Александр Игнатенко МУСУЛЬМАНСКИЕ религиозные деятели России и исламоведы сколько угодно могут говорить о том, что ваххабизм - это движение, возникшее в Аравии в XVIII веке под руководством Ибн-Абд-аль-Ваххаба. Но в процессе общественно-политической практики, хотим мы того или нет, в языке за последнюю четверть века уже утвердилось и другое, второе значение слова ваххабизм - политическое течение, сторонники которого, основываясь на специфической, субъективной интерпретации положений ислама, осуществляют деятельность (преимущественно с использованием насилия), направленную на изменение общественно-политического строя (в первую очередь в странах распространения ислама).
Это второе значение установилось на всем постсоветском пространстве не только в русском, но и в узбекском, таджикском, казахском, киргизском, татарском, в кавказских и других языках. И не только на территории бывшего СССР. Именно во втором смысле оно уже употребляется и в английском, и во французском. И сколько угодно можно говорить об ошибочности этого словоупотребления и даже о злонамеренности тех, кто данное выражение в этом смысле употребляет, факт остается фактом: слово ваххабизм во втором значении прочно вошло в общественный оборот и, пожалуй, становится главным.
Ваххабитские группировки отличаются тем, что в их учении, которое они расценивают как единственно правильную трактовку ислама, присутствуют два непременных, системообразующих, органично присущих ваххабизму положения - о такфире и джихаде. Такфир - это обвинение в неверии (по-арабски куфр) всех тех, кто не согласен с ваххабитами. При этом важно подчеркнуть, что объектом такфира не являются не-мусульмане, ведь они и так кяфиры - неверные. Целью такфира являются мусульмане. Другими словами, ваххабиты провозглашают кяфирами - неверными всех мусульман (подчеркну это особо еще раз), которые не следуют той, специфической интерпретации ислама, которую ваххабиты провозглашают единственно правильной. А в этом случае мусульмане, которых ваххабиты обвиняют в неверии - куфре, приобретают, по оценке ваххабитов, статус вероотступников (по-арабски муртадд), т.е. людей, которые были мусульманами, а потом отошли от ислама.
В отношении же вероотступников в шариате предусмотрена исключительная мера - смертная казнь или убийство, которое становится похвальным делом для всякого мусульманина. (Правда, кровь вероотступника в терминах шариата "разрешена" после выяснения действительного положения вещей и троекратного предложения покаяться и вернуться в лоно ислама, но ваххабиты об этом как-то забывают.) Такфир ваххабиты распространяют на представителей власти в исламских государствах, на правоохранительные органы и силовые структуры, которые это государство защищают и поддерживают, на тех мусульман, которые самим фактом отказа ваххабитам в поддержке ставят себя в один ряд с правителями-вероотступниками.
Еще одно системообразующее положение в идеологии ваххабитских группировок - особо трактуемое понятие джихада. В исламе установилось наиболее распространенное определение джихада как процесса нравственного самосовершенствования и мирных, созидательных усилий верующего. Такая интерпретация джихада основывается на одном знаменитом хадисе (речении) пророка Мухаммада. По возвращении с битвы при Бадре (624 г.), в которой победили мусульмане, он сказал: "Мы вернулись с Малого джихада - к Великому джихаду". Из этого высказывания следует, что Великим (подразумевается главным) джихадом является не война, а мирный труд. Но ваххабитские группировки, во-первых, трактуют джихад как в первую очередь, а на современном этапе - как исключительно вооруженную борьбу, во-вторых, вменяют в обязанность каждому мусульманину (естественно, физически и умственно способному к этому) ведение джихада, в-третьих, объектом джихада определяются кяфиры-неверные. Но поскольку кяфирами-неверными объявляются все, кто не согласен с ваххабитами, то этот джихад ведется в первую очередь против мусульман, в частности, против тех, кто не согласен с ваххабитской трактовкой джихада.
Ваххабиты могут называть себя по-разному. "Джихад" и "Исламская группа" (Египет), "Партия исламского освобождения" (действует во всем мире, включая постсоветские государства), "Сторонники шариата" (Великобритания), "Международный фронт борьбы против евреев и крестоносцев", Конгресс "Исламская нация"- "Конгресс народов Ичкерии и Дагестана" - "Исламские правительственные силы" (боевики Шамиля Басаева на территории Чечни) и т.п. А то и просто без затей - "Мусульмане" (так называли себя члены египетской экстремистской организации, которая получила в СМИ название Ат-Такфир ва-ль-хиджра, "Обвинение в неверии-куфре и уход от мира"). Но дело, конечно же, не в названии, а в деятельности ваххабитских группировок, которая, что важно подчеркнуть, задана программными идеологическими установками, облеченными в религиозную (вероучительную и шариатскую) форму, и осуществляется в соответствии с ними.
Известные события августа 1999 г. в Дагестане продемонстрировали реальную опасность ваххабизма для этой республики в составе Российской Федерации. И не просто для республики как таковой, а мусульман этой республики. И не просто опасность, а угрозу прямого физического уничтожения в ходе джихада, направленного против мусульман Дагестана, которые не соглашаются принять ваххабитскую трактовку ислама. Именно поэтому против агрессии боевиков с территории самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия встали мусульмане Дагестана, с недоумением и даже подозрением оглядываясь на федеральный Центр, который долгое время не желал замечать угрозу ваххабизма на Северном Кавказе (и не только там), а то и заигрывал с ним.
Именно как форму правовой самозащиты мусульман Дагестана от ваххабизма необходимо рассматривать вступивший в силу в конце сентября 1999 г. Закон Республики Дагестан "О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан".
Закон создает юридическую базу для противостояния религиозному экстремизму (не только связанному со специфически трактуемыми положениями ислама). Статья 1 гласит: "Признать противоречащей Конституции Республики Дагестан, угрожающей территориальной целостности и безопасности республики и запретить на территории РД:
- создание и функционирование ваххабитских и других экстремистских организаций (объединений), деятельность которых направлена на насильственное изменение конституционного строя, подрыв безопасности государства, нарушение общественной безопасности и общественного порядка, создание вооруженных формирований, пропаганду войны, разжигание национальной, расовой и религиозной розни, посягательство на права и свободы граждан, побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий;
- деятельность религиозных миссий, их филиалов, религиозных учебных заведений, благотворительных и иных фондов, военно-спортивных и других лагерей, отдельных миссионеров, физических лиц, проповедующих идеи экстремистского толка;
- изготовление, хранение и распространение печатных изданий, кино-, фото-, аудио-, видеопродукции и других материалов, содержащих идеи экстремизма и сепаратизма, противопоставление людей по национальному или конфессиональному признаку, призывы к изменению конституционного строя".
Закон регламентирует обучение в религиозных учебных заведениях за пределами РД (ст. 2). В соответствии с положениями указанной статьи обучение граждан РД за рубежом в религиозных учебных заведениях допускается только по направлению органа управления республиканской религиозной организации, согласованному с государственным органом по делам религий Республики Дагестан. Обучение в религиозных образовательных учреждениях контролируется органом управления республиканской религиозной организации (ст. 3). Если иметь в виду, что, в соответствии с принятым ранее в РД Законом о свободе совести и религиозных объединениях, на территории РД может существовать только один орган управления республиканской религиозной организации (для мусульман это - Духовное управление мусульман Республики Дагестан), а при правительстве РД действует Комитет по делам религии, то нужно полагать, что контроль за ваххабитской и иной деятельностью такого рода будет осуществляться достаточно плотно.
Этот законодательный акт - не единственная форма мусульманской самозащиты от ваххабизма. Сейчас мало кто помнит, что в июле 1998 г. в Грозном прошел Конгресс мусульман Северного Кавказа, в котором приняли участие религиозные деятели региона. Резолюция конгресса в обращении к властям Чечни, Ингушетии и Дагестана требовала "объявить все экстремистские течения вне закона, установить контроль над всеми исламскими учебными заведениями, учебной литературой, средствами массовой информации во избежание проникновения вредной ваххабитской идеологии в общество". После этого президент Ингушетии Руслан Аушев принял указ о запрете ваххабитской деятельности на территории республики, поддержанный местным мусульманским духовенством. Что-то в этом роде попытался сделать и президент самопровозглашенной ЧРИ Аслан Масхадов. В настоящее время в Чечне, на территории Гудермесского района под духовным водительством муфтия Чечни Ахмед-хаджи Кадырова создана "зона, свободная от ваххабизма". В октябре с.г председатель Госсовета Республики Татарстан Фарид Мухаметшин заявил, что татарстанский парламент тоже может принять решение о "запрещении ваххабизма, поставить его вне закона на территории республики".
Возникает ряд вопросов в связи с принятым в Дагестане законом о борьбе с ваххабизмом и иными эстремистскими течениями. Насколько он соответствует духу и букве федеральных законодательных актов, трактующих вопросы свободы совести и деятельности религиозных объединений? Или же он относится к другому корпусу законов - о безопасности, противодействии политическому экстремизму и терроризму? Не нужно ли принять такие точно законы в республиках в составе РФ, где мусульмане составляют значительную или подавляющую часть населения? И что делать в тех регионах, где ваххабиты как бы вкраплены в неисламскую среду (Астраханская и Волгоградская области, Ставропольский и Кубанский края, Москва и Сибирь и т.д. и т.п.). Не принять ли такой же закон на общефедеральном уровне? Не станет ли он поводом для злоупотреблений и не будет ли использоваться, например, религиозными деятелями против своих конкурентов, пусть и не имеющих прямого отношения к экстремистской деятельности? Не нарушает ли он права и свободы граждан в части реализации принципа свободы совести?
Ясно одно - принятие Закона Республики Дагестан "О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан" представляет собой один из вариантов решения остро вставшей в России проблемы политического экстремизма, использующего религиозное или квазирелигиозное прикрытие.
Дарья Гармоненко 
