Вдохновившая поэта

	Наталья Петровна Голицына. С портрета Александра Рослина

1 МАРТА 1834 года в III книжке "Библиотеки для чтения" вышла в свет повесть Александра Пушкина "Пиковая дама". 7 апреля того же года Пушкин записал в дневнике: "Моя "Пиковая дама" в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и Натальей Петровной и, кажется, не сердятся". Кто же была эта Наталья Петровна, чье сходство с героиней пушкинской повести, к счастью, не рассердило придворную публику?

Родилась она 17 января 1741 года в семье видного русского дипломата, сенатора графа Петра Григорьевича Чернышова. Отец его, Григорий Петрович, представитель небогатой и незнатной дворянской фамилии Чернышовых, был денщиком Петра Первого.

Стремительный взлет к почестям и богатству императорского денщика начался тогда, когда Петр I женил его на 17-летней красавице, бесприданнице Евдокии Ржевской, дав за нею приданного 4 тысячи душ. И потом родившимся от этого брака сыновьям жаловал "на зубок" деньги и деревни. В светских кругах ходила упорная молва, что Наталья Петровна была Петру Первому родной внучкой.

Елизавета Петровна, как и ее отец, осыпала Чернышовых особыми милостями, жаловала им доходные поместья, графские титулы, и вскоре Чернышовы стали одним из богатейших семейств России.

В год рождения дочери Петр Чернышов был назначен посланником в Данию. Затем были Пруссия, Англия, Франция. Вместе с отцом колесила по Европе и юная графиня. Она получила блестящее воспитание и образование. Свободно владела четырьмя языками. Лучшие живописцы, как, например, Людерс, Друэ, Рослин, писали ее портреты.

В 1762 году Петра Чернышова жалуют сенатором. Его дипломатическая карьера на этом заканчивается, и вся семья возвращается в Россию.

Наталье Петровне 21 год. Молодая, интересная, очень умная, прекрасно образованная, завидная невеста, она кружится в вихре светской жизни. При блеске екатерининского царствования начинается и ее головокружительная придворная карьера - она становится фрейлиной. На придворных балах молодой Павел, будущий император, танцует с ней менуэты.

Наталья Петровна выделяется среди других при дворе. Молодая фрейлина блеснула в спектакле, устроенном для великосветского общества графом Шереметевым. На спектакле присутствовала сама императрица. Но главный триумф ожидал ее впереди.

В конце июня 1766 года в Петербурге была устроена карусель (конная военная игра, турнир) - одно из пышных и веселых празднеств времен Екатерины, на котором среди женщин победительницей вышла Наталья Петровна. Вручая ей приз, главный судья престарелый фельдмаршал Миних сказал: "Государыня моя! Вы та персона, которой я уполномочен от Ее Императорского Высочества вручить первый приз, выигранный вашим приятным проворством".

В том же 1766 году она вышла замуж за очень красивого, богатого, но с несколько расстроенным состоянием князя Владимира Борисовича Голицына. Энергичная, с твердым мужским характером, Наталья Петровна взяла управление хозяйством в свои руки и вскоре привела его в порядок. Она всегда умела устраивать свои дела. Привыкнув быть везде и во всем полновластной хозяйкой и повелительницей, Наталья Петровна впоследствии будет влезать во все подробности хозяйственных дел своих уже взрослых детей.

По свидетельству современников, в своем слабохарактерном и простоватом муже Наталья Петровна чтила больше всего его фамилию. Цензор Иван Снегирев записал однажды в своем дневнике: "Она все фамилии бранит и выше Голицыных никого не ставит, и когда она перед внучкой своей 6-летней хвалила Иисуса Христа, то девочка спросила: "Не из фамилии ли Голицыных Иисус Христос?"

Став княгиней, Наталья Петровна приобретает еще более внушительное положение при дворе. Дети ее тоже всегда стояли на высших ступенях социальной лестницы. (У нее было три сына и две дочери. Старший сын Петр умер еще ребенком.)

В 1783 году княгиня Голицына для воспитания и образования детей выехала за границу. Этим годом заканчиваются ее "Заметки о событиях моей жизни". В дальнейшем она вела записи в путевом дневнике.

Княгиня была тепло принята в Париже при дворе Марии Антуанетты. Ее величают Московской Венерой. Ей оказывал знаки внимания английский король Георг II и даже подарил свой портрет с автографом. В Париже у княгини был прекрасный особняк. Балы, приемы, воспитание подрастающих детей.

В мае 1789 года из-за начавшихся в Париже беспорядков Наталья Петровна вынуждена была уехать в Лондон, взяв с собой дочерей. Сыновья остались в Париже со своим гувернером Оливье. В переписке их с матерью много места уделялось происходящим во Франции событиям. Оливье к революции относился благожелательно. Такого же мнения придерживались и сыновья княгини, в чем старались убедить и свою мать.

В марте 1790 года Голицына вернулась в Париж.

Встревоженная вестями из Франции и боясь дурного влияния французских событий на своих подданных, Екатерина II велела всем русским поскорее вернуться в свое отечество. 27 августа Наталья Петровна с дочерьми и мужем покинула Париж. Сыновей она отправила в Рим.

"...И вот, наконец, я вне пределов Франции, которая внушает мне такой сильный страх. Впрочем, с тех пор, как я пересекла ее границу, я больше, чем когда бы то ни было, сожалею о том, что рассталась с нею. Я покинула страну, где провела самым приятным образом семь лет", - записывала в путевой дневник Наталья Петровна.

Вернувшись в Россию, Наталья Петровна поселилась в Петербурге на углу Малой Морской и Гороховой. Свой дом она превратила в великосветский салон для французской эмиграции. Злоязычный Федор Вигель в своих воспоминаниях насмешливо язвил насчет стараний княгини Голицыной устроить у себя в доме нечто похожее на Сен-Жерменское предместье. Голицыны, которые, по замечанию Вигеля, "разъезжали по чужим краям", "хотели ввозить к нам все то, что, разжигая самолюбие средних классов, породило ужасную революцию 1797 года, а сия знаменитая дама схватила" "священный огонь, угасающий во Франции" "и возжгла его у нас на Севере". И вся эта "компания" эмигрантов "светского и духовного звания" "назвалась высшим обществом и правила французской аристократии начала прилаживать к русским нравам".

Екатерина II видела в этом обществе опору против вольнодумства и поддерживала его, а потом ему покровительствовал Павел. Естественно, что все это еще более способствовало укреплению положения Натальи Петровны при дворе. Ее авторитет был непререкаем в обеих столицах.

Наталья Петровна была буквально образцом придворной дамы. Ее осыпали почестями. На коронации Александра I ей пожаловали крест Святой Екатерины меньшей степени. На ее бале 13 февраля 1804 года присутствовала вся императорская фамилия. В 1806 году она уже статс-дама. При коронации Николая I ей был пожалован орден Святой Екатерины II степени. В 1824 году Голицыну принимают почетным членом крупнейшего научно-хозяйственного общества, признавая ее равной со всеми членами общества во всех правах и имуществах.

В свете Наталью Петровну прозвали "la princesse moustache" ("усатая княгиня") за выросшие к старости бороду и усы.

Но поистине достойна удивления предупредительность властей к княгине Голицыной. Она очень увлекалась картами, но стала плохо видеть, так для нее специально были изготовлены карты большого формата. По ее прихоти к ней в имение, расположенное вдали от столицы и дорог, могли прислать придворных певчих. В доме княгини в Петербурге часто выступала оригинальная труппа, организованная Сергеем Голицыным, ее внуком по прозвищу Фирс, где все женские роли исполнялись мужчинами. В оперных партиях особенно выделялся Михаил Глинка, впоследствии известный композитор. Бывал и Джон Фильд, талантливый и очень популярный в России английский пианист.

По воспоминаниям Феофила Толстого, музыкального критика и композитора, "к ней ездил на поклонение в известные дни весь город, а в день ее именин ее удостаивала посещением вся царская фамилия. Княгиня принимала всех, за исключением государя императора, сидя и не трогаясь с места. Возле ее кресла стоял кто-нибудь из близких родственников и называл гостей, так как в последнее время княгиня плохо видела. Смотря по чину и знатности гостя, княгиня или наклоняла только голову, или произносила несколько более или менее приветливых слов. И все посетители оставались, по-видимому, весьма довольны".

18 января 1821 года Константин Булгаков писал своему брату Александру в Москву: "Вчера было рождение старухи Голицыной. Я ездил поутру ее поздравить и нашел там весь город. Приезжала также императрица Елизавета Алексеевна. Вечером опять весь город был, хотя никого не звали. Ей вчера, кажется, стукнуло 79 лет, а полюбовался я на ее аппетит и бодрость".

Такую же "фотографически верную картину с натуры" Булгаков дает в письмах к брату и через шесть лет, и потом через восемь, добавляя лишь в качестве гостей императрицу-мать, Великого князя Михаила Павловича с Великой княгиней Еленой Павловной или самого государя Николая I...

К княгине на поклон приводили только начавшую выезжать молодую девушку; только надевший эполеты молодой офицер являлся к ней представляться как к высшему начальству. По средам у нее были балы.

"Но не подумают, что княгиня Голицына привлекала к себе роскошью помещения или великолепием угощения, - вспоминал Феофил Толстой. - Вовсе нет! Дом ее в Петербурге не отличался особой роскошью, единственным украшением парадной гостиной служили штофные занавески, да и то довольно полинялые. Ужина не полагалось, временных буфетов, установленных богатыми винами и сервизами, также не полагалось, а от времени до времени разносили оршад, лимонад и незатейливые конфекты". Толстой вспоминал также, что в Марьине, где он однажды гостил у Голицыной вместе с Михаилом Глинкой и Сергеем Голицыным (Фирсом), "обстановка была еще скромнее. Так, например, для Глинки, Фирса и меня была отведена одна комната и для троих один только умывальник".

Еще в 1819 году поэт Василий Пушкин, "писатель нежный, тонкий, острый", по выражению его знаменитого племянника, разразился в честь княгини Голицыной восторженными стихами. Однако характер и повадки Натальи Петровны не совсем соответствовали качествам, воспетым в хвалебном гимне Василия Львовича.

Все современники единодушно отмечали крутой надменный нрав княгини, ее характер, лишенный, по словам Вигеля, "всяких женских слабостей", суровость по отношению к детям. Она называла их уменьшительными именами до солидного возраста, почитая еще за маленьких, а единственного оставшегося в живых сына Дмитрия Владимировича, прославленного московского генерал-губернатора, держала в "черном теле", лишив его наследства и назначив ему годичное содержание в 50 тысяч рублей. Он вынужден был влезать в долги, и мать прибавила ему еще столько же лишь после замечания самого Николая I.

Рассердившись как-то на своего старшего сына Бориса Владимировича, она около года совершенно не имела с ним никаких сношений, на его письма не отвечала. Князь Борис никогда не был женат, но умер, оставив сиротами двух внебрачных дочерей, носивших фамилию Зеленских. "Княгиня Татьяна Васильевна (жена Д.В. Голицына. - Ред.) по своей доброте взяла этих сироток к себе, воспитывала их и впоследствии хорошо выдала замуж, но от старой княгини о существовании их скрывали. Вообще вся семья пред княгиней трепетала", - так писал Дмитрий Благово в книге "Рассказы бабушки".

Княгиня Голицына была очень богата. После ее смерти осталось 16 тысяч крепостных душ, множество деревень, домов, поместий по всей России. О ее богатстве говорят, в частности, сведения, недавно обнаруженные нами в книге для записей подорожных за 1832 год. Только Н.П. Голицына, единственная, могла себе позволить для проезда из Москвы в Петербург нанять 16 лошадей. Самое большее, что позволяли себе самые богатые путешественники - это 6 лошадей на тот же путь.

И эта гордая, независимая, своенравная княгиня, видевшая шесть царствований, неизменная, преданная и ревностная хранительница всех дворцовых устоев и традиций, это живое воплощение твердости и незыблемости престола, в итоге не выдержала испытания на вечную верность и преданность ему. Она оказалась в числе сочувствующих и защитников тех, кто дерзнул в декабре 1825 года посягнуть на эту твердость и незыблемость. По иронии судьбы в числе последних были и ближайшие родственники Натальи Петровны.

Ее внучатый племянник граф Захар Чернышов, ротмистр Кавалергардского полка, за участие в декабрьском восстании был осужден на два года каторжных работ. А его сестра Александра Муравьева была одной из первых жен-декабристок, последовавших за мужьями в Сибирь. Когда однажды княгине Голицыной был представлен Александр Чернышов, граф, военный министр, сделавший себе карьеру на деле декабристов, "княгиня не ответила на его поклон и резко сказала: "Я не знаю никого, кроме одного графа Чернышова - того, что в Сибири".

Современники помнили, что княгиня Голицына "содействовала помилованию от смертной казни ее племянника Чернышова и Муравьевых; может статься, что просила и за других," - писал в книге "Рассказы бабушки" Дмитрий Благово.

Такова была княгиня Наталья Петровна Голицына, вдохновившая однажды великого поэта на создание одного из колоритнейших образов в русской литературе. Родившаяся при Елизавете, блиставшая при Екатерине и Павле, увенчанная высокими почестями при Александре и Николае, она умерла в один год с Пушкиным, не дожив всего четырех лет до своего столетия.