Людмила Кучумова ПОЛГОДА крупнейший международный проект реконструкции Эрмитажа находится в центре внимания российского общества. Существо грандиозного проекта было представлено в теле- и радиопередачах. В центральных газетах публиковались интервью с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским. Из всех высказываний следует, что проект "Большой Эрмитаж" есть любимое детище музея. Ему предстоит родиться в XXI веке.
Нас проект "Большой Эрмитаж" переносит в начало XX столетия. Тогда частная Галерея императорского дома переживала аналогичные перемены. Впервые открывались залы для посещений. Но не частных, которые бывали и прежде (так, например, петербургское дворянство регулярно приглашалось в Галерею на масленичные банкеты). В 1910 - 1912 годах были введены регулярные экскурсии, доступные для всех "благонадежных" жителей Российской империи. Это был небывалый поворот в жизни частной Галереи, рожденной во времена правления императрицы Екатерины Великой. В залах Эрмитажа - военные, народные учителя, рабочие Путиловского завода и сельские агрономы, впервые прибывшие в Петербург смотреть живопись.
В 1910 году в обстановке общественного подъема в Галерею императорского дома поступило уникальное собрание от Петра Семенова-Тян-Шанского - известного ученого, выдающегося государственного деятеля, знаменитого коллекционера. В нем - 719 картин западноевропейских мастеров, 3476 гравюр и офортов. Именно эта коллекция, как никакая другая, повлияла на последующую жизнь музея - Эрмитажа. Она стала достопримечательностью столичного города. О ней объявлялось во всех туристических путеводителях начала XX века. Многие ли россияне вспоминают о ней в конце столетия? Конечно, искусствоведы в связи с наиболее известной ее частью - "малыми голландцами"... Но и в среде специалистов эта коллекция нередко существует самостоятельно, без имени ее составителя.
Петр Петрович передавал свои коллекции в то время, когда знаменитое императорское хранилище художественных ценностей испытывало острейший финансовый кризис. Музеум не мог пополняться даже в России. Эрмитаж и прежде считался одним из беднейших в Европе. Вот подлинные факты. 175 тысяч рублей выделяло министерство императорского двора на содержание хранилища. Из этой суммы только 5 тысяч рублей - на новые приобретения. В росписи доходов министерства императорского двора он был на последнем месте. Сравним это положение с европейскими музеями. Британский музей получал в 50 раз больше, Лувр - в 16 раз. Искусствоведы С. Варшавский и Б. Рест в "Очерках по истории формирования Эрмитажа┘" справедливо подчеркивали, что коллекция Семенова-Тян-Шанского поступила в хранилище "задешево".
Но, конечно, не только цена привлекала дирекцию Эрмитажа. Это была совершенно подготовленная коллекция, как бы предназначенная для Эрмитажа. Как и откуда она появилась?
Семенов-Тян-Шанский занимался формированием этого собрания более полувека. Предшественников в роду он не имел. Идея собирательства родилась в юности после посещения музеев Германии, Франции, Италии, Чехии, после посещения Лувра и Дрездена в середине 1850-х годов. Интуитивно он готовился к этому шагу с детства. Воспитывался в атмосфере всеобщего увлечения собирательством. Знал не только многих европейских мастеров, но и процесс поступления европейской живописи в Россию.
Первые картины появились в годы правления императора Петра Великого. Подлинное обогащение Санкт-Петербурга картинами европейских художников произошло при императрице Екатерине Великой. В созданной ею частной Галерее императорского дома учтенных единиц хранения было 2080 (по каталогу 1774 года). Тогда же в России возникли и многие частные коллекции столичного дворянства. Третья волна ввоза картин в Россию - эпоха наполеоновских войн. Следует подчеркнуть, что для поколения Петра Петровича, родившегося в конце 1820-х годов, именно этот период стал подлинным информационным пространством. Известно, что отец Семенова-Тян-Шанского был участником Парижского похода 1812 - 1813 годов. Был награжден именным оружием, золотой шпагой. Его рассказы в семье о Саксонии, Лотарингии, наконец, о Франции сформировали впечатлительность маленького Пети. В дальнейшем было влияние матери Александры Бланк, происходившей из старинного французского рода, переселившегося в Россию в XVIII столетии.
В студенческие годы в Петербурге Петр Петрович часто посещал частные коллекции, знал их состав - пышность, пестроту художественных школ и одновременно их неполноту. Такое состояние и в Эрмитаже - в России первой половины XIX века еще не было художественной среды. Поэтому идея собирать "второй ряд знаменитостей" для Эрмитажа возникла не случайно. Впоследствии, вспоминая мгновения, пережитые в Лувре, он писал: "Тут только спала завеса с глаз моих". Он понял, как преодолеть неполноту Эрмитажа! 225 картин из голландской и фламандской живописи, которые составили основание Эрмитажа при императрице Екатерине Великой, представляли начало XVII века после распада Нидерландов. Предшествующая эпоха - XV - XVI века - не была представлена вовсе...
60 лет неустанных поисков дали значительный результат - Рембрандт, Флинк, Фабрициус, Саломон де Брай, Ластман, Муйарт, Дирк Хальс, Эз. Боурсе, Кальф, Бейерен, Пюттер, Рейкхальс.
Петр Петрович сумел осуществить свою мечту. Но как нелегко она воплощалась в жизнь! Был многолетний систематический поиск. Его "механизм" впоследствии раскрыли главный смотритель Эрмитажа Б. Веселовский (в начале XX века) и искусствовед Б. Лисенкова, хранитель наследия Семенова-Тян-Шанского Д. Шмидт. Поиск производился везде, но результативно преимущественно за рубежом - по каталогам фирм Бернера, Другулина, Бисмейера. Немецкие антиквары производили торговлю не только в кредит, но и по почте, так называемый Ansichtsendungen. Но были и гениальные случайности. Вот одна из страниц семейного предания.
1892 год. Петр Петрович в Генуе, где отмечалось 400-летие открытия Америки. Грандиозный праздник на родине Христофора Колумба. Наконец европейцы оценили значение географических открытий. Петр Петрович видел вокруг ликование, огромные портреты Колумба. Речи. Банкеты. Даже появилась новая рисовая водка "Кристобаль".
В этот день Италия проводила свой национальный географический конгресс. Известный исследователь П.П. Семенов, открыватель Тянь-Шаня, был официальным представителем России, выступал с докладом о русских географических открытиях на востоке, до Ледовитого океана.
Из Генуи в Россию возвращался через Париж. Спешил в Лувр, на берег Сены. Искал картины голландских мастеров. В 1892 году повезло. На уличной торговле приобрел чудо - маленький холст Рембрандта (!) "Этюд мужской головы".
В западноевропейских музеях внимание к коллекции Семенова-Тян-Шанского определилось с середины 1880-х годов во многом благодаря наличию известных имен - Рембрандта, Рейсдаля, Ван-Гойена, Темпеля, Хальса-младшего. Но не только. Например, генеральный директор Дрезденских музеев В. Зейдлиц, выделяя коллекцию "малых голландцев", более всего ценил собирательский метод Семенова-Тян-Шанского, потому что и в Европе он был новым. Семенов-Тян-Шанский за конкретным шедевром видел эпоху, создавшую великого мастера. Оттого в его коллекции критики всегда отмечали историзм и "многосторонность".
5 марта 1910 года в письме к директору Эрмитажа Д. Толстому Петр Петрович выражал надежду, что собрание останется в России. Это пожелание осуществлено. Но известно ли это собрание россиянам в той мере, какой оно заслуживает?
Здесь следует сказать о второй части собрания Петра Петровича - гравюрах и офортах. Именно она открывала петербуржцам коллекцию Семенова-Тян-Шанского в 1910 году. Картины поступили в Эрмитаж позже. 3476 листов были полностью подготовлены к сдаче в Эрмитаж. Гравюры и офорты разделялись на две самостоятельные части - репродукционные и оригинальные. Последних - 6 папок.
Среди оригинальных назовем работы итальянских школ - М. Раймонди, мантуанской, офорты С. Розы, Б. Кастильоне и другие. Немцы представлены нюрнбергскими клейнмейстерами. В этом разделе они пополнили эрмитажные пробелы. 95 гравюр Дюрера. Рембрандтовская папка в 203 офорта. Ее сравнивали с коллекцией Д. Ровинского из Эрмитажа. Среди голландских офортистов - Эвердинген, Ван де Вельде, Ян ван Гойен. Имелись очень редкие листы, не описанные в Справочнике Бартча. К сожалению, в короткой обзорной статье нет возможности рассматривать детали этой коллекции и назвать все имена. Приведем общее впечатление В. Зейдлица: "Посетитель музея покидает помещение с приятным чувством, что он провел время в среде чистой научной работы и несмутимого наслаждения".
К концу XX столетия эта часть коллекции почти забыта. Также забыта и коллекция фотоснимков на 1000 экземпляров. Последнее упоминание о ней обнаружено в первом издании Большой Советской Энциклопедии, в статье о Семенове-Тян-Шанском, подготовленной сыном ученого Вениамином.
Напомним, на каких условиях поступила в Эрмитаж коллекция Семенова-Тян-Шанского. В договоре продажи от 30 апреля 1910 года Семенов-Тян-Шанский показал 1000 листов гравюр и офортов. Однако по нотариальному акту приемки Эрмитажа от 10 июня 1910 года было показано уже 3476 листов. В акте о приемке собрания гравюр от 28 сентября 1910 года, подписанном хранителем Эрмитажа Б. Веселовским, числилась 31 папка. В таком же количестве собрание гравюр было представлено и в 1928 году. Таким образом, Семенов-Тян-Шанский являлся продавцом не всей коллекции. Множество гравюр, офортов, фотоснимков было подарено Эрмитажу.
Невозможно не согласиться с мнением директора Эрмитажа Пиотровского - оно прозвучало в июне текущего года на радио "Свобода", - что "продать свою коллекцию - это нормально". Вдвойне нормально, если знать, что ее формирование стоило 60 лет систематического труда и немалых финансов. Но все-таки остается вопрос: принимал ли во внимание Михаил Пиотровский, что Семенов-Тян-Шанский частично подарил свою коллекцию Эрмитажу? Возможно, Пиотровский не считает эту часть коллекции особенно ценной?
Художественное наследие Семенова-Тян-Шанского в совокупности бесценно. Его значение для Эрмитажа и России, для европейской и мировой культуры непреходяще, потому что такого состава картин и гравюр уже нет ни в голландских, ни в западноевропейских музеях. Имеем ли мы моральное право относиться к достоянию такого уровня равнодушно?
Проект "Большой Эрмитаж" - явление сложное. Не все соотечественники его примут целиком. Но несомненно то, что он восстанавливает связь современности с историей Эрмитажа. Вспомним, сколько сил и таланта Петр Семенов-Тян-Шанский отдал развитию северной столицы. Тем не менее ни в Петербурге, ни где бы то ни было в России нет ни мемориального музея знаменитого исследователя и собирателя, ни в Эрмитаже и фонда, который носил бы имя этого крупного дарителя. Может быть, проект "Большой Эрмитаж", обладающий определенным влиянием, изменит современное положение коллекции Тян-Шанского в музее, шире представит эту жемчужину для изучения и обозрения. Сегодня мало помнить имя коллекционера. Пора активнее вводить в научный оборот художественное наследие Семенова-Тян-Шанского, как это было в начале XX века.
Дарья Гармоненко