возвращавшихся из Богородска, мог проверить сумки. И если обнаруживал продукты, купленные в городе, выбрасывал их из сумок на дорогу, превращая в несъедобные. Надо сказать, что нрава Арсений Морозов был крутого. Но, истово следя за порядком в своей "епархии", желал рабочим добра.

Морозов до конца дней оставался ярым старообрядцем, но был терпим в вопросах веры и заботился также о духовных запросах нововеров. При Богородско-Глуховской мануфактуре была новообрядческая церковь, существовала таковая и при богадельне для рабочих-инвалидов и престарелых, устроенной Арсением Ивановичем неподалеку от Глухова (дер. Кузнецы). Походный алтарь для этой церкви был подарен Морозову Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Имя Елизаветы Федоровны носило благотворительное общество, заботившееся о состоянии городской тюрьмы, которую можно было назвать местной достопримечательностью. Одним из самых видных членов общества был Арсений Морозов. Современники говорили, что это тюрьма не русского, а американского типа, и затруднялись указать другую такую в России, где были бы такие же чистота, порядок и человеческое обращение с заключенными.

Не только в Богородском уезде стараниями Арсения Морозова возводились старообрядческие храмы и организовывалась духовная жизнь ревнителей старой веры. Арсений Иванович принимал активное участие в старообрядческой жизни Москвы. Он неплохо владел пером и сотрудничал в старообрядческом журнале "Церковь", из номера в номер публикуя полемические материалы в защиту старой веры, освещая дела Богородской старообрядческой общины, почетным председателем которой он был, иногда помещая свою переписку с официальными лицами (вплоть до министров и самого премьер-министра П.А. Столыпина) по вопросам, затрагивающим интересы старообрядцев. Любопытны также путевые заметки Морозова о поездках по Европе. Они характеризуют его как человека наблюдательного и имеющего обо всем свое мнение. Из достопримечательностей его интересовали более всего храмы Божии.

После революции у Арсения Морозова отняли все. "Бог дал - Бог и взял", - говорил он горевавшим родственникам. В душе к большевистскому режиму он относился как к порождению антихриста. Арсений Иванович прожил 82 года. Умер в 1932 г. Похоронен был на Рогожском кладбище. Над могилой поставили огромный дикий камень с высеченными фамилией и датами рождения и смерти. Через какое-то время камень исчез и вскоре был обнаружен на Новодевичьем кладбище на могиле дрессировщика Владимира Дурова. Вандалы похитили гранитную глыбу, высекли из нее фигуру Дурова и установили на новом месте. После кражи камня могилу Арсения Морозова стерли с лица земли.