Андрей Ваганов  |  |
| На сессии Верховного Совета СССР. Депутаты А.Н. Несмеянов и актриса МХАТа А.К. Тарасова. 1960. Фото из книги: А. Н. Несмеянов. "На качелях XX века" |
Однажды про одну из сотрудниц, занимавшуюся изучением какой-то химической реакции, он сказал: "Ну как она может сделать эту экспериментальную работу аккуратно, когда у нее шов на чулке набок всегда!" Конечно, по мнению академика Несмеянова, органический синтез был органически несоединим с таким разгильдяйством.
"Я был на втором курсе, когда открылось новое здание университета. Несмеянов нам читал лекции по органической химии, - рассказывает Юрий Бубнов, член-корреспондент РАН, директор Института элементоорганических соединений им. А.Н. Несмеянова РАН. - Диплом я делал на его кафедре. Нередко можно было наблюдать такую картину. Шел Несмеянов по коридору МГУ, на полшага сзади - два "больших" академика, еще на полшага шли четыре академика, потом - члены-корреспонденты. Профессора... "Свиньей" идут - шутили в университете. Манера говорить его была мягкой, спокойной. Лекции читал медленно, часто складывал руки на груди, задумывался. Но когда он сидел в президиуме, его взгляд был всегда как бы отсутствующим, прозрачным. Редко повышал голос. Но чувствовалось, что это - "патрон", хозяин. Его всегда слушались. Он говорил тихо, медленно, но если давал распоряжение, оно выполнялось всегда".
В эти дни в Москве под эгидой Международного союза теоретической и прикладной химии и ЮНЕСКО проходит юбилейная сессия, посвященная 100-летию Несмеянова. К этим же дням подоспели и мемуары Александра Николаевича Несмеянова - "На качелях ХХ века" (М., "Наука", 1999 г., 2000 экз.). Написанные в основном в декабре 1973 года, за семь лет до смерти автора, они никогда раньше не издавались.
Тема "наука и власть", неисчерпаемая само по себе, у нас в стране всегда была особенно актуальна и даже в "золотой век" советской науки, 50-70-е годы, имела особый оттенок и массу нюансов, о которых становится известно только сейчас. Воспоминания Александра Несмеянова дорогого стоят в этом смысле.
* * *
Кажется, впервые, например, мы теперь знаем, какой конкретно эпизод стал катализатором печально известной сессии ВАСХНИЛ 1948 г. Академик Несмеянов с 1947 г. был председателем Комитета по Сталинским премиям СССР в области науки и техники. Комитет после тщательного отбора лишь предлагал работы на соискание премии. Утверждались же лауреаты - "на верху"...
"Заседание, на котором я присутствовал впервые, происходило в кабинете Сталина в кремлевском здании Совета Министров (в 1947 г.) <...>
Через какое-то время после начала доклада, но когда рассмотрение еще не было окончено, события приняли неожиданное направление в отвлечение от "повестки дня" или скорее от "повестки ночи". Сталин обратился к младшему Жданову (Юрию Андреевичу) (Ю.А. Жданов - зав. Отделом науки и высшей школы ЦК. - А.В.), спросив, что это такое за доклад он делал в Политехническом музее по поводу Лысенко. Надо сказать, что об этом на днях сделанном докладе много говорили в Москве, особенно в научных кругах, и те, с кем я мог разговаривать, радовались и хвалили Ю.А. Жданова. Юрий Андреевич ответил в таком роде, что он критически разбирал в свете современной науки теории Лысенко, что лысенковские воззрения с научной точки зрения не выдерживают никакой критики, что они тормозят и тянут назад всю биологическую науку.
"Кто вам поручал этот доклад?" - последовал вопрос Сталина, в голосе его слышался металл. Юрий Андреевич уже стоял и, слегка побледнев, твердо отвечал, что он делал доклад по собственной инициативе <...> Сталин: "Как же так? Наше сельское хозяйство живет и дышит работами Лысенко, а вы идете против него и пытаетесь его дискредитировать. Слыхано ли у нас, чтобы работник ЦК проявлял собственную линию, выступал по собственной инициативе?! Ну-ка, скажите мне" (это уже в сторону членов Политбюро). - Голоса: "Так не бывает, это неслыханно". Шепилов (заведующий Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), в который входил и Отдел науки ЦК. - А.В.) сидит бледный рядом с Ю.А. Ждановым (он как начальник отвечает за действия Ю.А. Жданова).
Сталин далее говорит: "Вот что. Вам надо подумать (как будто в сторону Шепилова), как ликвидировать сделанное, дезавуировать это выступление, поднять Лысенко. Только так, чтобы Юрия Жданова не ударить, ведь он это по младости и непониманию, а намерения у него были хорошие".
Так родилась знаменитая сессия ВАСХНИЛ 1948 г., чуть ли не на 20 последующих лет утвердившая лысенкоизм и затормозившая развитие биологической науки".
Причины прямо-таки мистической любви Сталина, а затем и Хрущева (об этом ниже) к академику Трофиму Денисовичу Лысенко до сих пор предмет многочисленных исследований и дискуссий для историков науки. Лично мне это напоминает раннефеодальное отношение к науке и к ученым как к придворным алхимикам: авось и добудут для своего барона способ превращения ртути в золото. Почему бы нет?! Абсолютное оружие, атомную бомбу, ведь создали! Остались сущие пустяки: найти способ накормить народ семью хлебами. Но зависимость тут получалась обоюдной. По мнению современников, Сталин не был компетентен в науке, но доверял ей абсолютно. "На заседании <Комитета по Сталинским премиям> в 1948 г., происходившем уже после постановления Совета Министров СССР о строительстве МГУ (в 1948-1951 гг. академик Несмеянов был ректором МГУ им. М.В. Ломоносова. По его инициативе и под его руководством был построен комплекс зданий МГУ на Ленинских горах. - А.В.), я чувствовал необходимость выразить Сталину благодарность за это решение, так много значившее для нас, работников МГУ, а как теперь ясно, и для всей страны. Когда заседание окончилось и Сталин еще стоял за председательским столом, я подошел к нему и кратко поблагодарил за МГУ. Его ответ был еще короче, и я его помню дословно: "Исполняю свой долг", - сказал он".
* * *
Если правда, что от любви до ненависти всего один шаг, то в господской любви к своему вассалу это расстояние еще короче. Следующий руководитель государства, Никита Сергеевич Хрущев, с которым Несмеянову пришлось столкнуться в ранге президента АН СССР, в полной мере подтвердил эту народную примету.
Конфликт между Хрущевым и Несмеяновым был подобен торфяному пожару: пламя редко прорывается на поверхность, но внутри температура неимоверная. Александр Николаевич и в 1973 г., когда писал свои мемуары, был очень сдержан, рассказывая о своих взаимоотношениях с Хрущевым. Но многое читается и между строк. И опять появляется почти демоническая фигура Лысенко. "Разговорились однажды мы с И.В. Курчатовым, который был тогда членом президиума Академии наук, о невыносимом положении в биологии, задавленной лженаукой. Решили напроситься на прием к Н.С. Хрущеву, чтобы поговорить на эту тему. В кабинете у Н.С. Хрущева инициативу разговора захватил напористый Курчатов и начал ее не слишком удачно - с выгод, которые США получали от гибридных сортов кукурузы и которых мы лишаемся из-за предвзятого отношения к современной генетической науке. Я, сколько мог, поддакивал, а Н.С. Хрущев оживился, полез в письменный стол и достал тяжелые, толстые, более чем полуметровой длины кукурузные початки, погрозил ими и сказал: вот, дескать, какая у нас кукуруза, что вы мне рассказываете о сельском хозяйстве, в котором не вы, а мы понимаем. Ваше дело физика и химия, а в биологию вы не лезьте <...>.
На обратном пути я зашел к управляющему делами Совета Министров, там меня застал звонок Хрущева: "Тов. Несмеянов, только вот что - Лысенко у меня не трогайте, головы рубить будем!" На этом мы и расстались".
Относительно недавно, 14 февраля 1995 г., Комиссия по рассекречиванию документов КПСС сняла гриф с одного из них. "Мы разгоним к чертовой матери Академию наук", - заявил 11 июля 1964 г. первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев ("ВИЕТ", 1999, N 1, с. 167). Хрущев считал АН СССР чрезвычайно громоздкой, плохо управляемой и оторванной от реальных нужд народного хозяйства организацией.
В мае 1959 г. на высшем партийном уровне Н.С. Хрущев выдвинул предложение о реорганизации АН СССР путем ее раздробления на несколько академий. Несмеянову некоторое время удавалось отводить от академии эту угрозу. Но события развивались уже необратимо. 3 апреля 1961 г. партийное руководство СССР и правительство СССР принимают постановление, в соответствии с которым из Академии наук СССР были переданы в различные отраслевые министерства и ведомства значительная часть учреждений и занятых в них научных работников. В целом по АН СССР были переданы 92 учреждения с общей численностью сотрудников более 20 тыс. человек. Это составило почти половину всех научных учреждений АН СССР и одну треть численного состава ее сотрудников.
"У меня все в большей мере начало складываться убеждение, что многие действия Н.С. Хрущева вызывались его точкой зрения: чтобы часы ходили, их почаще нужно встряхивать. Такое "трясение" в применении к Академии наук было единственным доступным Хрущеву способом управления этим организмом. Способ этот применялся все чаще", - констатирует Несмеянов.
Как пишут в уже цитированном журнале "ВИЕТ" Виталий Афиани и Симон Илизаров, "строптивость Академии и непослушание по ряду вопросов привели в конце апреля 1961 г. к очередному конфликту и очередной угрозе Хрущева - распустить Академию. Президент Академии наук А.Н. Несмеянов вынужден был ответить: "Ну что же, Петр Великий открыл Академию, а Вы ее закроете". Итог: 4 мая 1961 г. А. Н. Несмеянов направил в Президиум АН СССР заявление об отставке, а 19 мая Общее собрание АН СССР освободило его от обязанностей президента".
* * *
Однако "черно-белого кино" не получается. За время президентства Несмеянова организовано более 25 новых академических институтов.
28 марта Общее собрание АН СССР рассмотрело и утвердило новый устав академии. Как отмечается в предисловии только что вышедшей книги "Уставы Российской академии наук. 1724-1999" (М., "Наука", 1999), "это было первым в истории Академии наук актом самостоятельного утверждения собственного устава, право на которое она получила от правительства".
Сам Несмеянов очень гордился тем, что ему удалось создать Всесоюзный институт научной и технической информации (ВИНИТИ); была организована государственная информационная служба и начат выпуск многосерийного "Реферативного журнала".
Справедливости ради необходимо отметить, что и тут было не все так просто. Академическое сообщество тоже отнюдь не было таким сплоченным и монолитным, как это может показаться сегодня. Мало того, часто оно сознательно провоцировало Хрущева к неадекватным шагам. Вот как описывает одну из самых принципиальных коллизий Несмеянов. "Академики М.А. Лаврентьев и С.А. Христианович от своего имени обратились к Н.С. Хрущеву с предложением организовать Сибирское отделение Академии наук, построив научный городок близ Новосибирска, с тем что они и ряд других академиков переедут туда для работы и жительства. Положительное решение Советом Министров было принято без консультации с Академией наук. Подоплека здесь была такая: академик М.А. Лаврентьев, бывший также академиком АН УССР и ранее живший в Киеве, по деятельности в украинской АН был знаком с Н.С. Хрущевым, и Хрущев принимал его в Кремле, когда Лаврентьев просил об этом".
Появившееся вскоре постановление Совмина предусматривало подчинение Сибирского отделения АН Совету Министров РСФСР и финансирование по бюджету РСФСР отдельной строкой. (Вся Академия наук финансировалась отдельной строкой по бюджету СССР.) Строительство новосибирского Академгородка велось потрясающими темпами: ежедневный расход составлял 1 млн. рублей!
Однако дело принимало куда более серьезный оборот, чем просто борьба академических кланов и амбиций. "В начале работы Сибирского отделения и организационных решений по этому отделению я присутствовал на заседании в Кремле, на котором Н.С. Хрущев поднял вопрос о том, не следует ли СО превратить в Академию наук РСФСР. Действительно, все союзные республики, кроме РСФСР, имели свои Академии наук <...>. После выступления Н.С. Хрущева я попросил слово и изложил некоторые из <...> соображений, обращая особое внимание на низведение академиков АН СССР в академики АН РСФСР. М.А. Лаврентьев не отстаивал ни той, ни другой точки зрения. Чувствовалось, что "низведение" академиков ему затруднит работу, с другой стороны, уже с 1957 г. Лаврентьев был не только председателем Сибирского отделения, но и вице-президентом Академии наук СССР, и его стремление быть самостоятельным хозяином в своем деле было удовлетворено, поскольку президиум Академии наук и президент старались во всем ему помогать и никак не хотели, да и не могли препятствовать. А кроме того, он имел основания думать, что по первой его просьбе Н.С. Хрущев всегда его примет и выполнит его просьбы и предложения".
* * *
"Такие люди, как Несмеянов, сделали наш XX век", - не раз подчеркивал в беседе со мной Юрий Бубнов. А в истории отечественной науки он навсегда останется человеком, который спас академию.
